Земли, и Земля летает вокруг Солнца. И так сменяются времена года. А что касается воды, то да, она превращается в пар, становится облаками, попадает на землю в виде осадков и восполняет подземные и наземные источники. Это не морская вода, а дождевая, вот так… Вода, действительно, была сотворена вся, разом, и ее хватит до конца времен, но Господь так премудро все устроил, что… Это не постижимо уму, — Нежата улыбнулся.
Юньфэн потрясенно молчал, осознавая сказанное Нежатой. Потом проговорил:
— Ты думаешь, этим книгам можно верить?
— Если бы ты видел, что еще есть в том мире, ты бы понял, что научное знание у них на высоте. Этим книгам нельзя не доверять. Только там странные люди. Они, в основном, думают, будто если они кое-что узнали об устроении мира, то… Бога… гм… нет. Будто все это великолепие, весь этот невероятно сложный, до мельчайших частичек продуманный мир возник сам по себе. Сам по себе! Понимаешь? Я не могу это понять. Но они так считают. Ты вот как думаешь, откуда все взялось?
— Мир сотворили боги… твой Бог. В наших книгах очень мало сведений об этом, и нет какой-то одной книги, где бы последовательно излагалось учение о сотворении мира и человека. У Бань Гу в «Старинных историях о Ханьском У-ди» рассказывается, что изначально Вселенная была похожа на яйцо, внутри которого все пребывало в хаосе. В этом яйце зародился Пань-гу — всеобщий первопредок. Он спал много тысяч лет, а когда проснулся, схватил топор и расколол яйцо… В общем, ты понимаешь. Все это вызывает вопросы, — улыбнулся Юньфэн. — Твоя версия Всемогущего Творца гораздо убедительнее, хотя все равно непонятно, откуда взялся Он Сам.
— Как откуда? — всплеснул руками Нежата. — Он был всегда.
— А почему Он сотворил мир не сразу, а по истечении какого-то времени Своего существования? — поинтересовался Юньфэн.
— Спросишь тоже, — рассмеялся Нежата. — Раньше Он просто не хотел.
— А потом раз — и захотел? — не унимался Юньфэн.
— Почему бы и нет? Он Всесильный, Великий, Предвечный — кто может Ему указывать?
— И то верно, — согласился Юньфэн. — С этим не поспоришь. Это все объясняет.
— Конечно, — кивнул Нежата. — А подробности ты сможешь узнать при личной встрече.
Юньфэн лишь вздохнул.
***
Итак, дело пошло у них веселее.
И как бы ни желал, может, Ао Юньфэн прятать Нежату и никому не показывать, однако ему хотелось подарить своему иноземному гостю то, что он сам любит. А значит, нельзя было держать его взаперти. Ведь Ао Юньфэн любил чудесные пейзажи в окрестностях Чанша, любил, наняв ослика и нагрузив его всеми необходимыми принадлежностями, забраться в горы и у источника приготовить чай. И читать стихи в тени бамбуковой рощи. А на праздники гулять по веселому оживленному городу, пестрому и шумному, любоваться цветными фонарями, рассматривать всякие безделушки, покупать сладости. Все это он стремился подарить и Нежате.
Потому в Праздник середины осени[15] Ао Юньфэн надел на Нежату вэймао, чтобы его необычная внешность не бросалась людям в глаза, и они пошли бродить по улицам. Купили лунных пряников для Сюэлянь и для матушки, сахарную фигурку в виде зайца для Нежаты, танхулу для Юньфэна и встретили старых приятелей Ао, с которыми он вместе учился в школе. Это были Сун Шуньфэн, который служил писарем в ямэне, и Ся Юньни, племянник начальника городской управы.
Так, долгое затворничество Юньфэна было нарушено, и приятели узнали о Нежате. Ао Юньфэн пригласил их в гости, они, как раньше, веселились, сочиняли и читали стихи, любуясь луной, играли в шарады, слушали гуцинь Юньфэна и лютню-пипа Сюэлянь, сидящей за ширмой. Иногда кто-то шутил и все смеялись, а Нежата вопросительно смотрел на Юньфэна, и тот терпеливо объяснял, в чем смысл шутки. Друзья тоже подключались к объяснениям, как к игре, и когда Нежата, наконец, понимал, в чем дело и начинал улыбаться, они радовались и хлопали в ладоши. Им было очень хорошо, тепло и уютно.
Понемногу Нежата стал клевать носом. И Юньфэн, заметив это, потихоньку выпроводил друзей за порог. Вернувшись, он застал Нежату за столом с кистью и бумагой. Он что-то писал, старательно выводя иероглифы.
— Думал, ты уже спишь, а ты тут чем-то занят, — сказал он мягко, присаживаясь рядом. — Что пишешь?
— А… это… Знаешь, сейчас было так хорошо и весело… Я подумал, немного жаль, если мне придется уехать, и мне захотелось написать тебе письмо, чтобы ты тоже потом как бы вместе со мной вспоминал эти чудесные вечера.
Юньфэн попытался заглянуть Нежате через плечо, но тот прикрыл письмо рукавом и попросил:
— Не читай сейчас. Прочтешь потом, когда я уеду, хорошо?
— Пиши, пиши, не стану тебе мешать, — Юньфэн, улыбнувшись, отошел и присел в стороне, взяв книгу в руки.
…Но потом почему-то по городу поползли слухи об удивительном иноземце, гостящем у Ао Юньфэна, зятя господина Сяхоу. Говорили, будто глаза у него цвета синей воды, а волосы цвета речного песка, что он прекрасен, как небожитель. А может быть, он и есть сянь, посетивший сюцая Ао, ведь тот столько времени провел в уединении. Видно, совершенствуясь в горах, он удостоился благословения Небес…
Вот бы посмотреть на настоящего бессмертного!
[1] Ли Бо, Гора Ванфу, пер. С. Торопцева
[2] Ты кто? Как тебя зовут?
[3] Я Ао Юньфэн. Кто ты? Меня зовут Ао Юньфэн. Как зовут тебя?
[4] Какое странное имя. Не Чжа-да? Как это пишется? Я понимаю, ты не знаешь.
[5] Пойдем. Я отведу тебя домой.
[6] Ты не ешь мясо?
[7] Ты не ешь мясо, поэтому тебя можно звать Чжайдао (Путь поста). Я буду звать тебя Чжайдао. Ты Не Чжайдао, понимаешь? Имя Не Чжайдао: 聂 niè — фамилия, шептать, шепот; 斋 zhāi — пост (напр. перед жертвоприношением, во время траура); (религиозное) очищение; воздержание; будд. воздержание от пищи до полудня (для мирян) + 道 dāo; dǎo; dào — путь, учение).
[8] Ам. 8:11
[9] Юньфэн пересказывает притчу Чжуан-цзы «Радость рыб».
[10] Троесловие. Пер. о. Иакинфа (Бичурина)
[11] Здесь содержится отсылка к сочинению Григория Нисского «Об устроении человека».
[12] Троесловие. Пер. Иакинфа (Бичурина)
[13] Мф. 19:26
[14] Эта история рассказана в каком-то сборнике анекдотов династии Мин, мне случайно она выпала из вороха однообразной информации о Че Ине и Сунь Кане.
[15] 15 числа восьмого лунного месяца, то есть примерно середина сентября.
Глава 8. Увы, Чунъян непредсказуем…
Слухи дошли и до господина Сяхоу. Конечно, Сюэлянь рассказывала отцу об иноземце, которого ее муж привел в дом, однако поначалу его это мало заинтересовало. Теперь же, когда история преобразилась и обросла удивительными фантастическими деталями, ему и самому захотелось взглянуть на необыкновенного юношу.
Так что на праздник Чунъян он пригласил Ао Юньфэна и Нежату пить хризантемовое вино в павильоне Инея летящих лепестков на Холме белых звезд в его саду.
Сяхоу Сюэлянь сидела с женщинами чуть поодаль и вспоминала, как десять лет назад, точно также на Праздник двух девяток, она впервые увидела своего мужа. Тогда ему было только четырнадцать, он был худенький и невысокий, отец просил его принести гуцинь, как и сегодня, и он играл «Гуанлин сань»…
На праздник были приглашены все родственники господина Сяхоу, в том числе и по линии жены, госпожи Пань. Ее младший брат Пань Цзинь сидел со всеми, пил вино и слушал игру на гуцине. Впрочем, больше просто глазел по сторонам, потому что не разбирался в высокой музыке. И заметил среди гостей того самого «небожителя», о котором в последнее время толковал весь город.
Этот хрупкий юноша весьма заинтересовал молодого господина Паня. А уж когда стали играть в застольный приказ, и тот, проиграв, выпил чарочку вина, глаза Пань Цзиня загорелись прямо-таки, как угли[1]…
Господин Сяхоу любил хорошо развлечься. Если сидеть за столом, то сыграть в застольный приказ, а иначе пить вино не так интересно. На этот раз он предложил сыграть в «Угадайку»[2]. Нужно было разбиться на пары и по очереди загадывать слово: что-то из того, что можно увидеть, не сходя с места. Чтобы дать напарнику подсказку, следовало вспомнить фразу из произведений классических авторов и назвать одно из слов в этой фразе. Если слово и фраза угаданы, то загадавший пьет штрафную чарку. Если нет, то пьет тот, кто не угадал.
Нежата не хотел играть, потому что он совсем не знал китайскую литературу: слишком мало Юньфэн успел ему показать. Но господин Сяхоу не позволил. Тогда Ао Юньфэн попросил играть в паре с Нежатой, ведь кто как не он знает, с какими произведениями классиков тот знаком. Остальные тоже разбились на пары, и игра началась.
Не станем пересказывать все загадки, приведем только те, что задавали друг другу Нежата и Ао Юньфэн.
Первым загадывал Нежата. Он уточнил:
— А можно загадать кого-то живого?
— Н-ну… можно.
— Гм… тогда… «страна».
Юньфэн немного подумал и вдруг вспомнил, как они пару дней назад читали Конфуция. Нежата загадал чуть ли не самую первую фразу первой книги: «Встретить друга, прибывшего из далеких стран, разве это не радостно?»
— «Друг», — отозвался он. — Ты на самом деле загадал… меня?
— Мне очень трудно играть в эту игру, — смутился Нежата. — Слишком много сложных условий…
— Я угадал? Тогда пей, — Юньфэн протянул ему чарочку с вином. Нежата до сих пор не пил ничего крепче кваса, и вино, пусть и не очень крепкое, подействовало на него сразу. Мир вокруг стал мягким и зыбким.
Юньфэн подумал немного и сказал:
— «Просо».
Нежата поднял на него изумленный взгляд. «Просо»? Что они читали о просе? Юньфэн улыбнулся и постучал носком по земле. Он выбрал фразу из «Толкования истории» Ма Су: «Во времена Шэнь-нуна небо пролилось на землю просом…»
— Ну? Ты понял? — Юньфэн красноречиво опустил глаза.
— А, «земля»? — Нежата вспомнил, как они обсуждали этот отрывок на днях.
— Угадал! Теперь пью я.
Когда до них опять дошла очередь, Нежата загадал снова.