На одном отрывке предстало нечто вроде гибрида мусорной свалки и музея, заполненное машинами, похоже предназначенными для передвижения. На другом отрывке показалась лаборатория, цефы бегают повсюду, работают с приборами. Необычные цефы, не такие, каких мы в Манхэттене видели. Должно быть, особая каста яйцеголовых умников. Однажды проскользнула картинка с магическим зеркалом, портал с вихрящейся поверхностью – возможно, прибор для телепортации. Да, и я во многих фрагментах видел модель звездного неба: скопление голубых искорок, крошечные сапфировые точечки, соединенные тускло светящимися лентами туманностей, вращающиеся сами по себе, безо всякого подвеса, будто приклеенные к поверхности невидимой сферы. Я сперва подумал: планетарий цефовский, что ли? Но картинка повторялась и повторялась – отчего-то понравилась она комбинезону. Ну, так или иначе, файлы у вас есть. Думаю, все мое барахло уже трижды просеяли.
Что молчите? Ну ладно, я и так знаю.
Поначалу я думал: это наводки, интерференция со старыми записями – такое с квантовой памятью случается, старое модулирует новое. Н-2 столько повидал – не поверите. Неудивительно, что один-другой кошмарик начал с сигналом интерферировать. Но жутко мне стало, когда понял: это ж проблески того, где Пророк побывал за последние месяцы. Надо думать, он не в тайваньской забегаловке упивался вдрызг.
А еще у меня и мысли не возникло, что Алькатрас догадывается про второй слой в своих передачах. Хоть он сам сигнал формирует, мне-то пришлось просеять, прогнать через великое множество фильтров и усилителей, прежде чем пробрался ко второму слою. Даже если у него были средства так обработать сигнал – а у него средств таких нет, это точно, – с какой стати ему подобным заниматься? Я-то ему и словом не обмолвился про второй слой, а у него и так хлопот до фига и больше. Зачем беднягу пугать известием про посмертные тени прежнего хозяина Н-2?
Когда я выяснил, в чем дело, поднял прежние записи, все эти выбросы, пики и впадины, какие посчитал шумом. Думаю, если там есть что полезное, я отыщу и употреблю. И вот наткнулся на данные с Улья – ну, вы знаете, когда Харгрив водил его за нос, – и что получается? Алькатрас мог действовать так, если б знал заранее, – и не иначе. Вы ж те записи видели, правда? Алькатрас управляется с цефовским пультом, как чертов маэстро, да я б в тех блямбах даже кнопки не распознал. И уж конечно, кто б сомневался: перед такими подвигами на линии полно статики, ее выжимаю – и вижу Пророка, делающего то же самое. Ох, парни, Алькатрас просто обезьянничает, вот и все.
В общем, это не от комбинезона помехи. Наводки прямо в визуальном кортексе нашего пациента, вокселы активируются на манер полупроводниковых диодов под слабой накачкой. Насколько я смог разобраться, процесс-то в мозгу, а на камеру идет интерференционная утечка или вроде того.
Только запомните: Алькатрас не по своей воле это прячет. Я вас, засранцев, знаю, вы так сразу и подумали, но большей частью мозги-то наши отрабатывают входные сигналы, каких наше сознание и не замечает, они все остаются в подсознательном. Вы думаете: «О-о, паршивец Алькатрас, он кино видит в мозгах своих!» Но, насколько можно судить, он про такой сигнал ни ухом ни рылом. Оно все работает ниже уровня сознательного восприятия, у него просто появляется чувство: этот рычаг туда, а эту кнопку сюда. Вам беднягу потрошить вовсе незачем – с таким же успехом можно любого встречного потрошить на предмет того, откуда у него интуиция.
Если уж очень хочется крайнего найти, так вот он – сам Н-2. Но он-то делает лишь положенное ему. Ведь его запрограммировали на успех, правильно? Его сделали способным к сбору данных из тысяч источников, он данные собирает, выясняет, что важно для успеха, и скармливает хозяину важнейшее – побуждающее к действию здесь и сейчас. Н-2 хорошо это делал и посейчас делает. Очень хорошо делает – никто и не ожидал такого.
Роджер, тебе случалось общаться с Джейком Харгривом?
Ну конечно, куда тебе с ним встречаться лицом к лицу. Я спрашиваю про общение: пара строчек в чате, клуб по интересам, шахматы по Сети – вроде того.
Нет? Ну тогда, конечно, ты и не знаешь, насколько он скрытный, дальше некуда.
Я уже полдела сделал с цефовским пультом, когда наконец докумекал, что же именно я делаю. Харгрив мне и слова не сказал про свой гребаный план, я дошел сам. Дергал рычаги, отстреливался от топтунов и охотников чуть не каждую минуту и таки допер: мы ж насосы активируем, программируем башню выплюнуть огромную дозу спор на весь Центральный Манхэттен! На первый взгляд не слишком-то умно – мы на стороне человечества, как-никак. Но я ж помню слова Харгрива про то, что бедный затраханный наркотой Голд не смог домыслить: нанокомбинезон не прячет чертежи оружия, он и есть оружие! А Н-2 же спиратили, это ж цефовская разработка в нашем ошейнике. Я помню первого заваленного охотника: моя рука полезла в жижу, какая у этих недоносков вместо крови, – и гребаный Н-2 попытался связаться с цефом!
Вот я и допер, на все сто: Н-2 – не только оружие, на самом-то деле он – вирус. Ведь мне об этом Пророк и говорил перед тем, как вышибить себе мозги и оставить меня на побегушках. А Джейк Харгрив – охренительный мастер боевого дзюдо, десятый черный гребаный пояс, абсолютный спец по использованию силы врага против него же. В общем, я несу вирус, а споры и башня над головой – средство этот вирус распространить.
Просто, да?
Но разве ж такой укупоренный засранец, как Харгрив, придет и объяснит простыми словами? Никак нет, сэр! Да он за десятилетия до вашего и моего рождения понял: знание – сила. И за этот срок насобачился скрытничать, привык, проникся и закоренел – спроси, который час, и то не признается, хоть ты его за яйца тяни.
Ну вот, в промежутке между надиранием задниц пришельцам и возней с трубами я таки сделал как надо. И вот стою, вокруг дохлые цефы подтекают жижей, споры вовсю летят через три подстанции, а Харгрив приказывает: «Теперь – прямо в центр!»
Однако что-то я не заметил в основании шпиля живописной двери с неоновыми буквами: «Центр здесь». Харгрив предлагает такую дверку учинить самому: «Попробуй подорвать одно из сочленений ганглия и войди сквозь отверстие». Даже мне оно кажется дуболомством первейшего разряда, но поди ж ты, придумай чего получше. Потому нахожу место, где ганглий входит в основание шпиля – там вмятина с дырой и пар свищет – должно быть, в недавнем бою зацепило гранатой. В дыру я запихиваю пару ракет из гранатомета, молясь Летающему Макаронному Монстру, чтоб не похерить все башенное управление.
Буммм!
Пыль оседает мгновенно, втянутая в проделанную дыру. Надо же, там разрежение! Эта штука еще и дышит. И я, учинивши трахеотомию инопланетной глотке, протискиваюсь внутрь, а там…
Вот они какие на деле, тентакли из комиксов!
Похоже, я в чем-то вроде зернохранилища. Повсюду вогнутые стекловидные панели, между ними снизу вверх – пылающие оранжевым огнем жилы. Я ползу вдоль них по вертикальной шахте, каждые пять – десять метров усиленной поддерживающими балками, охватившими ее кольцом – будто хрящи вокруг трахеи. Высоко над головой посверкивают разряды статики. Дальше – дневной свет. А внизу, у основания, крутятся за стеклянными панелями споры, будто живые – и очень, очень недовольные твари. Я прямо нутром чую их злобу.
Харгрив говорит, мне нужно их отсюда выпустить наружу. А как? Ни терминалов тебе, ни люков, ни скважин. Ничегошеньки – разве что самому проделать? Хм, а ведь уже сработало раз…
Начинаю садить по панелям, и машинерия вокруг дико воет. Другого-то и слова не подберешь, форменный вой. То ли это тревога, то ли из-за усталости металла, от напряжения. А может, цефовская машинерия – живая, чует, как я делаю больно. Но своего я добился – вокруг аж потемнело от спор, в полуметре от лица уже руки своей не вижу. Из гребаных далей приносится довольное хрюканье Харгрива.
А БОБР пишет перед глазами:
Зарегистрирована попытка обмена информацией.
Протокол инициации…
Протокол инициации…
Связь установлена.
Генерация интерфейса.
Даже полосочку растущую показывает, демонстрирует, как светлая Харгривова наука движется к голубизне взаимопонимания. У моих предплечий вспыхивают оранжевые огоньки – не иначе, визуальный интерфейс. Мне уже кажется: все получилось, провернули!
Но похоже, споры припомнили: хордовые вроде меня для них – всего лишь завтрак. А если завтрак не прожевывается, лучше его выплюнуть.
Меня вдруг швыряет о стену, валюсь на пол, пару секунд копошусь и дергаюсь, будто галька в пустом кузове на ухабах, а потом шпиль раскрывает глотку и выстреливает меня вверх – словно струей реактивной шарахнул.
Требуха и сердце – в пятках, вокруг – только оранжевые и темные пятна, все размыто, несусь с жуткой скоростью. И – уже лечу по небу, выплюнутый на манер арбузной семечки. Подо мною – Манхэттен, чудный вид с высоты птичьего полета, крутится во все стороны, будто на тарелке, а из темной ямины внизу высунулся перст Господень, причем явно средний. Но в горних высях я недолго, земля тянет и готовит сокрушительную встречу. Шлепаюсь задницей о шпиль, качусь, снова в полете, на автомате хватаюсь за торчащую инопланетную хреновину – глаза ее не уловили, но Н-2 сработал исправно. И вот вишу, покачиваясь, на тридцатиэтажной высоте. Чуть разжать пальчики – и фирменная тротуар-отбивная «Н-2» готова!
– Ах! – изрекает слегка разочарованный Харгрив. – Такого сопротивления я не ожидал.
Не ожидал он… издевается, что ли?
– Думаю, это можно назвать иммунной реакцией. Тебе лучше… э-э… Подожди-ка малость, хм…
И отключается. И даже не иронизирует, скотина. Да пошел он!
Я подтягиваюсь на карниз, остановивший мою задницу в полете, карабкаюсь снова по вентиляционной шахте, докуда могу, и обозреваю окрестности. Прямо слева обрывок улицы задирается в небо, словно лыжный трамплин, мешанина гнутых балок с асфальтовым покрытием, вспученная вылезшим из-под земли шпилем. Если подобраться ближе, на нее можно перепрыгнуть – но для этого надо сперва разбежаться.