– Где тут наливают? Мне нужен стаканчик бурбона, – сказал Чиба, удерживаясь от того, чтобы выразить все глубокое презрение, которое он питал в отношении Кьятти и этого фарса с зоосафари.
Что уж и говорить о сказочке в его исполнении, грубейшим образом слизанной с “Волшебника страны Оз”? Нет, это негодование он выпестует, рафинирует, сублимирует и затем, мощное, как ядерную бомбу, взорвет в разгромной статье для “Репубблики”.
При этой мысли он почувствовал себя лучше. Он, как и прежде, enfant terrible, с колким и ранящим, как блуждающий осколок, пером, которое поднимет-таки на воздух весь этот пафосный балаган.
29
В этот самый момент за хозяйственным блоком проходил брифинг Зверей Абаддона.
Мантос сидел на садовом тракторе.
– Итак, ученики, слушайте меня внимательно. – Он достал из рюкзака потрепанный атлас города. Послюнявив палец, он принялся листать его. – Это вилла Ада. – Мантос положил атлас на капот, и все склонили над ним головы. – Мы с вами здесь, на Королевской вилле. И, насколько я понял из программы, примерно через час начнутся три охоты. Они пройдут на трех различных маршрутах, в завершение чего каждая группа прибудет в полевой лагерь на ужин. После еды гости соберутся вместе на концерт Лариты. – Он щелкнул пальцами и стиснул зубы. – Увы, к тому времени Ларита уже давно будет принесена в жертву. Потому что мы похитим ее во время охоты.
Сильвиетта подняла руку.
– Можно сказать одну вещь?
Мантос терпеть не мог, когда его прерывают во время объяснений.
– Говори.
– По-моему, Ларита не будет участвовать в сафари. Я ее знаю. Она противница охоты. Даже кампанию устраивала.
Черт, о такой возможности он не подумал. Мантос сделал вид, что все предусмотрел.
– Отлично, Сильвиетта, эта гипотеза заслуживает внимания. Но мы не можем быть в этом уверены. Мы выясним это. И для этого мы должны быть как можно ближе к гостям и к Ларите. Мы должны переодеться в официантов.
– Слушай, Мантос, я только вот в одно не врубаюсь, – вмешался Зомби. – Кто тебе сказал, что во время охоты мы застанем ее одну? Кругом же будет куча народу.
На этот раз предводитель не был пойман врасплох.
– Молодец. Ты молодец! И знаешь почему, Зомби? Потому что ты, именно ты, – он показал на него пальцем, – сделаешь так, чтобы нас не поймали.
– Я? И как же?
– Ты же электрик, так?
Зомби почесал в затылке.
– Ну да.
– Вот и отлично. На закате ты отправишься на подстанцию, которую мы видели, как только вошли на виллу. Незаметно проникнешь туда и отключишь в парке электричество. Тут-то вступим мы. Под покровом темноты мы похитим мерзавку. Нам поможет вот это. – Из того же рюкзачка он достал флакончик с прозрачной жидкостью. – Это сильнодействующий анестетик, применяется в ветеринарии. Его дают лошадям. Две капли – и ты готов. А вот это я нашел у нас в мастерских. – Мантос показал трубку из жесткой пластмассы. Вырвав из атласа листок, он обернул его конусом вокруг трубки, затем вынул из куртки булавку и воткнул ее в кончик кулька. – Господа, перед вами духовая трубка. Аборигены Амазонии с этим смертоносным оружием ходят на охоту. В школе я был асом по стрельбе из трубки, меня звали Индейцем. Я усыплю Лариту и затем… – Он показал на карте высоты Форта Антенны. – Мы отнесем ее сюда. К развалинам древнеримского святилища. И здесь совершится жертвоприношение Сатане. – Он посмотрел каждому в глаза. – Хорошо. Полагаю, я все ясно объяснил. Есть вопросы?
Зомби поднял руку:
– Как мне провода перерезать, зубами, что ли?
– Спокойно, и на это есть решение. В коробке с кухонной утварью я видел громадные серебряные ножницы для разделки птицы. Возьмешь их. Еще вопросы?
Мердер робко поднял указательный палец.
– Говори.
Ученик глубоко вдохнул и решился.
– Я вот что… Хотел узнать, не передумал ли ты, случайно, насчет коллективного самоубийства.
– В каком смысле?
– Ну, в общем… Оно правда обязательно?
Мантос сжал кулаки, чтобы не взорваться.
– Значит, мы не поняли друг друга? Ты хочешь остаток жизни гнить в тюрьме? Я – нет. Мы им покажем кукиш. Они не смогут нас арестовать. Мы должны принести в жертву свои жизни, чтобы спастись и обессмертить себя. Хотите вы стать легендой или нет?
– Пожалуй… – признал Мердер.
Остальные молча кивнули.
– Прекрасно. Тогда мы можем переходить к пункту номер один нашего плана: Сильвиетта и Мердер отправляются добывать официантскую форму, ты, Зомби, иди искать ножницы, я…
– О! Вы, четверо, чем заняты? – Один из людей Антонио вырос у него за спиной. – Мне нужна помощь. Ты. – Он показал на Мантоса. – Отнеси на виллу ящик “Мерло ди Априлиа”, живо.
Мантос поднялся и шепнул, уходя:
– Встречаемся здесь через пятнадцать минут.
30
Перебрав мысленно тысячу вариантов, как эффектнее обставить свой выход, Фабрицио Чиба решил в конце концов сделать ставку на Симону Сомаини.
В центре итальянского сада открывалась круглая терраса с большим каменным фонтаном шестиугольной формы. На поверхности воды плавали розовые лепестки. По бокам стояли традиционные сицилийские повозки, расписанные снизу доверху узорами и полные всевозможными угощениями. Ледяные скульптуры ангелочков и фавнов таяли под теплыми лучами вечернего римского солнца. В углу были накрыты столы. Между гостей гуляли павлины, фазаны и прирученные индейки. Музыканты на ходулях исполняли барочные арии.
Уже было полно гостей. Представители шоу-мира, политики и в полном составе команда “Рома”, рьяным болельщиком которой был Кьятти.
Фабрицио шел под руку с Симоной, гости расступались, пропуская их. Он чувствовал на себе их завистливые взгляды. Сегодня он решил надеть ту же маску, что и на презентации на вилле Малапарте. Мечтатель, потерянный и скучающий, по необъяснимым ему самому причинам оказавшийся среди этих столь чуждых ему людей. Он завидел тележку с крепкими напитками.
– Будешь что-нибудь, Симона?
Актриса с содроганием взглянула на бутылки со спиртным.
– Стакан холодной воды.
Фабрицио махнул два скотча подряд. Алкоголь расслабил его. Закурив сигарету, он принялся рассматривать гостей, словно рыбок в аквариуме. Все глядели друг на друга, узнавали, оценивали, приветствовали друг друга легким кивком головы и самодовольно улыбались, осознавая, что входят в число избранных мира сего. Фабрицио только не мог понять, нервирует или радует их тот факт, что на сей раз здесь нет аплодирующей публики.
Немного погодя он заметил, что в сторонке за столиком, в полном одиночестве, сидит старик.
“Нет! Не может быть! И он тоже…”
Умберто Кручани, великий автор “Великой западной стены” и “Хлеба и гвоздей”, шедевров итальянской литературы семидесятых годов.
– Это же?.. – хотел он спросить у Симоны, но спохватился и удержался.
Что делает здесь Кручани? Он уже двадцать лет живет затворником на ферме к северу от По!
Маэстро смотрел вдаль в сторону холмов, суровый взгляд из-под густых бровей. Казалось, он совсем не здесь, словно стеклянный колокол одиночества отделял его от происходящего.
– Как тебе праздник? По-моему, просто шик. Кьятти уже побил все рекорды.
Фабрицио обернулся.
Бокки стоял с бокалом мохито в руке. Он был уже вспотевший, лицо пунцовое, глаза горели от возбуждения.
– Да, ничего, – сухо обрезал писатель.
– И все тут! Знаешь, сколько народу говорило, что не придут, даже если им приплатят? Что это дешевая показуха? Пришли как миленькие.
Фабрицио показал на старого писателя:
– Даже Умберто Кручани тут.
– Это еще что за хрен с горы?
– Ничего себе – “хрен с горы!” Это же классик. Наравне с Моравиа, Кальвино, Табурни. Прикинь, прошло сорок лет, а его книги все еще в топ-листе. Если бы “Львиный ров” продавался вполовину того, как продается “Хлеб и гвозди”… Я бы тогда успокоился, тоже бросил бы писать…
– А он что, бросил?
– С семьдесят шестого больше ничего не публиковал. Но моя агентша сказала мне, что он уже двадцать лет работает над романом, который хочет опубликовать посмертно.
– Кажется, долго ждать не придется.
– Кручани из того поколения художников, которого больше нет. Серьезные люди, привязанные к родным корням, к деревенской жизни, к ритму полей. Посмотри, как он сосредоточен, возможно, он как раз сейчас обдумывает ударную концовку своей книги.
Хирург потянул коктейль через трубочку.
– Он срет.
– В смысле???
– Ни фига он не обдумывает. Он срет. Видишь у него в ногах сумку Vuitton? Это калоприемник.
Фабрицио стало не по себе.
– Бедняга. И все же странный он тип. Подумай только, что никто не прочел и строчки из его нового романа. Даже издатели.
Бокки прикрыл рот рукой, чтобы скрыть отрыжку.
– После смерти выяснится, что он ни хрена не написал, спорим?
– Написал… Написал… Будь уверен. Все, что пишет, он перегоняет на флешку и удаляет с компьютера. Он параноик, панически боится потерять написанное. Видишь у него на шее золотой медальон? Это флешка от “булгари” на 40 гигабайт, он с ней не расстается.
Симона тем временем вернулась с тарелкой, на которой лежал одинокий шарик моцареллы.
– Не представляете, сколько там вкуснятины. На одной тележке жарят артишоки, моцареллу и цветы тыквы. Мадонна, как мне нравится жаренное во фритюре. Все бы съела. Жаль, что нельзя…
Бокки выудил из коктейля кубик льда и провел им по шее, словно уже настал жаркий август.
– Почему?
– Ты еще спрашиваешь! Я прибавила триста граммов. Не видишь, какие жиры? – Актриса предъявила хирургу плоский, без намека на жир живот. – Можно записаться на липо?
– Да ради бога, Симона. Только, по-моему, единственные жировые клетки, которые у тебя остались, – там. – Он показал на череп. И серьезным голосом предложил: – Могу записать тебя на липосакцию мозга.
Актриса хихикнула:
– Грубиян.
Хирург встал и потянулся.