Я еще в прошлую сессию решил поучаствовать в общем веселье и открыть небольшую мастерскую по изготовлению металлоизделий. Тут мы использовали примитивное разделение труда и простейшую механизацию в виде огромного колеса, в котором пара волов постоянно ходила и вращала вал, от которого приводился в движение кузнечный молот. Мне не сразу удалось донести до исполнителей мою мысль, да и потом когда все было построено, частенько механизм ломался из-за несовершенства конструкции. Тем не менее, продукция стала поступать, а с нею — и доходы.
Первым делом мы стали делать гвозди, наконечники стрел и полуфабрикат — железные полосы. Эти полосы потом продавали другим кузнецам, и они уже из них делали разнообразные изделия.
Отойдя на какое то время от своего стола, я переговорил с караванщиками из племени тессагитов о доставке товаров, и стал уже возвращаться назад, когда встретил Зои.
* антубра — мера длины, примерно 36 см.
Глава 26
Молодая женщина в то´стине бледно-салатового цвета, с тонкой красной каймой, и небольшой золотой заколкой в виде бабочки на плече, с улыбкой шагнула ко мне от храмовой колонны.
— Простите, господин, что осмелилась отвлечь вас от дел. Но вы так редко появляетесь в Митте! Я видела вас в прошлый раз, будучи еще девочкой. Возможно, в другой раз меня уже здесь не будет, когда вы явитесь вновь. Такие мысли заставляю т быть настойчивой!
Я посмотрел на нее. Чуть выше среднего роста, с тонкими чертами лица и решительным взглядом, она явно мне кого- то напоминала.
— Я Зои, из дема Семмуридов. Алуэн, Богиня милосердия, была моим дальним предком.
Ну конечно. Дем Семмуридов — по-сути, царский род племени адаже, ведущий род от вождя Семмурга. У того было немало детей, и не все они были от Алуэн, но эта дама — явно ее потомок, сходство несомненное.
— Вы похожи на нее — я ответил совершенно искренне, но осторожно. Чего она хочет от меня? Похоже, она почувствовала этот немой вопрос.
— Я решилась подойти к вам за милостью. Вы видели ее, вы общались с нею. Какая она была? Я чувствую, что связана с нею, не только кровными узами, но и одной судьбой. Если вы расскажете о ней, я многое… пойму о себе. Вы что-нибудь помните о ней?
Помню ли я. Да еще как помню. Хотел бы забыть, но вот помню же!
— Она была красивой?
— Да. Очень.
Конечно, Зои, она была красивой. Красивой и чертовски несчастной. Она ведь знала другую жизнь, не только пыль степей и кибитки кочевников. Она родилась в другом, счастливом мире, в котором, конечно, были свои неприятности, но как они были мелки в сравнении с тем, что ждало ее впереди!
— А правда что она спасла вас когда то? Когда бог Семмун хотел убить вас, она умолила его гнев?
— Да. Правда.
Я не видел смысла скрывать это.
Она скинула плащ с головы на плечи. У нее оказались красиво вьющиеся рыже — каштановые волосы — видимо гены рыжего Семмуна дали о себе знать — украшенные серебряными заколками в виде птиц, и лентами.
— Первый раз я видела тебя еще девчонкой в прошлый твой приход. Ты приехал с Лаона и разговаривал с послами Шан в курии Митты. Ты казался таким…далеким! Не ожидала увидеть тебя снова!
Да, за 12 истекших лет многое изменилось. Мы торгуем с Шан, это очень выгодно, и теперь я общаюсь с торговцами куда ближе чем раньше. Деньги нужны даже полубогам и пророкам.
— Дем Семмуридов устроил алланоццо на берегу Реоны. Не хочешь ли посмотреть его со мною?
Расспросив ее, что такое алланоццо, я понял, что это театральное представление. Оказалось, тут давно уже есть подобие театра, с выступающими в нем актерами и актрисами, с хором и музыкальным сопровождением. Точнее, их даже два — амфитеатр у реки и циркус за городом, где проводят праздник Таурокам.
А ведь я, занятый бесчисленными делами, так многое пропускаю! Впрочем, в прошлой жизни было то же самое, наверное, от себя не уйдешь. Когда работа на первом месте, прочая жизнь неминуемо страдает, отходя на задний план.
Предстояло пойти через весь город, так что мне придется взять охрану. 12 ахайров с мечами и секирами сопровождали меня повсюду — это кроме охранников от городов, защищавших Лаон. Зои предложила проехать в ее повозке — ее возница, по крайней мере, знал дорогу, да и устраивать толчею на не самых широких улицах Митты не было необходимости.
Ее повозка оказалась изящнее и удобнее моей — у нее были колеса со спицами, а не сплошные как у меня, над головой был полог из крашеной темно-синей ткани, а сиденья снабжались амортизаторами из овечьей шерсти.
Две коровы, запряженные в повозку, были украшены цветами, а на концах рогов были закреплены золотые колпачки. Довольно безвкусно, на мой взгляд, но эти люди только учатся. Возница-раб тряхнул поводьями, и мы неторопливо тронулись по улице, перегораживая ее почти полностью. Со встречным транспортом разбирались рабы-факелоносцы, шедшие впереди.
Мы ехали примерно полчаса, ахайры следовали за нами в 2 ряда.
Зои оказалась веселой и остроумной девушкой. В ее ответах на мои вопросы чувствовались и знания, и такт.
— Вы давно переселились в Митту?
— Мы покинули Адажион последними из Великих Демов. Мы чувствовали ответственность за этот город. Ведь это наши предки основали его. Когда-то наш дем был самым могущественным в Адажионе. Теперь он самый могущественный в Митте. Не было еще года, чтобы никого из Дема Симмуридов не избрали на высшие магистратские посты!
— У вас много полей?
— Главное — у нас много скота. Ни один дем не может владеть больше чем шестью тысячами арур пахотного поля — таков закон еще с первых дней Республики.
— Почему?
Она хмыкнула, презрительно приподняв бровь.
— Говорят нельзя позволять владеть такими богатствами, или великие демы станут равны царям, даже без царской тиары. К тому же земли может не хватить воинам.
— Довольно глупо!
— Ничего. У нас большие стада. Амафет недавно начал выращивать рабов на продажу.
— Выращивать?
— Покупает подростков. Обучает чему-то полезному — нет, не сам, конечно же, обучают другие рабы, имеющие ремесло. Потом продает. Очень хорошо продаются повара, кучеры, распорядители торжеств, управляющие домом. Иногда обученный раб стоит в пятьдесят раз больше, чем за него отдали подростком. Главное — не жалеть бамбука.
Да, — подумал я, — Амафет, похоже, не из тех, кто жалеет бамбука для нужного дела…
— А не пробовали вы торговать по реке, или мастерские?
— Очень хлопотно и то и другое. Баржи уходят далеко, никак не проверишь, что там происходит. Капитан может рассказать тебе, что потратил кучу денег на перевалку через пороги, а потом окажется, что корабль везли наши собственные рабы. Или скажет, что груз подмок, и пришлось продать дешево. Или еще что-то — мало ли что случится в далеком пути без надзора хозяина! А мастерские у нас были — в Адажионе была гончарная мастерская. Очень ненадежно. То горшки полопаются в печи, то телега опрокинется. В Митте мы не стали делать ничего подобного.
Сейчас гораздо интереснее давать деньги в рост. Можно завладеть всем имуществом заемщика, главное — дружить с судьями и городской стражей, чтобы никто не убежал.
Театр располагался на пологом склоне, образованном берегом реки. Тут выдолбили ниши и ступени, образовав подобие амфитеатра. Над задними рядами был даже натянут полог на столбах, для защиты от солнца. Впрочем, большинство представлений проходило ночью, при свете огромных масляных ламп.
В самом низу размещался хор и музыканты с флейтами, лирами и еще какими то инструментами — не оркестр, но тем не менее.
Закатное солнце освещало амфитеатр, откуда открывался вид и на сцену, и на реку. Нагретые камни амфитеатра хранили тепло солнца. Мы уселись не в самом амфитеатре, как все, а в ложе под балдахином в центре.
Сначала зазвучала музыка — трубы и флейты — и на сцену вышел рассказчик. Он с пафосом и завываниями говорил что-то про историю дема Симмунов, патетически возносил руки, показывал всем на сидящего неподалеку от нас главу дема — немолодого бритоголового крепыша по имени Амафет. После такого анонса начались короткие представления, сменяя одно другое. Сначала шли сценки про Алуэн и Семмуна — Семмун побеждает врагов, а Алуэн где хитростью, где мольбой, уговаривает не убивать то пленных, то семьи врагов. Была сцена, где участвовал актер, игравший меня, про то как я остался жив и был признан пророком небесных богов… Причем сцена была такая, что было понятно что выжил я лишь милостью Семмуна и заступничеством Алуэн. Главная роль всегда была у актера Семмуна. Главную роль в представлении играл хор — именно он рассказывал основную нить событий, а актеры только иллюстрировали рассказ своими жестами и нарядами, лишь иногда отпуская реплики.
Потом пошли небольшие пьесы в основном комического содержания — про приключения каких то поселян или горожан, — то ловкий торговец обманывает всех на рынке, так потешно что все хохочут; то перипетии влюбленных парочек, то мошенничества отставного ахайра, то проделки возниц, в общем — обычные «народные» комедии. Многие, как я понял, помнили пьески наизусть. Надо же, а я и не знал, что в Митте есть театр.
Наконец представление закончилось. Последние пьесы играли при свете огромных масляных светильников. В проходы внесли факелы, и зрители расходились, предшествующие факелоносцами-рабами.
Зои обернулась ко мне.
— Сейчас все поедут на пир в нашу виллу. Не желаешь присоединиться?
Да. Наверное, да. Почему бы и нет? В конце концов, могу я наконец оторваться от этих бесконечных дел, а то пашу тут как раб на галерах, света белого не вижу.
Отправив десятника ахайров в Совет стратегов с донесением о том, где я буду находиться, я отправился за Зои.
Вилла Симмуридов находилась за городскими стенами Митты, недалеко от берега реки. Я спросил Зои, почему их дворец находится не в городе.
— Наш дем долго не хотел переезжать из Адажиона — ведь там была древняя столица адаже. Мы приехали в Митту последними, все участки за городскими стенами уже были разобраны. А нам нужен был большой и хороший участок для красивой виллы.