– Кто этот предатель, отец мой? Назовите его имя и будьте уверены, я выберу для него наихудшую смерть, – сказал Гилберт де Лануа.
– Нет надобности, – по незаметному знаку отца Вальдеса в комнате появился монах. В руке он держал мешок. Он развязал мешок. Когда он упал, Гилберт де Лануа увидел карлицу, которая без тени страха смотрела прямо им в глаза.
Гилберт де Лануа встал и подошёл к карлице. На его губах играла мрачная улыбка, в которой было что-то зловещее.
– Ты дала противоядие Луизе Бургундской? Карлица молчала.
– Можешь не отвечать. Мы и так знаем, что это была ты. Расскажи нам всё, что ты знаешь, и мы пощадим твоих цыган. Будешь молчать – и все они к утру будут мертвы.
На губах карлицы появилась довольная улыбка.
– Найдите их сперва!
– Ах ты, уродливая тварь, – Гилберт де Лануа размашисто ударил её по лицу Из губ карлицы показалась кровь.
– Говори, что ты знаешь об Арманьяке и Луизе Бургундской. Говори, что ты им успела рассказать! – закричал Гилберт де Лануа.
На карлицу его крик никак не подействовал. Она не произносила ни слова. Лишь взгляд презрительно скользил по лицу Лануа.
– Мы тебя разрежем на куски и бросим бродячим собакам, или ты умрёшь лёгкой смертью, выбирай сама.
У карлицы был такой вид, как будто она раздумывает.
– Хорошо, – выговорила карлица, – я хотела получить много золота и поэтому предупредила арманьяков. Они ничего не знают о вас.
– Спасибо за помощь, – Лануа злобно улыбнулся. – Ты и вправду думаешь, что своим тупым умишком можешь одурачить нас? Ты им всё рассказала, не так ли, Мемфиза? Но скажи, кто теперь защитит Луизу Бургундскую? Кто предупредит её? Надеюсь, перед смертью тебя утешит мысль о том, что скоро мы умертвим её.
– Умертвите? – вскричала, теряя спокойствие и вкладывая в слова всю свою ненависть, Мемфиза. – Может, вы и умертвили бы Луизу Бургундскую, брошенную всеми девушку, у которой не было никакой защиты кроме бога, но попробуйте умертвить графиню Арманьяк. Что, не ожидали, чудовища? Убийцы! – Мемфиза расхохоталась прямо им в лицо. – Это я сделала, я соединила их.
– Тварь, – Гилберт де Лануа выхватил из сапог кинжал и воткнул его в горло Мемфизы. Он держал одной рукой Мемфизу, другой всё глубже всаживал кинжал в горло. Мемфиза хрипела, из горла хлынула кровь, а Гилберт де Лануа кричал:
– Ну что ты не смеешься, уродина? Посмела пойти против ордена? Так умри… умри, – Гилберт де Лануа вытащил кинжал и снова его вонзил в горло. Он повторял это несколько раз, затем бросил бездыханное тело Мемфизы монаху со словами:
– Разрежьте на куски и отдайте собакам!
Подождав, пока монах положит тело Мемфизы в мешок и выйдет, Гилберт де Лануа подошёл к отцу Вальдесу. Отец Вальдес вытащил из-под подушки свёрнутый свиток и протянул его Гилберту де Лануа.
– Здесь, – раздался едва слышный голос старца, – имена всех членов ордена и карта, на которой отмечены места, где захоронены сокровища ордена, собранные за пятьсот лет. И помни, ты лишь один раз можешь расстаться с нею, когда передашь её следующему главе ордена вместе с кольцом. Убей Арманьяка, брат мой, убей деву и её плод, – это моё последнее желание!
– Клянусь, я выполню твою волю!
Гилберт де Лануа склонился в низком поклоне, а затем, более не оглядываясь на умирающего старца, покинул комнату, а после этого и подземелье. После встречи с отцом Вальдесом ему немедленно следовало поговорить с герцогом Бургундским. И человек, который в одночасье стал более могущественным, чем иные короли, отправился во дворец Барбет, где обитал последнее время герцог Бургундский.
Герцог принял его без промедления. Они вдвоём закрылись в кабинете герцога и проговорили до самого утра. О чём они говорили и что собирались сделать, никто не знал.
Пока происходили эти события, Филипп вернулся домой вместе с юной супругой. По дороге в Осер он всячески опекал Луизу. Он был вежлив и предупредителен. Старался угадать малейшее желание супруги. Она принимала это как должное, понимая, какие чувства движут Филиппом. В первый же день приезда домой Филиппа охватило непонятное волнение. Ему казалось, что все обитатели замка смотрят на Луизу с ненавистью, хотя это была всего лишь настороженность. Ему казалось, что в его отсутствие её игнорируют, или, что хуже, оскорбляют. Он чуть ли не ежеминутно прислушивался к голосам, раздающимся в замке, надеясь различить тот, что осмелился подняться против Луизы. Филипп поднялся в свои покои, но вместо того чтобы лечь отоспаться, снова спустился вниз и нашёл Капелюша в оружейной. Капелюш точил свой топор. Рядом лежала шпага Филиппа, вычищенная до блеска. Увидев Филиппа, Капелюш молча взял его шпагу и вложил собственной рукой в ножны, висевшие у него на поясе.
– Поговори со слугами, – сказал ему Филипп, – если только я увижу, что они непочтительно относятся к графине, – им не поздоровится. И ещё…
– Ты уже два раза это повторял, – Капелюш не мог сдержать улыбку, – я обо всём позабочусь. Иди отдохни. Ты ни минуты не спал с той поры, как приехал в Клюни.
– И ещё, – повторил Филипп, но Капелюш его перебил:
– Подобрать надёжных людей для охраны замка. Это ты сказал де Вуалену, и он уже этим занимается. Двадцать человек постоянно будут нести охрану замка. Это вдвое больше обычного. Часть отряда по-прежнему останется в замке, остальные будут размещены в городе. Жорж де Крусто будет держать наготове две сотни всадников, готовых в любую минуту выступить. Лекаря я поместил в маленький домик позади конюшни, как он сам того пожелал.
– Всё же поговори ещё раз со слугами, – попросил Филипп, я не допущу даже малейшего неповиновения по отношению к графине, – Филипп повернулся, чтобы уйти, но остановился и хлопнул себя по лбу:
– Я забыл сказать, чтобы приготовили к ужину изысканную пищу для графини…
– Мы не должны забывать, в каком она положении, – закончил за него Капелюш.
– Я и это говорил? – удивился Филипп, – видимо, мне действительно надо поспать несколько часов.
Он, к великому облегчению Капелюша, отправился наконец в свои покои. Покои Луизы находились рядом. Она укладывала свой скромный скарб в довольно вместительный шкаф, когда в очередной раз услышала, как рядом хлопнула дверь. Шарлотта де Лаваль приехала по просьбе Луизы вместе с ней и сейчас без умолку болтала, помогая укладывать вещи.
– Просто диву даешься, – говорила Шарлотта, – как граф изменился за эти два месяца. Он только и делает, что спрашивает тебя, в чём ты нуждаешься. Не иначе как совесть мучает. Кто бы мог подумать, что этот человек способен на какие-то чувства. Я помню, как мы уезжали отсюда… господи, не дай бог снова испытать такое. Кстати, ты видела, как встречали нас жители Осера. Странно, но мне показалось, что они души не чают в своём господине. Не знаю, как они отнесутся к тебе, впрочем, – продолжала Шарлота, это не столь важно, а может, и нет. Кто это может знать. Вы с графом совсем необычные супруги. Ваши отцы и деды, и прадеды всю жизнь ненавидели друг друга, а вы… Что ты делаешь?
Остановив поток нескончаемой речи, Шарлотта смотрела, как четыре из шести платьев Луиза отложила в сторону.
– Я скоро вернусь, – ответила Луиза и, прихватив отложенные платья, вышла из комнаты.
Она спустилась вниз, на первый этаж. Увидев, что один из слуг натирает пол в холле, Луиза остановилась возле него. Слуга вскочил с колен и низко поклонился Луизе.
– Вы не подскажете, где находится помещение для слуг? – с подкупающей вежливостью спросила Луиза.
Слуга явно не ожидал, что эта красивая графиня так просто обратится к нему.
– Я могу проводить, миледи!
Слуга проводил Луизу в комнату для прислуги, что находилась рядом с винным погребом в самой отдалённой части замка. Когда Луиза вошла в комнату прислуги, там находились всего лишь три женщины. Все остальные занимались повседневными делами.
Увидев Луизу, они застыли. Никто из них не ожидал, что графиня придёт к ним, да ещё в первый же день прибытия в замок.
– Отдайте эти платья тем, кто больше всего в них нуждается, – негромко произнесла Луиза. Она аккуратно положила платья на ближайшую к ней кровать и сразу вышла.
Возвращаясь назад, Луиза едва не столкнулась с Капелюшем. Луиза направилась к себе, а Капелюш прошёл в комнату для слуг. При его появлении женщины сразу поклонились.
– Зачем приходила графиня? – негромко спросил Капелюш, но и этого хватило, чтобы напугать женщин.
– Она принесла платья и велела отдать тому, кто более всего в них нуждается, – ответила одна из женщин.
Капелюш посмотрел на платья, сложенные на столе. Все они были пурпурного цвета.
Луиза же поднялась наверх и направилась к своим покоям. Возле комнаты Филиппа она замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась. Она посмотрела на дверь, а потом, слегка волнуясь, открыла её. Луиза сразу увидела спящего Филиппа. Сон сморил его сразу, как только он лёг на постель. Луиза увидела, что он спит в одежде и сапогах. Она бесшумно подошла к кровати и, стараясь как можно меньше тревожить Филиппа, сняла с него сапоги, затем накрыла его одеялом и, бросив взгляд на безмятежное лицо Филиппа, вышла из комнаты и пошла к себе.
Шарлотта встретила Луизу вопросом:
– Ты и вправду хочешь, чтоб мы оставались вместе в этой комнате? А ты подумала, что скажет граф?
– Он не будет возражать, – с уверенностью ответила Луиза.
– А куда ты дела платья?
– Отдала слугам!
– Глупо! В чём же ты будешь ходить сама? Или тебя это не волнует?
– Помолчи, Шарлотта, хотя бы какое-то время, – Луиза вздохнула и положила последние два платья в шкаф.
Филипп проспал до самого вечера. И спал бы дальше, если бы его не разбудили. Он поднялся с постели и потянулся, разминая затёкшие руки и ноги. В глаза Филиппу бросился чан с дымящейся водой, что стоял посредине комнаты. Рядом с ним, на стуле, лежала аккуратно сложенная одежда. Странно, – подумал Филипп, – такое было только раз, когда я захватил замок. Он посмотрел на босые ноги. Он помнил, что не снимал сапог. «Видимо, опять Капелюш», – подумал Филипп. Он снял одежду и с наслаждением окунулся в горячую воду. Филипп сразу почувствовал какой-то странный аромат. Пахло цветами. Филипп в течение целого часа отмывался от придорожной грязи и вышел из воды, чувствуя себя несравненно лучше. Он оделся в чистую одежду и сразу спустился вниз. В столовой был накрыт ужин. За столом сидела одна Луиза. При появлении Филиппа она встала.