Каждый вздох, каждый стон, каждый миг
Превращаются в снег
И ложатся за морем Бэймин.
Нежата похлопал Юньфэна по руке. Помолчал немного и сказал:
— Я приготовлю травяной чай. А то, что за гостеприимство без угощения?
— Разве это возможно?
— Раз уж ты оказался здесь, можно попробовать.
Он налил душистый настой в глиняную канопку и подвинул Юньфэну берестяной туесок с медом. Юньфэн подцепив мед деревянной ложкой, задумчиво смотрел, как стекает тягучая струйка, слабо поблескивая в тусклом свете лампады.
А проснувшись, Юньфэн долго еще ощущал аромат мяты и смородины, вкус северного цветочного меда.
[1] Пс. 72:28
[2] Здесь отсылка к Иоанну Златоусту, Письма Олимпиаде, письмо 2
[3] Иоанн Златоуст, там же.
[4] Бо Я прекрасно играл на цине, и у него был друг, Чжун Цзы, тонко чувствовавший музыку. Когда Бо Я, играя, представлял горы, тот видел горы, когда представлял реку, друг слышал реку. Когда Чжун Цзы умер, Бо Я порвал струны на цине, сказав, что ему больше незачем играть, ведь нет больше человека, способного его понять.
Глава 18. Ди-тай и Тайфэн. Знакомство.
В этот день он уже и не помнил точно, в который раз отмечал годовщину своего изгнания — три тысячи лет? Четыре? Владыка не считал это наказанием. Это было поручение, это была служба, долг. Теперь он сидел на холодном валуне и, катая в ладонях осколки известняка, делал и них пестрые камушки, похожие на перепелиные яйца. Никогда прежде не знавший скорби, не умевший тосковать. Имевший множество прозвищ и только одно тайное имя. Уже много тысяч лет его звали Ди-тай — маленький небесный правитель.
Конечно, он находил радость в этом служении, он не роптал: можно ли ропать на Владыку? Но жизнь людей так горька, так печальна, так мало в ней света и утешения — что он мог сделать для них, чем помочь? Маленький беспомощный хранитель священного источника.
Вдруг рев и грохот покачнули обломок скалы, на котором он сидел. У подножия горы что-то происходило. Ди-тай кинулся вниз и через несколько мгновений стоял, наблюдая за схваткой темного духа и другого существа, перемещавшегося столь стремительно, что Ди-тай не мог толком разглядеть, человек он или нет. Чудовище извивалось змеиным телом, загребало землю когтистыми лапами, разевало клыкастые пасти, истекая отравленной слюной: словом, все было, как обычно, ничего удивительного. А прыткое человекообразное существо скакало с дерева на дерево, с камня на камень и метало в монстра полупрозрачные острия, прощупывая слабые места на его броне. Ди-таю ничего не стоило парой движений расправиться с чудовищем, только он медлил, не желая мешать человечку: тот уже нашел уязвимое место и готовился нанести смертельный удар. Но ни он, ни Ди-тай не заметили, как злой дух выбросил вперед хвост. Монстр, обхватив своего врага, стиснул так, что кости затрещали.
Ди-тай метнул в чудовище Имя Владыки, и злой дух, отшвырнув своего пленника в сторону, кинулся на Ди-тая. Еще две ослепительный вспышки Имени, и монстр рассыпался в прах. Ди-тай подбежал к лежащему без движения человеку. Тот был жив, и Ди-тай, подхватив его на руки, отнес к себе.
…Тайфэн бродил в этой мутной тьме среди стонов и вздохов, не зная, где выход. Он бы, пожалуй, так и не смог оттуда выбраться, если бы не светлое лицо, появляющееся рядом время от времени, не прохладные сияющие ладони, касающиеся его лба. Они давали ему силы, надежду и показывали, куда идти. Тайфэн спотыкался, падал, спеша за проводником, кричал ему: «Не уходи!»
— Да никуда я не ухожу, — сказал Ди-тай и погладил Тайфэна по волосам. — Куда я уйду? Это же мой дом.
— Не уходи, — шепнул Тайфэн снова и открыл глаза.
— Ну вот и хорошо, что ты проснулся. Выпей, — Ди-тай подал чашку, и Тайфэн, доверчиво глотнув, сморщился от горечи. — Ну-ну, тихо, надо выпить. Потом дам запить. Давай, ты уже взрослый дух, нечего капризничать.
Тайфэн, хмурясь, выпил все и получил в награду чашку воды, которая показалась ему слаще меда.
— А теперь спи.
— Не уходи, — повторил Тайфэн.
— Не уйду я, не уйду. Буду сидеть тут рядом с тобой, пока окончательно в себя не придешь. Может, выйду ненадолго, а так буду здесь. Отдыхай.
И Тайфэн провалился в забытье.
Когда он снова очнулся, в комнату смотрела убывающая луна, а рядом никого не оказалось. Тайфэн сполз с постели и, согнувшись и еле передвигая ноги, побрел в темноте наугад. Он толкнул какую-то дверь и чуть не вывалился в ночной сад, журчащий стрекотом сверчков, переливающийся шелестом листвы, наполненный ароматами трав и цветов, вздохами влажной благоуханной земли, прозрачным лунным светом. И среди всей этой ночной трепетной жизни в сияющем ослепительном луче, летящем с неба, как водопад, с таким же потрясающим мир сокрушительным музыкальным грохотом, стоял дух — и Тайфэн был готов поклясться, что видит у него за спиной белоснежные крылья, усыпанные каплями росы. Зрелище было так грандиозно, так величественно и непередаваемо прекрасно, что Тайфэн хотел бы смотреть на него, не отрываясь, целую вечность, но у него потемнело в глазах, ноги подкосились, и он потерял сознание.
Он пришел в себя снова в постели. Над ним встревоженно склонялся его светлоликий спаситель.
— Зачем ты вскочил? Если что-то было надо, позвонил бы в колокольчик: вот, тут, у тебя под рукой я оставил.
— Не уходи, — упорно повторил Тайфэн.
Ди-тай только вздохнул.
— Как тебя зовут, чудо?
— Тайфэн.
— «Тай» как «великий», а «фэн» как «ветер»?
— Угу. А ты?
— Ди-тай. Как «почтенный князь». Ну или как «мирный правитель».
— Хмм, правитель? Вот и хорошо… — Тайфэн закрыл глаза. Он повторял это имя с разными интонациями, и оно меняло свои очертания, то превращаясь в безмятежно спящий тростник, то в дикую сливу у поросшего мхом валуна, то в зеленые заросли осоки, идущие волнами от прикосновения ветра, то в семена лотоса на фарфоровой тарелочке цинци… Имя было вкусным и свежим, как родниковая вода, как утренний влажный ветерок, как первые снежинки.
Он проснулся утром, и хозяина снова рядом не оказалось. Тайфэн глянул на резной нефритовый колокольчик у изголовья, встал и поковылял искать Ди-тая. Он удивился, обнаружив за дверью спальни другую комнату: ночью ему показалось, будто гремящая мебелью темнота длилась не так долго, почти сразу прорвавшись залитым луной садом. В комнате все равно никого не было. Тайфэн вышел на свежий воздух. Солнце, небо, блестящая трава, бамбук, цветы, галдящие птицы — все это разом обрушилось на него. Он перевел дух и шагнул в море цвета и звука. И почти сразу потерял равновесие, пестрота вокруг него стремительно закружилась, он полетел куда-то… и упал в объятия Ди-тая.
— Я же просил тебя не вставать, Тайфэн. Пожалуйста, если тебе что-то нужно, звони в колокольчик. Ты не успеешь глазом моргнуть, как я приду.
— Просто не уходи, — пробормотал Тайфэн, повисая в руках Ди-тая.
— Пфф… Но я не могу постоянно сидеть с тобой рядом!
— Почему?
— Да зачем тебе это надо? Разве, когда тебе плохо, тебе не хочется, чтобы тебя никто не трогал? Никто не смотрел на тебя?
— Мне просто хочется видеть тебя.
— Уж не знаю, какие безумные видения посещали твою больную голову, пока у тебя был жар… — вздохнул Ди-тай. — Боюсь, к реальности они не имеют отношения. Я вовсе не тот, кого ты там видел.
— Тот.
— Наверное, ты сильно ударился головой, когда тебя отбросило это чудище. Ладно. Надеюсь, пройдет. Сейчас лежи, никуда не бегай: я принесу тебе кашу. Хоть ты и дух, после таких приключений тебе необходима человеческая пища, чтобы быстрее набраться сил. Лежи тихо, хорошо?
Тайфэн кивнул. Эта прогулка и этот разговор порядком его утомили. Пока Ди-тай ходил, он даже успел задремать.
Так пролетело несколько дней, а Тайфэн так и не воспользовался колокольчиком, каждый раз отправляясь на поиски Ди-тая и каждый раз удачно падая в обморок к нему в руки.
— По-моему, ты притворяешься, — вздохнул Ди-тай, в очередной раз ловя Тайфэна и укладывая его на траву под чайным деревом. Тайфэн усмехнулся и дунул Ди-таю в лицо, так что растрепанные прядки взлетели. Ди-тай почесал лоб и отозвался: — Оправдываешь свое имя.
— В смысле «ветер»?
— В смысле «сумасшедший». Иногда мне кажется, у тебя уже все в порядке. Как ты себя чувствуешь сегодня?
— Прекрасно.
— Зачем тогда теряешь сознание?
— По привычке.
— Вот надоедливая пчела.
— Великий феникс, сестренка.
— Какая еще сестренка?! Что за фамильярность?
— Ну, маленький братишка…
— И поскакал очертя голову. Твое поведение переходит все мыслимые границы.
— Так натяни поводья!
Ди-тай покачал головой.
— С тобой не соскучишься. Не предполагал, что на очередную годовщину моего служения Владыка преподнесет мне такой острый на язык подарок. Впрочем, думаю, скоро ты поправишься и вернешься к себе на гору Хэшань. Как тебя вообще сюда занесло?
— Я не вернусь к себе на гору.
— Это еще почему?
— Не смогу расстаться с тобой, — Тайфэн усмехнулся и подмигнул Ди-таю.
— Опять ты за свое.
— Это не опять, Ди-тай. Ты должен принять такое положение вещей. Я больше никогда тебя не покину.
— Вот интересно. Так и будешь спать в моей постели?
— Я могу спать на циновке при входе в твой дом.
— Придется где-то раздобыть тебе кровать. Но как же твоя гора? Кто будет присматривать за ней?
— Буду туда наведываться иногда.
Они сидели некоторое время молча, потом Тайфэн сказал:
— Ты так легко согласился меня оставить… Даже совсем не спорил, не ругался.
— На самом деле я даже рад. Мне было одиноко. Раньше я всегда жил с другими — с братьями. Это было так долго, что я до сих пор не привык жить один. Ты мне нравишься.
— И даже мой хвост?
— Твой хвост милый. Он идет тебе.
С тех пор они были неразлучны. Так тянулись сотни лет.
…Однажды теплым солнечным днем в начале четвертого месяца они бездельничали у пруда. В последнее время им редко выдавались такие спокойные дни: только два года назад в Хэнани была война, да и теперь воздух был густым от тревоги и ожидания новой крови. Темные духи бродили по Поднебесной. Но этот день казался безмятежным и мирным. Тайфэн лежал на животе и пускал в ручей кораблики из цветов и листьев, Ди-тай следил за тем, как их закручивает течение и как они замирают на глади стоячей воды пруда. Он теребил в пальцах мягкую траву, потом бездумно протянул руку и стал перебирать перья в хвосте Тайфэна. Тайфэн замер и вдруг, резко подскочив, прыгнул в пруд, подняв фонтан брызг.