Да, это были верблюды. Высокие одногорбые создания светло-бежевого цвета, причем с седлами и подобием стремян. Ндаа…все не то, чем кажется!
Разочарованный, я вернулся в зал Совета.
Ладно, одногорбые верблюды это тоже неплохо. Да что там — это отличная новость! Наконец то у нас прибавление в семье тягловых животных! Поручив приручить дромадеров, я назначил для этого премию. Хоть одногорбый верблюд несет не так много поклажи, путешествовать через пустыню станет проще. А пустыни на севере обширны, причем торговля с северными землями активна и прибыльна.
Кавалерия на верблюдах — пока все на что мы можем рассчитывать. Нужно завести небольшие отряды на дромадерах, вооруженные луками и копьями. Конечно верблюды неагрессивные животные, заставить их воевать — идти на строй пехотинцев, прорывать его и т.д. — невозможно. Самое лучшее применение верблюдам — перевезти на них лучников, которые будут обстреливать противника с флангов.
Ну и, конечно, надо где то раздобыть лошадей — и создать свои конные отряды.
Я уезжал из Митты на своей колеснице, запряженной белыми волами, ранним утром. На улицах было совсем мало людей, в основном — бездомные бедняки или рабы, которых послали за водой, поэтому женскую фигуру в салатовой то´стине и красном плаще невозможно было не заметить. Зои стояла у поворотного камня напротив городских ворот, в которые я выезжал из Митты. Ее глаза смотрели на меня сквозь вьющиеся волосы. И во взгляде этом я увидел отчаяние. Как будто я увозил из города что то очень-очень важное для нее, то что уже не вернуть назад. На мгновение мне показалось, что она что то хочет сказать мне, но затем она отвернулась, накрыв лицо полой плаща.
Отправляясь в стасис, я думал — почему мне так неловко вспоминать об Алуэн? Я, в общем, не сделал ей ничего плохого…. специально. Я поступал, как должно. У меня в то время не было особенно выбора, да и сейчас его не так уж много! Все мы крутимся в колесе Сансары, и с каждым оборотом я чувствую это все отчетливее. А вспоминать о ней неловко. Как будто я чего-то не смог. Не справился. Не защитил.
Глава 27
Ход 31
Прошло 520 лет.
Сигнал тревоги мерцал во тьме моего саркофага резкими красными всполохами. Вставай, Костя, труба зовет. Опять там что-то не то приключилось…
Собираясь на выход, я вспоминал свои грезы, развеянные сигналом тревоги. Мне приснилась Алуэн. Она идет по степи с ребенком на руках. Вещи едут на волах, моя чертова капсула вместе со мною едет на волах, а она идет пешком. Она постепенно отстает. Кладет ребенка в крайние волокуши. А потом разворачивается, и идет обратно по степи. Одна возвращается в покинутый хутор, где на слонах Лесной горы прячется ее престарелый отец.
Еще никогда я не воскресал и стасиса в таком скверном настроении. Слишком уж походил этот сон на правду, на ту самую правду, которую я давно уже знал, но не хотел про это вспоминать.
Я убил ее. Убил также верно, как если бы ударил ножом. Не могла она выжить на хуторе одна, с глубоким стариком на руках. Чудес не бывает. А решение о переселении было инициировано мною.
Я всегда считал, что поступил тогда правильно. Но было ли это так на самом деле? Может, все и обошлось бы! Так и кочевали бы адаже по степям где-то в двухстах фарсангах на северо-западе отсюда, а Алуэн жила бы долго и умерла спокойно от старости, и сотни других людей — тоже.
Это ужасная, ужасная работа — принимать решения, из-за которых кто-то умрет, и при этом не быть уверенным в их правильности. И, самое ужасное — если ничего не предпринимать, кто-то тоже непременно умрет! Может быть, погибнет больше людей, может быть — меньше, и ничего толком неизвестно, а люди умирают от твоих действий, как муравьи под гусеницами танка. Вот едешь ты такой по полю на танке, а муравьи вовсю гибнут под гусеницами. Повернул налево — муравьи гибнут слева, повернул направо — давишь муравьев справа, вот и весь твой выбор. А остановить танк нельзя — не ты его завел и не тебе его выключать!
Моя унылая рефлексия была грубо прервана сильнейшим толчком, от которого модуль содрогнулся, а я чуть не упал. Понятно. Идет землетрясение, причем мощнейшее — от слабого толчка я бы не очнулся. Модуль сейчас покоится на некоем подобии рессор, гасящих слабые толчки. Лишь бы не развалился сам храм!
Прежде чем выйти из модуля, я с опаской огляделся по сторонам. Была ночь, в храме было темно. Несколько масляных светильников нехотя освещали зал тусклым оранжево-желтым светом. Один из них перевернулся, масло разлилось по полу, но, к счастью, не загорелось. На первый взгляд, никаких критических повреждений храм не получил — крыша не рухнула, стены в порядке. Только плиты пола местами потрескались и вздыбились.
Как всегда бывает при аварийном воскрешении, встречал меня только дежурный авур. Остальные занимались своими делами в Митте. Жреца звали Маррон. Средних лет, невысокий, вместо брутального бритого черепа — легкомысленные кудряшки. Видимо, не великая птица — обычный винтик храмовой системы, не хватающий звезд с неба.
— Простите, что к выходу нечего не готово, Ваше святейшество! Я немедленно пошлю за суффектами и старшими авурами в Митту.
— Не торопись. Я, может быть, даже не буду выходить их храма в этот раз. Вернусь через пару дней в саркофаг и потом выйду в положенное время. Хотел заняться образованием — школы и все такое — а это потребует времени. Принеси лучше чего-нибудь закусить, и расскажи, что происходит в мире. Как там вообще дела?
По знаку Маррона слуги принесли несколько блюд с едой.
— Так что там, за стенами? С мохавами были проблемы?
— Кочевники на верблюдах поселились на северо-западе и не ведут себя тихо. Их патрули охраняют караванные пути на всем севере, от Восточного океана до Западных гор. Торговля стала намного безопаснее. Очевидно, они будут охранять и Ваше святейшество, когда ваш саркофаг будет перенесен в Адажион!
— Гм. А с какой стати он будет куда-то перенесен? Мне и здесь неплохо!
— Ну как же, ведь ваше святейшество возжелало проживать со своей августейшей супругой в Адажионе! Регент Амафет начал строительство там гигантского храма, рядом со своим дворцом.
— Регент Амафет? Это еще что?
— Ну как же! На время малолетства вашего сына обязанности царя долины Скиллона исполняет Амафет, как старший в деме. Он регент. Вы сами назначили его!
И он рассказал мне такое, что я чуть умом не тронулся.
Примерно через 9 месяцев после моего ухода в капсулу Зои родила мальчика. Дем Семмуров торжественно объявил, что это — мой сын, и на этом основании потребовал признания божественного статуса и Зои, и мальчика, а также установления над Адажионом наследственной царской власти главы дема Симмуров. Амафет объявил моего «сына», малолетнего Констанса-Сатиена, царем, а себя — регентом, властителем всех северных территорий. И теперь они срочно строят храм в Адажионе, чтобы перетащить туда мой модуль, и держать его там под контролем. Вот такой вот, хм, поворот!
Тут надо сделать небольшое пояснение. В своей прошлой жизни я был далеко не импотентом. Но, после первого же выхода из капсулы, я понял, что мои репродуктивные функции ушли в глубокий сон и, кажется, не собираются возвращаться. Вероятно это один из побочных эффектов капсулы — зачем космонавтам на орбите сексуальное влечение? Так что ничего у нас с этой Зои не было, и быть не могло.
Но сказать об этом прямо мне было как-то неловко. Это практически как признаться в… ну не знаю… в нетрадиционной ориентации что ли. Все люди как люди. А ты — не мужик.
— Это не может быть мой ребенок. — наконец, заявил я Маррону. — Я не могу иметь детей от смертной женщины.
— Она потомок богини, она — не совсем смертная!
— Но она же постарела с тех пор, не так ли? А я — нет! Я не такой, как она.
Маррон потрясенно замолчал.
Чем больше я думал тем эта ситуация все больше мне не нравилась. Во-первых, это какое-то мошенничество, причем мошенничество обидное — меня использовали, как куклу, обвели вокруг пальца, поимели, просто как последнего аленя развели на доверии! А что они будут творить в Адажионе, прикрываясь моим именем и якобы моим сыном — это же страшно подумать! Я с трудом сохраняю Миттанский союз в целости, балансирую интересы всех фракций, всех эстрат, всех этих долбанных фар, а тут эти мошенники хотят пролезть в рай, уцепившись за подол наглой шлюхи, которой в публичном доме давно прогулы ставят. Случившееся — это капец, катастрофа! Теперь точно будет еще одна междоусобная война, и неизвестно ещё кто победит, но зато совершенно ясно, — народу погибнет немало. И все из-за моей наивности.
Какое счастье, что землетрясение подняло меня раньше времени! Иначе я через 12 лет встал бы уже в новом храме в Адажионе, под полным контролем Симмуридов. И, вероятно, мне пришлось бы подтвердить и отцовство и все на свете, лишь бы остаться в живых. Вот же сукины дети эти Семмуриды!
— Маррон, надо известить суффектов Митты. Но так, чтобы этот так называемый регент Амафет ничего не узнал. Это заговор против богов и Республики. Надо разрушить планы преступников! Есть ли люди, которым можно доверять? Ты знаешь, кто точно не связан с Семмуридами? — спрашивал я, понимая, что Маррон навряд ли сможет мне помочь.
— Конечно — кудрявый авур, похоже, отошел от шока. — У них много врагов. Правда, Амафет недавно нанял для охраны самый сильный морион ахайров, и они защищают теперь виллу Семмуридов днем и ночью!
— Надо арестовать их, пока они не сфабриковали улики. Нужно действовать быстро.
— Нужно срочно собрать Совет!
— Нет. Надо действовать скрытно.
Проблема была в том, что шпионы Симмуридов могли подслушивать нас и в Совете Союза, и в Совете стратегов и где угодно еще.
— Нужно тайно арестовать и Амафета, и всю верхушку Семмуридов. Допросить и изобличить их. И только потом можно огласить ситуацию в Совете.
Маррон задумался.
— У меня свои счеты с Семмуридами. Я все сделаю для вас, Ваше святейшество, но нужны ресурсы. Мне нужно 2 мориона ахайров и 25 талантов золота. Все остальное я возьму на себя.