Она знала, чего он хочет.
И знала, что должна попытаться.
Дайан встала и объявила всем в баре «Happy’s Bar and Grill», что у нее есть опыт в общении с потусторонним.
Что она медиум.
Что раньше она контактировала с духами.
Что она, возможно, сможет достучаться до погибшей девушки.
Что она может помочь.
6
После общего согласия группы, что Дайан стоит попробовать свои («фокус-покус-хренокус» — Ллойд / «либеральное вуду» — Хэппи) навыки в общении с разгневанным духом, у нее едва хватает времени на разработку плана, как та самая песня снова гремит из музыкального автомата, и все снова встают — словно зомби — и плетутся на танцпол.
— О боже, так скоро! — стонет Мэгги, покорно пускаясь в вымученный тустеп.
Дайан вцепляется в Пола, когда они присоединяются к толпе, затем извивается и трясется под музыку, сопротивляясь накатывающей волне истощения и тошноты, скручивающей ей живот. Чтобы отвлечься, она смотрит по сторонам, пока не замечает Макса — тот танцует в одиночестве, в стиле ковбойского шарканья, большие пальцы засунуты за ремень, сапоги изящно отбивают ритм.
— Двигайся со мной, — говорит она Полу, и тот лишь покорно кивает, волосы уже слиплись от пота, глаза запали и остекленели.
Держись, муженек.
Извиваясь под оглушительный, грохочущий басами, дрожащий в стеклах ритм, Дайан пробивается сквозь толпу к крупному мужчине, протискиваясь сквозь сдавленные тела, которые качаются и кружатся вокруг, словно живой двигатель безумия.
Подойдя ближе, она кричит Максу, и тот поднимает взгляд, ловит ее глаза. Она замечает проблеск смущения на его грубоватом — но симпатичном — лице, будто он не из тех, кто обычно танцует на публике, уж точно не так энергично. И уж точно не в одиночку.
— Где она? — кричит Дайан, игнорируя повернутые в ее сторону головы, танцующих, которые теперь уставились на нее, на Макса.
Макс задерживает взгляд, будто колеблется, затем его лицо меркнет, и он кивает. Он начинает шаркать к дальнему краю танцпола, ближе к коридору, ведущему к туалетам и запасному выходу.
Дайан и Пол следуют за ним, и большинство расступается, понимая их цель. Но некоторые незаметно бьют ее локтем в спину или дергают за волосы. Позади Пол вступает в перепалку с кем-то, но Дайан продолжает идти за Максом — ей нужно знать...
Нужно увидеть.
Макс останавливается у участка пола, почти неотличимого от остального, но когда он постукивает каблуками и кружится, глаза расширены от ужаса, Дайан замечает швы между досками, будто их недавно разъединяли.
Она вдыхает воздух, ожидая запаха тления, но среди вони потных, дергающихся тел улавливает лишь аромат пота с примесью затхлого пива.
Дайан многозначительно смотрит на Пола, сжимает его руки в своих.
Она закрывает глаза на мгновение, пытается раскрыть разум, распахнуть те экстрасенсорные двери, что позволяли ей общаться с мертвыми в прошлом.
Годы назад, когда они с Полом были в колледже, она проводила спиритические сеансы для детей, потерявших родителей, братьев, сестер, любимых. Чаще всего ей удавалось связаться с духами, дать им говорить через себя, пока ее собственная душа отступала, парила над сценой, привязанная к телу, наблюдала, как ее губы шевелятся словами пришельца. Остальные ахали, рыдали. Некоторые выбегали с криками.
Повзрослев, Дайан оставила работу медиума, желая обычной жизни — детей, дома, работы, которая не привлекала бы ненужного внимания, не делала бы их чудаками в глазах соседей.
Так она похоронила свою тайну, как эти люди похоронили бедную женщину. Засунула в темную дыру, прикрыла, притворилась, что ее не существует.
Но она есть.
Теперь, танцуя с закрытыми глазами, пальцы переплетены с мужем, она протягивает руку — и почти мгновенно, с силой, которой не знала прежде, ощущает дух мертвой женщины. И не только его.
Ярость.
Ненависть.
МЕСТЬ.
Но есть что-то еще... что-то, чего Дайан не может понять. Под всеми этими человеческими эмоциями... что-то неуловимое. Голая потребность. Но посыл ясен.
Дух хочет, чтобы они остались.
Хочет, чтобы они танцевали.
Дайан открывает глаза, подавляя новую волну тошноты.
— Ну? — Пол говорит, выглядит более испуганным, чем когда-либо.
Дайан прижимается головой к его груди, чувствуя его пот, его тепло. Его утешение. — Она здесь, да, — говорит она, а затем он мягко отталкивает ее, раскручивает.
Когда она снова смотрит ему в глаза, ее ужас теперь равен его. — И она в бешенстве.
7
За столиками люди потеют, задыхаются.
Тонированные окна снова потемнели до непроницаемой черноты, новая ночь подкралась к крыльцу «Бара и гриль Хэппи» и накрыла его — всех их — как туча смерти.
У стойки очередь: Хэппи, несмотря на слова о самообслуживании, наливает воду из газировочного пистолета так быстро, как может. Дайан замечает, что он также раздает пачки арахиса и крекеров, и чувствует, как урчит живот.
Она игнорирует дискомфорт, выравнивает дыхание. Чувство, что события ускоряются, движутся к катастрофическому финалу. Местные упоминали, что в первые дни танцевали раз или два, затем каждые пять-шесть часов... а теперь?
Теперь кажется, что это может случиться в любую минуту.
— Я попробую связаться с ней, — говорит Дайан. — Пол, тебе нужно говорить с ней, понимаешь? Уговори ее отпустить нас, этих людей. Как мы делали в колледже, помнишь?
Пол глотает. — Да, ладно. Думаю... — Он оглядывает лица, который смотрят на них. — Мне понадобится помощь. Хотя бы еще двое.
Макс поднимается со стула, как поднимающаяся гора, и подходит, тяжело опускаясь за их стол. Через мгновение к ним присоединяется Мэгги.
Помимо грустной кантри-песни, сочащейся из, казалось бы, насытившегося музыкального автомата, в баре воцарилась тишина.
— Ладно... — говорит Дайан. — Возьмитесь за руки, пожалуйста. Создайте проводник, если так можно сказать.
Пол, Макс и Мэгги берутся за руки, Дайан замыкает круг.
— Если это сработает, со мной говорить буду не я, а Салли Тёрнер.
— Как мы поймем? — спрашивает Макс.
Дайан печально улыбается, но в ее глазах пляшет страх. — Поймете.
Под всеобщим наблюдением Дайан закрывает глаза, делает долгие глубокие вдохи. Она не произносит заклинаний, не зовет. Нет зажженных свечей, хрустальных шаров. Только музыка, густой запах страха и тусклые оранжевые огни пыльного придорожного бара, запертого в мире ужаса.
Через несколько мгновений Элрой встает за соседним столиком, упирает руки в бока, будто собирается что-то сказать, назвать все это бредом...
Когда глаза Дайан открываются.
Макс морщится, когда ее пальцы сжимают его. Мэгги вскрикивает от боли, а Дайан ухмыляется — шире... шире... глаза огромные, темные, пылающие ненавистью.
— Не разрывайте связь! — кричит Пол, сжимая руки незнакомцев по бокам. Затем он смотрит на жену, на дух, который носит ее лицо как маску.
— Кто ты? — говорит он. — Как тебя зовут?
Дайан озирается, лицо пылает, глаза не моргают, обнажая зубы. Люди отворачиваются. Прячутся.
Она поворачивается к Полу. Когда она говорит, голос выше, чем у Дайан, и звучит с легким южным акцентом. — Я Салли.
— Салли Тёрнер, — тихо подтверждает Пол.
Темные глаза Дайан вспыхивают. — Эй, да ты красавчик. Хочешь потанцевать?
Пол качает головой. — Не сейчас, ладно? Я знаю, что ты злишься, что тебе причинили боль, что здесь случилось что-то ужасное. Но, пожалуйста, большинство из нас — чужие для тебя, для этого места. Зачем держать нас в ловушке? Почему бы не отпустить этих людей?
Ухмылка Дайан исчезает, она яростно трясет головой. Изо рта вырывается стон, слюна стекает по подбородку, слезы выступают в уголках глаз. — НЕТ НЕТ НЕТ! — кричит она. — Эти люди заслужили за содеянное. — Она замедляется, делает несколько хриплых вдохов. Ее безучастные глаза блуждают по стенам, потолку.
— Кроме того, — добавляет она с хитрой ноткой. — Мне нравится компания.
Пол ерзает на стуле, раздумывая. — Я понимаю, Салли. Но у нас есть дома, семьи. Многие из нас невиновны.
Дайан пристально смотрит на него, глаза сужаются. — Но не все, — говорит она.
Ее голова поворачивается к кому-то рядом, затем дальше. Пол вздрагивает, услышав тонкий хруст в шее жены. Наконец, ее взгляд останавливается на Элрое, который все еще стоит позади них с пустым выражением.
— Не он, — говорит она.
— Пожалуйста, посмотри на меня, Салли. Сюда, прошу... — умоляет Пол, и голова Дайан медленно поворачивается обратно. Он молится, чтобы жена не пострадала.
— Просто скажи мне, — говорит он. — Что мы можем сделать? Мы сделаем все... если ты отпустишь нас. Мы перенесем твое тело, похороним как положено, в церкви, на кладбище. Но ты должна открыть двери, Салли. Ты должна выпустить нас.
— Знаешь что? — ухмылка снова расползается. — У меня есть идея. Как насчет еще одного танца, а я подумаю?
— Я... — Пол запинается, но она уже встает, вырывает руки у остальных. Поднимает их над головой, будто потягивается, наслаждаясь новой плотью. Затем соблазнительно выставляет бедро и подзывает пальцем.
— Давай, красавчик, — говорит она. — Потанцуем!
По сигналу музыкальный автомат снова взрывается буйной песней, разноцветные огни вспыхивают ярче, ярче, будто проклятая машина вот-вот разлетится на осколки, которые пронзят посетителей, как шрапнель.
Крики отчаяния наполняют зал, все поднимаются и бредут к танцполу — изможденные, обезумевшие от ужаса. Кто-то вопит о помощи, кто-то умоляет остановиться. Пол видит, как несколько человек падают на пол, затем выползают из-под столов на четвереньках, лишь бы добраться до дьявольского автомата.