Затем появилось еще одно действующее лицо – поваренок. Этот следил за всеми, а в промежутках шнырял по дому, уделяя повышенное внимание кабинету Ираклия Константиновича, где находился сейф. Поваренок Паша оказался агентом сестры хозяина – Беллы.
И, кроме того, Ираклий Константинович поделился со своим секретарем главной тайной. Он ищет сына. Нанял детективов. Но один из них был убит, а все документы с разработкой пропали. К этому преступлению, как не без труда, но все же установил Николай, приложили руку племянники дяди Ираклия – его двоюродные братья, не желающие появления в доме такого серьезного конкурента и претендента на деньги дяди Ираклия.
Единственные из всей родни Ираклия Константиновича, кто не был замечен Николаем в кознях против его отца, оказались сестры, дочери Беллы – Сусанна и Арина. Да и то лишь потому, что обе девицы слишком тупы. И все отпущенные им природой небогатые умственные способности уходили на мысли о предполагаемых женихах и на сожаление об их отсутствии. Ни о чем другом эти великовозрастные девицы думать просто не могли…
– Но все это были цветочки, – продолжил следователь. – Ягодки ждали нашего Николая впереди.
В окружении своего отца он теперь подозревал решительно всех. Но если с кровными родственниками ему было все более или менее понятно, то насчет Ирочки – новой жены дяди Лари, он не знал ровным счетом ничего. На первый взгляд она казалась сущим ангелочком. Особенно на фоне остальных монстров. И именно это обстоятельство всерьез встревожило Николая.
По роду своей деятельности он прекрасно знал, как редко внешность соответствует содержимому. Очень редко преступник имеет отталкивающую внешность, уродливый горб, хромую ногу или что-то в этом роде. Гораздо чаще преступником является тот, кого можно меньше всего заподозрить. Николай не стал делать поспешных выводов, но навел справки об Ирочке.
То, что он о ней узнал, повергло его в большую тревогу. Теперь он понимал, что его отцу грозит реальная опасность. Впрочем, враг привык действовать осторожно. И постарается, чтобы подозрения пали на кого угодно, но только не на него. Значит, непосредственная опасность могла грозить Ираклию Константиновичу лишь под Новый год, когда вся семья соберется вместе, за одним столом. И вокруг будет достаточно людей, на кого можно будет спихнуть вину.
Когда Ирочка в тот вечер переступила порог дома Ираклия Константиновича, Николай следил за ней в оба глаза. И лишь благодаря своей особой, пристальной внимательности он успел заметить, как девушка дотронулась до тарелки Ираклия Константиновича, слегка поелозила пальцами по дну, а потом коснулась вилки и ножа.
Этого было достаточно, чтобы Николай из позиции наблюдателя перешел к активным действиям. Главное для него было – спасти жизнь своего отца. Изолировать его от членов семьи и от убийцы. К счастью, у него имелось достаточно знакомых в различных сферах деятельности. Так что инсценировать кончину Ираклия Константиновича ему удалось прекрасно.
Предупрежденный о преступных замыслах родни, Ираклий Константинович изобразил приступ. Быстро «умер». И позволил увезти себя в машине «Скорой помощи», на которой под видом врача прибыл нанятый Николаем человек.
– Как? Это был не врач? Но он выглядел как настоящий профессионал!
– Он и есть профессионал. Профессиональный актер, подрабатывающий на подобного рода розыгрышах. Правда, в отличие от нашего случая обычно эти розыгрыши не имеют столь драматического характера.
Второй частью истории был визит нотариуса, а затем и следователя. Но для этого Николаю пришлось открыться своему отцу. И просить помощи у официальных структур. Помощь он получил незамедлительно.
А Ираклий Константинович, выслушав рассказ своего секретаря, сразу ему поверил.
– Я ведь узнал тебя еще раньше, сынок! – произнес он, заключая Николая в свои объятия. – Сердцем узнал!
Дальше следствию требовалось спровоцировать убийцу еще на одно преступление, чтобы поймать ее, так сказать, с поличным. Сделать это оказалось проще простого. Ведь в убийстве Ираклия Константиновича прилюдно был обвинен Николай. Это тоже было частью их совместного со следователем плана.
После трех убийств, которые благополучно сошли ей с рук, преступница расслабилась. И, подобно многим в ее положении, уверовала в собственную неприкосновенность. И, даже не соблюдая особых предосторожностей, отправилась в гости к своей следующей жертве.
– Так она приехала, чтобы убить меня?! – ахнула Белла. – Боже мой! Как?
– Отравить. Пока вы поправляли канделябр, который она якобы уронила, преступница успела обмазать края вашей чашки ядом. Если бы вы хотя бы пригубили напиток, то вскоре оказались бы мертвы.
Белла молчала. Сказать ей было нечего.
– Поделом мне! – воскликнула она внезапно. – Поделом! Ираклий, прости меня! Я строила планы, как отнять у тебя твои деньги. А за это господь едва не отнял у меня жизнь! Как я виновата! Где только были мои мозги?!
Но Ираклий Константинович сегодня не был склонен карать. Он обрел сына. Сбылась самая сокровенная, самая дорогая и самая несбыточная его мечта! Мертвый воскрес, чтобы, в свою очередь, спасти старика отца. И в этот вечер он хотел, чтобы все вокруг него тоже были счастливы.
– Прощаю! – великодушно произнес он. – И я дам твоим девчонкам приданое. Пусть выходят, за кого хотят. Хоть за нищего, хоть за дурака. Лишь бы были счастливы.
Повернувшись к племянникам, Ираклий Константинович слегка помрачнел.
– Полагаю, что вам, дорогие мои, придется ответить за смерть детектива, – произнес он. – Но обещаю, что у вас будут лучшие адвокаты и лучшие камеры, какие только отыщутся в колонии.
И, не обращая внимания на перекосившиеся физиономии племянников, он повернулся к Лари.
– А ты, я полагаю, уже достаточно наказан и без меня. С этого дня я отказываю тебе в своем покровительстве. Ты уже не маленький. Живи как знаешь. Дам лишь один совет напоследок. Возвращайся к своей прежней жене, если она тебя еще примет. И в любом случае радуйся, что остался жив. Ведь следующим в списке жертв твоей Ирочки должен был быть ты сам!
Лари повернулся и медленно, обреченно побрел к выходу. Для него тут все было кончено. Он достаточно хорошо знал своего брата, чтобы понять: никогда в жизни Ираклий не простит предательства. И того, что он привел в семью убийцу.
А Ираклий Константинович обнял вновь обретенного сына.
– Сынок! Как я горжусь тобой! – воскликнул он. – Если бы ты только знал!
– Ну что ты, папа! Я сделал только то, что должен был сделать. Ты подарил мне жизнь, а я сохранил тебе твою. И это не такая уж великая жертва. Случались у меня дела и посложней.
– Что?
– Разве ты не знаешь? Я тоже следователь. Сразу после армии я пришел на работу в милицию. И с тех пор работаю в отделе убийств. Так что, спасая тебя, я всего лишь выполнял свою работу. Увидев, что тебе грозит опасность, я привел в твой дом двух своих человек. С их помощью я и понял, кто из наших родственников на что способен.
Ираклий просиял.
– Сынок! – воскликнул он. – У меня просто нет слов! Ты поступил точно так же, как поступил бы на твоем месте я сам.
Николай тоже засиял. И теперь всем, кто был в комнате, стало совершенно ясно, что перед ними – отец и сын. Может быть, в другое время они и не были бы столь похожи. Но когда они были счастливы, их сходство прямо-таки бросалось в глаза каждому.
Так и закончилась эта история, случившаяся под самый Новый год. Несчастный одинокий старик обрел долгожданного сына. Сбылась самая заветная его мечта! Та самая, которая шла рядом с ним долгих тридцать лет. А теперь, исполнившаяся и отпущенная на свободу, она улетела высоко к звездам, сквозь падающий на землю мягкий пушистый снег.
Елена МихалковаУбийственная библиотека
Елок было много, очень много. Так много, что можно было потеряться среди фотографий, на которых зеленели одинаковые равнобедренные елочки, все как одна присыпанные снежком.
Сами фотографии Маша уже успела рассмотреть и теперь изучала странные рамки – до нелепости огромные, сколоченные, похоже, из того, что попалось под руку – обрезков досок, табуретных ножек, непонятных кривых палок… «Можно спрятаться за такой рамкой, – подумала Маша, – и никто тебя не найдет».
– Как вам эта экспозиция? – раздался звучный, хорошо поставленный голос Коринны Андреевны, и сама она обозначилась в дверях с подносом в одной руке и чайником в другой. – Мы с Ниночкой решили перед праздником украсить нашу библиотеку работами Рогожина. Все-таки он один из лучших наших фотографов, хотя некоторые упрекают его в однообразии, – доверительно добавила она, косясь на ближнюю фотографию. – Но я полагаю, что это намного выразительнее, чем живое банальное дерево, увешанное игрушками, не так ли?
Маша любила банальные деревья, обвешанные игрушками, но возражать не стала. Она сидела на диванчике рядом с милой рыжеволосой женщиной и толстяком, похожим на постаревшего Карлсона без моторчика, и ожидала, когда же появятся остальные писатели – маститые.
– Если вы обратили внимание, господа детские писатели, – продолжала заведующая, – рамки фотограф делал лично, не доверяя это занятие никому. И каждая фотография сопровождается стихотворением, которое Рогожин тоже придумал сам. Очень советую вам их оценить. В самом низу, под рамкой.
Все дружно рванулись читать стихи. Две минуты в библиотеке царило молчание, после чего рыжеволосая женщина хмыкнула и сказала:
– Да… лучше бы он только фотографировал…
– А мне нравится, – пожал плечами Карлсон. – Вот, послушайте: «Колокола вы мои, колокола! Ваша муха… то есть, виноват, мука… ваша мука меня позвала! И стою я под сенью осин – я, поэт твой, моя Россия».
– Рифмы оригинальные, – признала Маша, возвращаясь на диванчик.
– А вот еще! – не унимался Карлсон. – «О, Родина! Ты вся во льду! И я в бреду к тебе иду! И блики русские сияют и прямо в сердце проникают!»
Вот тут бы Маше и догадаться, чем все это обернется. Но в библиотеку, где проходило в этот вечер собрание детских писателей, она приехала наивным, неиспорченным человеком. «Ты поезжай, потусуйся, – посоветовал ей знакомый поэт, снисходительно относившийся к Машиным попыткам сочинять что-то такое милое и незамысловатое для детей. – Там интересные люди бывают. Творческие».