— О некоторых вещах тяжело говорить… — опуская взгляд, произнес я, чтобы потянуть время.
Это была просто уловка, но мое взбудораженное мышление зацепилось за нее. Сыгранная сейчас неловкость потянула за собой другие эмоции и ассоциации. Через секунду я собрал в голове, кажется, идеальную версию ответа.
— Попробуйте начать, Ви.
— Хорошо… То, что я следил за Глорией Мартинес изначально никак не было связано с ее сыном. Осознаю, что в это может быть сложно поверить. Есть такая вещь как «послезнание». Сейчас мы уже в курсе кем потом станет Дэвид. И хочется все события прошлого сводить к этому мотиву. Подгонять их под известный нам теперь важный факт.
— Согласна, — кивнула японка. — Но если убрать этот фактор из рассуждений, то что нам остаётся? Чем могла Глория быть вам интересна? Что-то связанное с «R. E. O. Meatwagon»?
Хм… Она будто бы сама предлагает мне самую логичную версию. Теневая сторона городского здравоохранения. То, что Глория воровала импланты, Митико должна быть в курсе. Однако этот вариант тоже слишком легко проверить. Нет уж. Я устрою вам гораздо более специфичный перфоманс.
— Мой интерес никак не был связан с работой Глории.
— Но что тогда?
— Сначала надо немного рассказать о том периоде моей жизни, — издалека начал я. — И мои мотивы станут вам понятны. Те несколько месяцев до увольнения дались мне очень тяжело. Противостояние Дженкинса и Абернати нарастало. Я оказался меж двух огней. Разменной пешкой, которая ничего не может изменить в общем раскладе сил на доске. Желая обскакать Сьюзан, Артур постоянно посылал меня на внеурочные миссии. Некоторые, типа попытки внедрения червя в систему безопасности Хрустального Дворца, шли вразрез с общей политикой корпорации.
— Да, — подтвердила японка. — До меня дошла информация об этой попытке. Успешной ведь, кстати.
— Успешной, но я дважды чуть не погиб там. Потом начались покушения.
— За ними тоже стояла Абернати?
— Полагаю, да. Я… — голос мой дрогнул.
Это была не актерская игра. Я намерено выуживал из себя весь тот негатив, что пережил в первые дни знакомства с новым миром. Даже если меня сейчас сканирует детектор лжи, он не обнаружит обмана. Я не врал, а вспоминал.
— Приходилось постоянно ходить по краю. Я часто обращал мысли к смерти. О чем мне думать в последние моменты перед небытием? О переработках? О несбывшихся мечтах? Кто вообще вспомнит о том, что был когда-то такой Винсент Прайс? Артур взбесится от потери полезного инструмента, но быстро это забудет. Что вообще от меня останется кроме записей в архиве компании?
— Далеко не все люди задаются такими вопросами даже близко познакомившись со смертью, — прокомментировала Митико. — Подобное глубокое осознание одновременно дар и проклятие. Но продолжайте.
И я продолжил.
— Мне хотелось эмоций. Настоящих. Глубоких. Я был как-то в кукольном доме. Специально выбрал одну из лучших… сотрудниц. Но… Ничего. Пустота и фальш. Мне хотелось чего-то настоящего. У меня возникла особого рода фантазия…
Пришлось сделать паузу, чтобы лучше сформировать посыл и не дать эмоциям из прошлого слишком захватить мое внимание. Когда мой голос затих, то можно было слышать записи птичьих голосов и легкий шелест листьев. Наверное, это должно успокаивать, но у меня джунгли Арасаки скорее вызывали ассоциации с чем-то первобытно-хищным. Надо было продолжать исповедь, пока меня тут не сожрали.
— Я думал… Если найду подходящую женщину в тяжелой ситуации и спасу её, то между нами гарантированно возникнет крепкая связь. Почему именно Глория? Из-за характера. Я не помню где точно увидел её впервые. Кажется, записи связанные с деятельностью Академии. Это было давно, но она запала мне в душу. Такая самоотверженность. Такая тяжелая борьба за будущее сына. Снова вспомнил о Глории, когда ощутил эту вот тягу к настоящим эмоциям. Тогда я начал следить за ней через систему информирования контрразведки. Ждать удобного случая. Момента, когда у неё не останется надежды.
— А если бы удобного случая не подвернулось? — въедливо уточнила внучка Сабуро, внимательно отслеживая мои реакции.
— Я бы в конце концов… устроил все сам. Однако не пришлось. Потом случилась автокатастрофа. Я приехал к ней в больницу. Взглянул на Глорию без сознания. Мрачная палата, где все буквально вопит о смерти и эта женщина на операционном столе. Такая беззащитная… Я испытал…
— Ощущение власти? — предположила Митико. — Наслаждения? Тайного контроля над ситуацией?
— Да! — горячо согласился я. — Это было невероятно пьянящее чувство. Все шло по моему плану. Я специально изолировал Глорию даже от сына. Не придавал ему большого значения. Однако потом всплыла эта запись с Дэвидом. Тогда мое внимание переключилось на него. Извините, что пришлось выслушивать подобное. Это… постыдно.
— Ни в коем случае! — заверила меня Митико. — Пусть у сталкинга дурная репутация, однако он происходит из самых естественных потребностей человека. Очень распространённое увлечение и в Японии, и в Америке. Да и что такое Сталкинг? Всего лишь проявление интереса к другому человеку, подкрепленное умением собирать информацию. В какой-то степени это профессиональный недуг детективов. Любопытство. Однако я все ещё не понимаю, почему тогда вы не пошли дальше в ситуации с Глорией. Хотя…
На губах Митико заиграла удовлетворенная улыбка. Она чуть прищурилась, словно сейчас видела меня насквозь и произнесла:
— Вы переключились на другой объект страсти?
— Да.
Думаю, теперь проблемы с интересом к Глории решены, но как бы я сейчас других проблем не огреб…
— Теперь мозаика начинает складываться. Ее зовут Люси, да? Девушка из банды, которая пыталась отнять имплантаты у Дэвида.
— Именно. Мы с ней начали знакомство не очень дружественно, но потом мне удалось растопить лёд.
— Используя для этого фиксера Фарадея. Заставили его перед устранением поучаствовать в вашем спектакле.
— Это не делает мне чести… — повинился я. — Как и некоторые другие поступки.
— Знаете шутку, что настойчивость, упорство и увереность в себе это отрицательные качества, если их носитель глуп. Иногда верно обратное. Низкие страсти людей талантливых становятся топливом для конструктивной работы на благо корпорации. Некоторые ваши поступки следует рассматривать как использование служебного положения, но на это можно закрыть глаза, учитывая блестящие результаты. Перехват утечки информации Милитеху, вербовка крайне перспективного соло. И это только самые яркие моменты. Параллельно вы успели закрыть еще несколько дел калибром меньше.
— Да… — вздохнул я. — Но этот период дался мне очень тяжело.
— А затем вы затаились, собрали собственный отряд и заработали… — Митико намекнула голосом, что сейчас будет не точная информация, а её предположение. — Что-то около полутора миллионов?
— Ну… Очень многие деньги ушли на риперов, снаряжение, клуб, — скромно ответил я. — Общий наш заработок сложно подсчитать.
Японка усмехнулась. В её искусственных глазах плясали неподдельно живые искорки веселья.
— Вы тааак усиленно стараетесь НЕ произвести на меня впечатление, — шутливо произнесла она. — Обычно приходится работать с теми, кто пытается казаться значительнее, чем есть на самом деле. Однако встречаются любопытные исключения наподобие вас. Хотела кое-что ещё спросить. Эта девушка, Люси. Что вы о ней знаете?
И снова я ощущал себя на раскаленной сковороде. Насчёт чего Митико
уже в курсе про Люси? Готова ли копать дальше? Можно ли как-то избавиться от ее внимания?
— Что я о ней знаю? С чего бы начать перечисление… Мы уже долго работаем вместе. На неё можно положиться.
— Уверены? — слегка прищурившись, произнесла Митико. — Вы знаете где она родилась? Как оказалась в Найт-Сити? Кем были её родители?
— Не задавался такими вопросами.
— Удивительно, — всплеснула руками японка. — Получается меня вы знаете лучше чем её.
— Не все люди любят говорить о прошлом. Но я часто говорил с ней о будущем. Она вас чем-то заинтересовала?
— Не очень… — ответила Митико, возможно мне солгав. — Меня тоже больше интересует будущее. Кажется вся драма отдела контрразведки становится наконец понятной. Мне жаль Сьюзан и тех людей, которые погибли её защищая, но значительная часть вины лежит на ней самой. Многие решения директора Абернати были сомнительными. Некоторые — ошибочными. Одно из них — это ваше увольнение.
Кажется уже догадываюсь, что будет дальше.
— И как хорошо, что я могу эту ошибку исправить, — продолжила Митико. — Тем более в отделе сейчас не хватает подготовленных кадров, хорошо знакомых с городом. Я бы предложила вам выйти на работу прямо сейчас, но если остались какие-то дела, то как насчет завтра?
Черт… Это даже не было вопросом хочу ли я вернуться. Лишь уточнением прямо сейчас или завтра.
— Это огромная честь для меня, Митико-сан, услышать подобное предложение и тем более от вас. Однако последние дни работы в корпорации не лучшим образом сказались на моем здоровье. Переработки, риск, покушения. Я уже совсем не тот, что был когда-то. Приходится даже заказывать дорогостоящие препараты из Европы. Колоть гормональный комплекс, чтобы снять приступы тревоги и паранойи.
— Всё так плохо? — обеспокоено поинтересовалась японка.
— К сожалению, Митико-сан. Тогда мне удалось на адреналине успешно потанцевать со смертью. Но сейчас… Сейчас пытаюсь начать жить иначе. Спокойно. Я пытаюсь донести, что я обычный человек, который хочет жить спокойной тихой жизнью. Выпивать вечером стакан молока и просыпаться с утра без лишнего стресса.
В этот момент мне по зашифрованной связи пришло сообщение от Ребекки.
«Йо, чум. Поехали ебашить Милитех».
Сука, как же «вовремя».
— Не хочу заводить новых врагов, — продолжал исповедь я. — Не хочу поражений и даже побед. Просто спокойная, тихая жизнь.
Это даже не было враньем, учитывая как меня уже задолбали эмоциональные качели сегодняшнего разговора.