– Полагаю, они могут подождать. Фиона, я… – Маркиз почувствовал, что мужество его покидает, и указал на диван: – Не желаешь ли сесть?
– Нет, лучше уж постою, – ответила Фиона.
– Что ж, хорошо. – Джонатон примирительно улыбнулся. – Но это будет выглядеть несколько нелепо, когда я опущусь на колени.
Фиона вскинула бровь:
– Ты собираешься на коленях просить у меня прощения?
– Нет. – Маркиз вдруг подумал, что причиной гнева Фионы был, возможно, вовсе не Оливер. – Я намерен просить тебя оказать мне честь и стать моей женой.
Фиона прищурилась:
– Почему?
– Почему? – Джонатон недоуменно заморгал. Нет, определенно не Оливер был причиной ее гнева. – После сегодняшнего утра…
– Сегодняшнего утра?
– Да, ну после того как ты и я… – Он в смятении покачал головой. – Проклятие, Фиона, ты прекрасно понимаешь, что я пытаюсь сказать.
– Понимаю? Не уверена. – Фиона холодно взглянула на него. – Позволь теперь мне задать вопрос.
– Конечно, пожалуйста. – Маркиз тщетно ломал голову над тем, что он мог совершить такое, чтобы вызвать столь бурный гнев. Когда Фиона уезжала от него утром, ничто не предвещало бурю; напротив, между ними воцарились мир и согласие. И вот теперь…
– Скажите, милорд, вы всерьез относитесь к таким понятиям, как ответственность, долг, честь?
– Разумеется, – не задумываясь ответил Джонатон. Фиона скрестила руки на груди.
– И вы готовы предпринять все необходимые шаги, чтобы выполнить свои обязательства?
– Всенепременно.
– Невзирая на то, насколько это будет нелегко? Независимо от количества уловок и обманов, к которым придется прибегнуть? – Голос ее зазвенел. – Независимо от того, сколько это будет стоить?
– Да, вероятно. – Все это мало проясняло ситуацию, но, судя по выражению ее глаз, добра такое поведение предполагаемой невесты отнюдь не сулило.
– А теперь скажи: ты действительно собирался продавать экземпляры «Прекрасной капитуляции» или это тоже была твоя уловка?
У маркиза заныло под ложечкой.
– Уловка?
– Именно. Уловка с целью уладить мои денежные дела. И как долго ты планировал продолжать этот обман? До тех пор, пока я не выйду замуж и не получу наследство? – Голос Фионы обретал все большую силу. – И не по этой ли причине ты согласился жениться на мне, а затем, почувствовав ответственность за мою судьбу, передумал?
– Послушай, дорогая…
Фиона решительно вскинула подбородок.
– Разумеется, я тебя выслушаю, но только после того, как ты ответишь на мои вопросы.
– С какого вопроса начнем?
– С первого!
– Ну что ж… – Поскольку данный вопрос представлялся маркизу не самым худшим из тех, на которые ему предстояло ответить, он, вздохнув, начал свои объяснения: – Во-первых, я никогда не планировал массовую продажу «Прекрасной капитуляции», хотя, должен признаться, весьма доволен конечными результатами. Тем не менее получить хотя бы часть нужной тебе суммы можно было бы только в течение нескольких лет, в чем ты была совершенно права. Вот почему я намеревался снабдить тебя суммой, необходимой для того, чтобы ты могла избавиться от нежеланного замужества, и затем я планировал поддерживать тебя столько, сколько потребуется. И придумал я этот план потому, что, как ты верно заметила, испытывал определенную ответственность за тебя.
– А сейчас?
– Что сейчас?
– Каков твой план сейчас?
Внезапно маркиз почувствовал огромное облегчение. Если Фиона спрашивает его о плане, значит, еще ничего не потеряно.
– А сейчас я хочу жениться на тебе.
– По причине того, что с нами произошло этим утром?
– Нет. Да. – К несчастью, на этот вопрос у него не было удовлетворительного ответа. – Частично, если можно так сказать.
– Вероятно, потому что ты чувствуешь себя обязанным?
– Нет. – Маркиз покачал головой. – Просто я хочу жениться на тебе, и все.
Фиона прищурилась:
– Должна ли я поверить тебе потому, что ты всегда был честен со мной в изложении твоих мотивов?
– Нет. – Джонатон нахмурился. – Ты должна поверить мне, потому что это правда.
– Но я не уверена, что ты способен распознать правду, даже если она будет целый час маячить перед твоими глазами.
– Я очень даже способен! – с негодованием воскликнул Джонатон и только потом понял, насколько глупо это прозвучало. Тем не менее он вовсе не собирался сдаваться. – Я делал то, что считал наилучшим, и я не мог оставить тебя на произвол судьбы. Да, я испытывал определенную ответственность и чувство долга по отношению к тебе, в особенности оттого, что оказался неискренним, когда согласился жениться на тебе. Теперь ошибка осознана и…
– Ты мог бы жениться на мне уже тогда!
– Прости, но я хочу жениться на тебе сейчас! Неужели для тебя это ничего не значит? Неужели ты настолько бессердечна?
– А ты? Неужели ты не понимаешь, что опоздал со своими предложениями? Да-да, опоздал! Ты лгал мне! Ты меня обманывал!
– Но все это я делал только ради тебя!
– Вот как? А тебе не приходило в голову, что ты пытаешься распланировать мою жизнь, мое будущее в точности так, как это делал мой отец? Только он искренне верил, что его действия отвечают моим интересам, а цель твоих действий – спастись от чувства вины.
Неожиданно Фиона с силой стукнула кулаком по косяку двери, после чего наступила пауза. Затем она продолжила на удивление спокойно. И Джонатон понял, что это не сулит ему ничего хорошего.
– Я уже говорила тебе, что не усматриваю особой разницы между принуждением мужчины жениться по причине совершенной им неосторожности и женитьбой из чувства долга.
У Джонатона перехватило дыхание.
– Не скрою, я ценю твою помощь, и все же наше сотрудничество на этом завершается. – Голос Фионы звучал вежливо, почти официально. – У меня тоже есть обязательства и чувство долга, и я не стану мириться с ложью и обманом.
– Но…
Фиона сцепила ладони перед собой, как бы давая понять, что обсуждения закончены.
– Теперь мне ничего не остается, как только выполнить волю отца и выйти замуж за мужчину, которого он для меня выбрал.
Джонатон недоверчиво уставился на Фиону:
– Конечно, ты говоришь это несерьезно…
– Еще как серьезно! И я сделаю это.
– Нет! Я тебе не позволю. – Произнося эти слова, Джонатон не имел понятия, каким образом он сможет выполнить свою угрозу.
Фиона презрительно фыркнула:
– Считай себя свободным от всех обязательств по отношению ко мне. И – поздравляю.
– Это еще с чем? – подозрительно осведомился Джонатон.
– Больше я не принуждаю тебя к браку, и это означает, что ты выиграл наше пари.
Маркиз недоуменно свел брови на переносице:
– Какое еще пари?
– Моя добродетель против твоей свободы.
– Моя свобода…
Только тут маркиз вспомнил, как весело они обсуждали это пари, и покачал головой:
– Я никогда не имел в виду ничего подобного, и вообще это была всего лишь шутка…
– В длинном ряду других. Боже, как я устала от шуток! – В голосе Фионы послышалось отчаяние. – Шутки, розыгрыши, проделки…
– Но…
– Вот именно. Была ли это шутка или нет, ты выиграл свободу, а я потеряла все. Когда Оливер в первый раз упомянул твое имя, я подумала, что это судьба. Вряд ли могло быть простым совпадением то, что мой кузен Оливер назвал имя единственного человека, который когда-то пробудил во мне любовь…
– Когда-то?
– Именно так. Я увидела тебя на рождественском балу в Эффингтон-Хаусе много лет назад, когда я была почти ребенком. Тогда я подумала, что ты самый удивительный мужчина, который мне когда-либо встречался. И тогда я стала невольным свидетелем твоего рандеву в библиотеке.
Маркиз понурил голову:
– Вот оно что…
– Я долго гадала, каково это – оказаться в библиотеке вместе с тобой. – Фиона невесело улыбнулась. – Теперь мне это известно так же, как и многим другим женщинам, служившим для тебя забавой.
– А мне кажется, это судьба, – тихо произнес Джонатон.
– Такие понятия, как судьба или рок, существуют исключительно в мифах, а жизнь такова, какой мы ее делаем. – Фиона задержала дыхание, словно ей было трудно продолжать. – Думаю, что тебе сейчас лучше уйти.
Джонатон молчал – он не знал, ни что ему сказать, ни что ему делать. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким беспомощным. Наконец он попытался взять себя в руки.
– Могу я задать один вопрос?
Фиона поколебалась, затем кивнула:
– Только один.
– Из твоих слов следует, что когда-то я заслужил твое внимание и твою любовь…
– Это было очень давно.
– Допустим, но… Скажи, ты любишь меня сейчас?
Фиона долго смотрела на него.
– Это слишком личное, милорд.
– Что ж, возможно. До свидания, мисс Фэрчайлд. – Повернувшись, маркиз вышел из комнаты.
Заметив Оливера, ожидавшего его в холле, Джонатон замедлил шаг, но затем, переменив свое намерение, быстро направился к выходу.
Фиона имеет полное право злиться на него, думал он, шагая по улице. Он заслужил ее гнев, и все сказанное вряд ли очень умно; а если сюда прибавить уловки, хитрости, элементы лжи и обмана, то оправдать его попросту невозможно. Но, черт возьми, он любит ее и хочет на ней жениться, а это, бесспорно, перевешивает все его прегрешения.
Следовательно, он должен убедить Фиону в своей искренности раньше, чем она выйдет замуж за Как-там-его-звать и он потеряет ее навеки. Маркиз никогда особенно не верил в судьбу, но если на свете существовала женщина, которая что-то для него значит, то это, безусловно, была Фиона Фэрчайлд.
Глава 15
Два дня спустя – вечность для того, кто страдает от потери человека, который был любовью всей жизни, и совсем незначительный срок для всех тех, кто пытается выработать блестящий план с целью снова завоевать сердце упомянутого выше истинно любимого человека…
Торопливо захлопнув дверь комнаты, Белл прижалась к ней спиной и провозгласила драматическим тоном: