На приборной доске мигает красный огонек, пищит.
– Прибыли, – сообщает пилот. – Если здесь его не высадим, домой не вернемся. Я спущусь, насколько смогу, но топлива у нас кот наплакал.
Снова топаю в хвост, Барклай уже впереди, нажимает кнопку – и хвостовой люк раскрывается, опускается подвесным мостом. Слева пляшут по ветру струи дыма – левый мотор горит вовсю.
– Удачи, морпех! Береги задницу!
Внизу катится Ист-ривер, на вид густо-черная, масляная – и спокойно-синяя в псевдоцветах инфракрасного. На мгновение кажется – реку полосуют очередями. Но нет, это всего лишь капли дождя.
Едва успеваю спрыгнуть – а СВВП уже направляется к берегу.
Вхожу в воду строго вертикально, ровно – идеальный прыжок. Река почти без всплеска смыкается над головой. Вокруг – кромешная темень, вода черным-черна, не видно руки, поднесенной вплотную к шлему, – и знаешь что, Роджер?
Мне абсолютно наплевать. Ни грамма страха, изводившего меня с восьмилетнего возраста. Ни проблеска.
Может, привыкаю – или Н-2 с БОБРом раскусили мою слабость и слегка помогли с самоконтролем.
И от этой мысли я пугаюсь – правда, на секунду, не больше. Я сижу в этой дряни уже часов двенадцать – или пятнадцать? И оно уже запустило щупальца так далеко, что способно управлять моими фобиями? Чего ж мне ожидать через день-два? Если задуматься, так особенными, не похожими друг на друга, уникальными нас делают именно наши маленькие прибамбасы, страхи и надежды. А если для выполнения миссии потребуется стереть мое «я»? Сколько правок мой рассудок вынесет, не переставая быть моим? А может, завтра проснусь вовсе не я, но нечто, всего лишь имеющее мою память?
Знаешь, Роджер, эта экзистенциальная муть вовсе не по мне, не привык я. Оно само по себе пробегает в мозгах за пару секунд между входом в воду и моментом, когда ноги касаются дна. Зависаю на мгновение в мутном черном потоке, затем, повинуясь физике в лице архимедовой силы, потихоньку всплываю – и страх начисто испаряется. Мысль остается, жуткий вывод о зыбкости моего «я» висит передо мной пугалом – но уже бесцветным, невыразительным, просто горстью слов. Могу спокойно созерцать перспективу быть стертым из моей же головы. Оно должно пугать до судорог – но не пугает. Я не ужасаюсь даже очевидной причине отсутствия страха.
Так или иначе – у меня есть задание, и его надо выполнять. И ко времени, когда я выныриваю – секунд через десять – двенадцать после соприкосновения с водой, – я уже целиком сосредоточен на миссии.
Кому: коммандеру Д. Локхарту.
От кого: от Джейкоба Харгрива.
Дата: (неразборчиво, см. приложенные материалы).
Локхарт, неужто ты и в самом деле думал, что я про это не узнаю? Неужто считал, что мою позицию в совете директоров можно подорвать так вот просто?
Сынок, да ты подписал себе приговор!
Архивная запись от 28 марта 2021 года
От кого: от совета директоров «КрайНет».
Кому: капитан-лейтенанту Д. Локхарту, отделение службы безопасности в Сиэтле.
Уважаемый сэр капитан-лейтенант Д. Локхарт!
Мы получили Ваше письмо и внимательно с ним ознакомились, изучили Ваши аргументы тщательнейшим образом.
Нам также известно о глубоко личном характере Вашей неприязни к программе работ над нанокомбинезоном. Мы не хотим растравлять Ваши раны и усугублять боль потери, но заметим: наличие столь сильной персональной мотивации может означать, что Ваше отрицательное отношение к новой технологии обусловлено сформировавшимся у Вас комплексом мести.
Хотя в настоящее время вооруженные силы США официально отказались участвовать в разработках нанокомбинезона, Пентагон продолжает активно финансировать нашу работу, что приносит значительный доход компании. Взаимоотношения с Пентагоном у нас весьма теплые и дружественные, а это в наши беспокойные времена значит немало. Потому, несмотря на Вашу озабоченность и тревогу, программа Н-2 будет продолжаться (и под строжайшим контролем – можете в этом не сомневаться) до стадий 7 и 8.
Если наше мнение изменится, Вы будете немедленно об этом проинформированы. До тех пор, пожалуйста, считайте вопрос окончательно решенным и не подлежащим дальнейшему обсуждению.
Архивная запись от 22 марта 2021 года
От кого: от капитан-лейтенанта Д. Локхарта, отделение службы безопасности в Сиэтле.
Кому: совету директоров «КрайНет».
Уважаемые члены совета директоров!
Я обращаюсь к вам с просьбой еще раз обратить внимание на мои предыдущие послания касательно программы развития нанокомбинезона «КрайНет», а в особенности продолжения финансирования работ по новому протоколу Н-2 (стадия 6).
Если ранее отрицательное отношение квалифицированного военного персонала компании (и мое в том числе) к программе развития нанокомбинезонов и могло показаться необоснованным, то теперь, я надеюсь, произошедшее на Лингшане убедительно доказывает нашу правоту. Созданная в компании «Харгрив-Раш» нанотехника нарушила столь многие требования безопасности и в такой мере, что вооруженные силы США прекратили всякое участие в испытаниях. А последующий успех «КрайНет» в наборе испытателей среди заключенных тюрем строгого режима США и вооруженных сил наших союзников из числа развивающихся стран – едва ли повод для радости.
Уважаемые члены совета директоров! Я – патриот Америки, убежденный сторонник корпоративных ценностей, держатель акций «КрайНет». По моему убеждению, этой стране нужны хорошо тренированные и прекрасно оснащенные современные солдаты, которыми можно по праву гордиться, а не парад чудовищ Франкенштейна, не свора психопатов и мертвецов, разгуливающих в комбинезонах, чей механизм остается загадкой даже для его проектировщиков.
Я убежден в том, что компания «КрайНет» должна разделить мой взгляд на нужды нашей страны, и покорнейше прошу снова рассмотреть вопрос о закрытии программы «Н-2».
Искренне Ваш
Призма
По шлему стучит дождь. На горизонте сверкают молнии, мир как в стробоскопе. Невдалеке медленно вертится в небе яркий луч – словно глаз Саурона методично обшаривает море и землю. Это маяк.
Я в сотне метров от южной оконечности острова Рузвельта. По GPS, «Призма» – рядом с мостом Квинсборо, чуть больше мили к северо-востоку.
Я еще не выбрался на берег, а Харгрив уже нудит:
– Алькатрас, как хорошо, что ты идешь ко мне, но дальше, пожалуйста, осторожнее. Локхарт собрал здесь элитные силы. Я проведу тебя, как смогу, но мои возможности наблюдения здесь, скажем так, весьма ограниченны.
Маяк торчит передо мной каменным тортиком, слой за слоем: ограждение на широком нижнем уровне, словно узор из глазури, второй этаж поменьше, из центра торчит здоровенная свеча. Вдоль наружной стены вьется лестница, но, еще не ступив на берег, вижу поблизости в инфракрасном диапазоне три светлых пятна. Наверняка внутри маяка есть еще.
БОБР сканирует эфир, выдает:
– Видел ту летучую хреновину? Я думал, она гонять нас явилась.
– Да куда ей, такой побитой? Ты что, не заметил: она ж горит?! Через пять минут сама грохнется.
– «Шафрановый-три» и «Восемь», не забивайте линию! Работайте молча, прочешите периметр – я нутром чую, жестянка пожаловала!
А, папочка Локхарт, явился отчитать деток.
– Да, сэр!
Я уже на лестнице, прижимаюсь спиной к стене, пока третий и восьмой простодушно трясут мудями, прочесывая периметр. Подумать только, надеются, что я покажусь перед ними – у одного вроде был друг в «Кобальте».
Ожидаю, пока голоса затихнут вдалеке, включаю невидимость на время, достаточное, чтоб высунуть голову и осмотреться. Ничего и никого – только спины шафранного дуэта вдалеке. Глазам не верю: Локхарт хоть и сволочь, но вовсе не идиот и не мог оставить южные подходы без охраны.
Ну конечно, вскоре слышатся и новые голоса. Я крадусь, а там некий засранец объявляет: лучше б с цефами пошел драться, а не сидел здесь, грея задницу. Засранка номер два предпочла бы развлекаться дома, трахая бойфренда.
Сауроново око над головой мигает, гаснет. Пару секунд ночь освещают лишь огни за проливом. Я гляжу на прожектор маяка, и на фоне облака жара от погасшей лампы замечаю меньшее пятнышко наверху, чуть похолодней. Включаю усилитель разрешения.
Ага, сидит, родимый, – и со снайперской винтовкой. Запомним.
Лампа вспыхивает снова, в глубине, за камнями, скрежещет механизм – луч света опять метет горизонт.
– Вот же дерьмо! Опять электричество пропадает.
– Знаешь, кореш, по мне, так Локхарт наш хрень гонит. Слишком близко к сердцу принял, спокойно не может.
– Куда там спокойно, когда траханый киборг половину друзей в гробы запихал. Я жестяного гаденыша хочу пришить не меньше Локхарта.
– Да ему сюда не подобраться!
– Может, он уже здесь? У него ж невидимость!
Да, у меня невидимость. Незримым я крадусь вдоль стены, и вот передо мной трое засранцев в доспехах, похожие на жуков – и ни хрена не видящих.
– Может, он прямо сейчас на нас глядит!
Я могу вытянуть руку и коснуться бедняжки, тоскующей о бойфренде. Искушение прямо невыносимое.
Но поддаться ему не довелось, потому что из-за угла выходит наемник номер четыре и касается меня.
Хотя «касается» – не то слово. Скорее утыкается – я же в невидимости. Тупой козел врезается с ходу и валится на жопу, дрыгаясь. Его приятели ржут – примерно полсекунды.
– Да он же тут! Мать вашу, он тут!!!
– М-да, – замечает Харгрив утешительно. – Ничто хорошее не вечно.
Я дятлам развлекаться не мешаю – пока идиот номер четыре падал, я уже отпрыгнул подальше от дождика из пуль, превратившего стену в швейцарский сыр. Но толку с того мало – через две секунды палить начинают на звук моих шагов по бетону. А еще через полсекунды невидимость выдыхается и пули сыплются на меня. Пару раз они успевают прошибить Н-2, прежде чем я закручиваю броню на максимум, но внутри-то для пули и целей нет, меня там почти не осталось, пуля отскочила от внутренней стенки, да и скатилась по ноге. Знаешь, Роджер, мне кажется, она до сих пор внутри болтается.