Несколько раз Хэппи порывался уволиться – настолько ему невыносимо было видеть, как его чувства к Пеппер остаются без ответа, и как его возлюбленная с нежностью смотрит на другого, не на Хэппи.
В конце концов, на очередную заведомо безнадёжную, заранее безуспешную попытку пригласить Пеппер посетить городскую ярмарку та вдруг ответила «Да». В тот вечер их первого свидания он влюбился в Пеппер без памяти.
С тех пор, как Пеппер ответила на ухаживания Хэппи, он стал до маниакальности ревнив и мнителен. Даже сейчас улыбка Старка казалась Хогану покровительственной, поза его казалась высокомерной. Он будто бы говорил ему: «Я всё знаю, Хэппи. Я отдал тебе её, живи и радуйся. И не забывай, кто позволил тебе быть с ней».
Хэппи откинул от себя эти мысли. Не может всего этого быть. Он снова себе всё это придумал, снова себя накрутил. Разве не Старк обнимал его и Пеппер, когда узнал о её беременности? Разве не согласился он быть шафером Хэппи? Не он ли настоял, что Пеппер должна как можно быстрее выйти в декрет и готовиться к родам? Не он ли распорядился, что все затраты по свадьбе возьмёт на себя? В конце концов, не он ли принудительно переводил немалую часть жалования Хэппи в его инвестиционный портфель, доведя капитал своего бывшего водителя до той степени, что он может прожить уже только на одни акционные дивиденды.
Старк слишком много сделал для Хэппи.
- Довольно, вернёмся к делам. – Закончил эту темы Старк. Он часто перескакивал с темы на тему, с разговора на разговор. У его верного сотрудника складывалось впечатление в такие моменты, будто он, Хэппи, ещё в прошлом, всегда на шаг позади, а Старк уже там – где-то в той теме, на которую ещё нужно переключиться. Он всегда стремителен и, коль скоро беседуешь с ним, соизволь поспевать за его неуловимой мыслью.
- Мы в рубашке родились, ты слышишь? – Приговаривал взволнованный Хэппи, насыпая в миску корм. – Тони знал обо всём, ты представляешь! Нет, я идиот, если думал, что он не догадается, уж кто-то, а он… Эх, ладно. А знаешь, что он сказал? Сказал, что всё в порядке! Ты представь, тебя не выгоняют, меня не увольняют. А я-то уж накрутил себе. Невеста в декрете, а муж безработный, какой позор… - Хэппи говорил что-то ещё. Говорил-говорил, говорил так радостно и самозабвенно. Откуда ему было знать, что в тот вечер кот сам пойдёт к Старку?
День, положивший начало.
Сегодня кот снова забрёл в мастерскую, в которую заходить могли лишь считанные единицы. Джарвис по обыкновению лишь оповестил: «У вас снова вечерний гость, сэр».
- Как мы и договаривались: увижу где-нибудь твою шерсть – больше сюда не пущу. – Соврал. Тони не раз замечал тоненькие чёрные волоски то тут, то там, но совсем не обращал на них внимания. Разве что стал чаще запускать в дело роботов-уборщиков.
- Рассказывай, как жизнь? Что нового? – Тони продолжил вытачивать что-то гравёром, удерживая деталь тонкими плоскогубцами. В лаборатории пахло канифолью. Кот подошёл ближе и сел в сторонке, чтобы не мешаться.
- Подай сварочные очки. – Кот двумя светящимися фонариками смотрел на него из под стола. – Ну да. Так и думал. – Старк прошёл до стола и взял, что ему было нужно. Вернувшись, он надел очки, запустил аппарат лазерной сварки, и яркое свечение своими бликами лихорадочно заблистало по сторонам, освещая то те, то иные уголки огромной лаборатории.
Кот любил это место. Колыбель науки. Здесь творилась магия, недоступная его пониманию. Магия железа, электричества и проводов, порождённая не сверхъестественной природой, а интеллектом одного человека. Всё здесь было как ненастоящее, словно из будущего. С благоговейным трепетом тот, кто был сокрыт под личиной кота, ступал по этой обители завтрашнего дня.
- А у меня всё по-старому. По-прежнему изобретаю, веду мир в светлое будущее. Ты знал, что акции моей компании снова упали? Ах да, ты, должно быть, не читаешь «Файненшиал Таймс». На этот раз не так страшно, всего-то несколько пунктов. Как будто случится что-то непоправимое, если некогда военная корпорация откроет пару заводов по сборке мобильных устройств и зайдёт на новый рынок. - С виду Старк был абсолютно серьёзен, но лишь глухой не услышал бы в его голосе сарказма и насмешки. – Инвесторы, совет директоров, акционеры, журналисты, даже Леон Панетта – сколько я наслушался за эти дни. Я говорю им «инновации», а они мне «авантюра». Я говорю «будущее здесь и сейчас», а они «перепрофилирование невозможно, пустая трата денежных средств». И стоит мне сказать: «технологии дополненной реальности, вечный аккумулятор на золотых нанопроводниках», мне отвечают: «вы фантазёр, мистер Старк, будьте реалистом». А потом звонит министр и заводит старую песню: «без правительственного финансирования ваша фирма обречена», - говорит мне Панетта, - «ваш отказ сотрудничать можно приравнять к госизмене». Это мне даже немного льстит, скрывать не буду. Знаешь, что написали «Таймс»? Заголовок был такой: «Сможет ли Железный человек сбросить с себя броню госконтрактов и не остаться без штанов?». Они идиоты, кот. Не то, что мы с тобой, правда?
Тони стёр тряпкой пот с шеи.
- Всё детство я слышал: золотой мальчик. Родился с серебряной ложкой во рту. Когда я стал во главе компании, люди принялись гадать, как скоро я её развалю. Я был верен политике фирмы, и меня называли спонсором войны, палачом, оруженосцем смерти. Когда я отказался впредь производить оружие, меня окрестили трусом. В день, когда я назвал себя Железным человеком, меня признали как идиота. Стоило мне публично поддержать реформу здравоохранения Обамы и, более того, первым открыть собственную сеть клиник для своих сотрудников, меня обвинили в популизме. Я вложился в систему высокотехнологического протезирования, и вдруг оказалось, что на самом деле я гоняюсь за политическими очками. Так что пусть злые языки и дальше пускают по ветру свои сплетни и приговоры. Броня у меня к этому не тоньше последнего костюма из золота и титана.
Изобретатель закончил возиться со своей деталью и победоносно крутил её в руках.
- А я ведь просто люблю науку, кот. Знаешь, что это такое? – Металлическая деталь, которой был так доволен Старк, была не больше зажигалки. – Это наш ключ к прекрасному вечеру. Наука, кот! Вот, вот что я верю. Наука сделала меня тем, кто я есть, и наука позволит мне сейчас починить этот ледогенератор. – Старк встал у открытой задней крышки сломанного прибора, и через минуту он послушно зашумел. – Лучше нового. – Заключил Тони.
Старк любил выпить. Чертовски любил. За последний месяц, в течении которого котик приходил сюда по вечерам, Старк успел ему рассказать о всех, казалось бы, способах заготовки алкоголя, показать с десяток коктейлей и рассказать о всех видах виски.
- Я в душ. Можешь оставаться. Сегодня в программе односолодовый десятилетней выдержки, моя электрогитара и лекция о группе Нирвана. Тебе понравится.
Track 2
За все дни, проведённые со Старком, не было случая, чтобы вместе они занимались вечерами чем-то однообразным. Всякий раз было что-то новое. Старк рассказывал питомцу о своём путешествии в Негативную зону, куда его пригласил его друг Рид, о проблемах современной термодинамики, о том, как впервые починил свой старенький мопед в отцовском гараже, будучи ещё совсем мальчишкой. Вспоминал, как горела щека от пощёчины Уитни Фрост на благотворительном аукционе в Денвере, как он без памяти на один вечер втрескался в трёх близняшек блондинок, как в семнадцать на своём Челленджере его чуть не настигла полицейская погоня, как однажды за рулеткой его банковский счёт опустел на сотни тысяч баксов, как весь бой Льюис – Тайсон его мобильник воодушевлённо побрякивал, получая от очередной красотки такие фото, что Старк частным рейсом махнул к ней сразу после поединка. Однажды Старк играл на пианино, а за просмотром телевизора рассказывал секреты Техасского покера, объяснял, кто такой ресивер, а кто квотербек, кто кэтчер, а кто питчер, упоминал минусы и плюсы Сицилианской защиты.
Но ни один такой вечер не обходился без бухла.
До глубокой ночи изобретатель что-то вычислял, проектировал, рассчитывал, изобретал, а затем открывал бутылку.
Кот никогда не замечал, чтобы Старк пил буйно, кого-то проклинал, бросал стаканы, крушил мебель. Он мог поиграть на гитаре, на пианино или в шахматы. Иногда он заставлял Джарвиса задавать себе вопросы на эрудицию. Через каждый вопрос голосовой ассистент непременно напоминал, что мистеру Старку нужно ложиться спать. Игра на этом быстро заканчивалась. Помощник был запрограммирован таким образом, что приоритетной задачей было обеспечение жизнедеятельности хозяина. Тони каждый такой раз угрожал залезть ему в программный код и тогда-то уж он не отвертится. Но Джарвис умело саботировал такие попытки, то запуская Дубину принести Старку ведёрко льда, то поднос с виски и закуской, то включая его любимые песни. Старк быстро отвлекался и переставал проклинать незримого свидетеля своего падения. Ворчливые угрозы Тони в адрес Джарвиса – самое опасное, что можно было ожидать здесь. Чёрный питомец давно смекнул, что никогда Старк не бросит в него чем-то, что попадётся под руку, не пнёт, а в первый раз, когда усатый осмелился запрыгнуть к Тони на лабораторный стол, мужчина лишь внимательно уставился на него как бы не веря своим глазам и сказал задумиво: «Поразительная наглость. Присуще животным, понимаю». Тогда он помолчал ещё немного и добавил: «Что ж, сиди». В тот их первый раз кот осмелел настолько, что потянулся лапкой к какому-то загадочному серебристому инструменту, он почти дотянулся, как услышал: «дружок, этот алмазный бор мне ещё пригодится». Насадка осталась нетронутой.
Старк не сразу выстроил для себя линию поведения по отношению к новому соседу. Ни прикармливать, ни привязывать к себе его совсем не хотелось. Он не из тех домашних мальчиков, которые часами могут ласкать котиков и мыть им лоток. Просто ныне так сложилось, в последние недели Тони может посвятить себя полностью инженерной деятельности, тому, для чего, как он сам полагал, он был создан. Ему не нужно было, чтобы дома у него сидел питомец, ждал его после долгого отсутствия, тёрся о его ноги, мурчал ему свои песни. С его-то образом жизни заводить животное – дурацкая затея. Впрочем, была и ещё одна причина.