Все заняло буквально 3 дня — когда кандидаты в переселенцы определились, выбрали себе вожаков, и, собрав скарб, сразу же отправились по новому месту, выбор которого доверили вожакам. Я не стал в это вмешиваться — они лучше меня знали окружающую местность и явно разберутся сами. К тому же, если переселенцев по какой то причине постигнет неудача, всегда можно сказать что все случилось из за неправильного выбора места, сохранив свой божественный авторитет.
Чтобы не пахать борозду границы города самостоятельно, я «благословил» одного из жрецов сделать это за меня.
Когда поселенцы тронулись в путь, я отправил с ними отряд воинов — ахайров, и отряд рабов для помощи в строительстве стен иирригационных каналов.
Было намечено еще несколько мест для переселенцев. Они могут выполнить переселение в период моего отсутствия — все инструкции мною отданы. Перспективы по строительству новых городов в долине Станубиса были просто огромны.
Появилось новшества и в религии. Мои прошлые излияния не прошли даром, но трансформировались в народной традиции. Сложился пантеон богов, и главным в пантеоне был небесныйбог Каптан — верховный владыка, полновластный, но неспособный присмотреть за всем на небе и земле, что и объясняет имеющий место бардак. Логично, надо привлечь внимание Каптана — тогда он наведет порядок. А вот привлечь внимание можно по-разному. Во-первых — обратиться ко мне, попросить меня исходатайствовать перед богом за решение какого-нибудь вопроса. Во вторых, если невтерпеж — устроить какой-нибудь перформанс, который мог бы привлечь внимание бога — например, сжечь в гигантском костре какую-нибудь ценную вещь, жертву. Дым поднимется к небу и достигнет чертогов Каптана, и он обратит внимание на страждущего. Ценности, сжигаемые таким образом, иногда очень значительны — хорошие ткани, оружие, скот. А то и рабы. Несмотря на мой запрет на жестокое обращение с рабами, поступали с ними по-всякому. Ведь для бога ничего не жалко, особенно если раб стар и бесполезен!
Я запретил такого рода подношения, приказав передавать все ценности в храмы, где их и должны правильно сжечь. Простым людям разрешили самостоятельно сжигать только благовония — например, ветки кустарника орроа, чья смола при сжигании выделяла приятно пахнущий дым.
В следующие мои появления запах орроа преследовал меня повсюду…
Ход 10
Прошло 200 лет
Бывает так, что в момент пробуждения от своей 20– летней летаргии, меня посещают грезы — некая связь, зазор между сном и пробуждением. В такие моменты приходят неординарные мысли — почти как Менделеева, придумавшего во сне водку.
И вот в этот раз я очнулся с отличной идеей — не такой грандиозной, как крепкие спиртные напитки, но все же. Станубис разливается каждый год, и разливается сильно. Это можно и нужно использовать! Нужно сделать запруды в низменностях и оврагах, и запасать воду впрок!
Храмовые хозяйства, устроенные мною 60 лет назад, разрастались. Земли, пригодной для использования под распашку, стало не хватать. Это кажется странным — ведь земли в этих краях навалом — но сажать чего-то в степях бесполезно — все засохнет. Поля возможны только у реки, там, где почва пропитана водой от весеннего паводка, и можно черпать воду из реки для полива.
Так вот, черпать воду из реки — это очень-очень непроизводительный труд. А вот если запасти воду в запруде, когда ее много, а потом просто выпустить в поле– это совсем другое дело. Только надо эту запруду создать.
Встречающие меня жрецы, в основном — незнакомые мне, выглядели почтительно и с готовностью внимали моим указаниям.
— Немедленно разведайте местность на предмет мест, удобных для устройства сезонных водохранилищ.
— Но илоты сейчас занятны в полях, святейший! — робко возразил незнакомый мне молодой жрец.
— Как зовут?
— Ирилен, сын Алдая, сына Хаиба.
Хаиба я помню. Как вчера было… И вот я разговариваю с его внуком!
— Давайте сделаем так, Ирилен. Сейчас рабы пусть заканчивают обычные работы. Потом, по окончании посевной бригады рабов построят дамбы, перегораживающие балки и седловины холмов. Для захода воды оставьте небольшие каналы, перекрываемые деревянным щитом. В паводок вода будет прибывать, и заполнять наши запруды, а потом мы закроем каналы и получим водохранилища, которых вода может поступать самотеком на поля. В озерах и запрудах можно еще и выращивать рыбу. Все понятно?
Итак, проведя разведку местности,мы со жрецами нашли несколько подходящих мест. Для упрощения работ мы решили высаживать в месте будущей дамбы 2 ряда бамбука под изгороди, а потом насыпать землю между этими изгородями. Так удалось снизить ширину дамбы, а значит, и трудоемкость.
Через пару дней работы начались.Илоты вспахивали землю волами, в тех местах, где будет само водохранилище, и уже рыхлую землю деревянными лопатами кидали на волокуши и арбы. Волы тянули землю на дамбу, и там оставалось ее просто сбросить на место будущей насыпи.Производительность оказалась довольно-таки высокой, бригада в 60–80 рабов с десятком упряжек выполняла 30–50 погонных метров дамбы в день.
Основные работы развернутся, конечно же, в межсезонье, когда урожай уже собран, а паводок еще не начался. Поскольку рабов у нас, в общем, немного, мы решили по окончании жатвы создавать бригады из поселян, которым в это время все равно будет нечего делать. Самым классным было то, что полученные таким образом поля были собственностью храма. То есть моей.
Система землепользования вообще складывалась здесь так: вся земля — ничья. Ее могло занять любое племя или деревня. Но если на земле появлялись водохранилища, арыки, изгороди — она становилась собственностью того, кто это построил. Пастбища считались общей собственностью деревни, возле которой они находились. Недостатка пастбищ не было. Был недостаток водопоев вдали от реки. За пользование водопоем можно было взять часть приплода — каждого двадцатого теленка на выбор, и каждую двадцатую овцу. Все это давало храму огромное по местным меркам богатство и власть, в общем — все как я люблю.
Была, однако, другая проблема. Храмовое хозяйство развивалось. У нас были уже сотни рабов, тысячи коров и быков, много овец. Все это требовало учета, а для этого нужна хоть какая-то письменность.
Бюрократия немыслима без «бюро», то есть стола, а на стол надо ведь что-то положить. Если поначалу все хозяйство храма группировалось вокруг Столицы, так что его можно было охватить одним взглядом, то теперь ситуация резко поменялась. Мы создали плантации по всему течению Станубиса на 5 переходов на север и на 8 переходов на юг, лишний раз мотаться туда-сюда мне было крайне неудобно, а посылать гонцов с устными распоряжениями не всегда было надежно — могли все переврать.
Ну что же, алфавит я вроде бы еще не забыл. Недолго думая, я накидал на восковых табличках простой алфавит на основе латинских букв. В первом приближении нам нужен был именно учет — то есть пишем название предметов, и их количество. Основу взял, конечно же, из интерэсперанто, буквы и их произношение — все скопировал на 100%. В остальном — все очень упрощенно. Сложной грамматики, орфографии, даже пунктуации не нужно. Пушкиных тут нет, никто Повести Белкина писать не будет. Чисто учетные данные, слово и цифра напротив, все.
Объяснение общих принципов письма, однако, заняло больше времени, чем я думал. Похоже, жрецы не могли понять, прежде всего, саму идею письменной речи — то, что какие-то закорючки в их определенной комбинации могут означать конкретный предмет! Помучившись три дня, я плюнул на все это и начал рисовать картинки и ставить напротив них палочки. Нарисую корову — простенькую, но узнаваемую — и рядом III. Это значит — три коровы. Это они, вроде бы, поняли. Поручив им разбираться с этим дальше и провести полный учет в течении 3-х дней, я занялся другими вопросами.
Понятно, что такая пиктографическая письменность — это паллиатив. Рано или поздно придется возвращаться к этому вопросу.
Два города были заложены за период моего отсутствия — один 16 лет назад, другой совсем недавно. Как я и планировал,второй город появился на большом плоском холме в 4-хпереходах выше по течению реки, назвали его Керкирон. Среди жителей столицы бросили жребий, и каждый шестой, собрав пожитки и семейство, отправился на новое место. Вокруг было много отличных пастбищ, в широких балках росли дубовые и липовые рощи, где собирали дикий мед. Городок быстро рос, первым делом в нем построили храм, где установили мое чучело статую из местного дуба. Что же, какой бог, такой и культ, жаловаться не на что.
Второй город, Эрро, оказался построен в несколько неожиданном месте. В 4-х днях пути ниже по течению Станубис разливается огромным озером Эрро с болотистыми берегами. Один из островов на озере, не затапливаемых весной — и был использован для строительства. Озеро очень богато рыбой, а острова прекрасно подходят для сельского хозяйства.
В целом все шло успешно. Кроме металла.
Засыпая в капсуле, я думал об этот чертовом железе. Где его, в конце концов, брать? Даже если мы выгребем все находки в радиусе 1000 километров, все равно железа будет мало, даже если мы наткнемся на случайно сохранившийся склад готовой продукции металлургического комбината. Ведь в будущем нужно будет думать о железных дорогах, пароходах, железобетоне, это миллионы тонн металлов.
Конечно, нам придется научиться выплавлять железо из руд. Но как это делать — большой вопрос. В научно-популярных фильмах, которыми меня любезно снабдили командир и члены команды Артемиды, была показана одна из примитивных доменных печей. Но как выглядит эта самая железная руда и где и как ее найти? Я не геолог, а в фильме на этом не заострялось внимание — так, какие то бурые камешки… И главное — где? Их добывали то ли из шахт, то ли из карьеров, в общем-с глубины, а для нас даже 30 метров — это целая проблема, выкопать простой колодец руками и то непросто, а нужно будет копать тысячи шурфов безо всякой системы, наудачу, надеясь найти какой-нибудь железный колчедан… Мои подопечные на втором десятке решат, что бог у них явно не настоящий, и от греха замуруют мой цилиндр где-нибудь в пещере! Я же не могу показать, что чего-то не знаю! Я же,