Банка с мармеладом и мой рюкзак стояли на полке под окном рядом с кроватью.
Я достала из рюкзака конверт с фотографиями и направилась назад на кухню, где Руби хлопотала у плиты, переворачивая оладьи.
– Спасибо, что выстирали мои вещи, – сказала я. – Вы так здорово их сложили, и пахнет от них очень вкусно.
Руби улыбнулась:
– А знаешь, кровать, на которой ты спала этой ночью, была моей, когда я была маленькой. – Она поставила тарелку на стол рядом с моим местом. – Она раньше была синей, а за нижним краем с правой стороны я приклеивала на ночь жвачку.
– И она все еще там? – спросила я, садясь за стол и вытаскивая из-под вилки сложенную треугольником салфетку.
– Если и там, то теперь она превратилась в антиквариат, – рассмеялась Руби.
На столе стояли кувшин с апельсиновым соком и маленькие стаканы с ободками, на которых были нарисованы лошадки. Руби села за стол напротив меня с чашкой кофе.
– Надеюсь, теперь ты простишь мне вчерашние магазинные пироги, – сказала она. – Сироп я сварила прошлым летом, сама собрала ягоды.
Я прижала стопку оладий ребром вилки. Черничный сироп перелился с них на тарелку и побежал к ее кромке синим ручейком. Я откусила большой кусок, закрыла глаза и застонала от удовольствия – так было вкусно.
Руби наблюдала, как я ем, а когда я почти вылизала тарелку, потянулась к желтому конверту с фотографиями и постучала по нему пальцем.
– Покажешь мне? – спросила она.
Я кивнула и вытерла рот салфеткой, а затем в тысячный раз открыла конверт и начала передавать Руби фотографии.
– Эту вы уже видели, где все сидят на крыльце под указателем, – сказала я. – А на этой мама и женщина в красном свитере, которая может быть моей бабушкой.
Руби взяла у меня фотографию.
– А это тощий Санта-Клаус… – Я внезапно осеклась.
Санта-Клаус с рукой на плече у мальчика с растрепанными волосами. Красный костюм без подкладки, мешком болтающийся на его высокой, худой фигуре, с такими короткими рукавами, что из них торчали костлявые запястья. И его часы… Часы. Неудивительно, что я видела их ночью во сне.
Теперь я знала, кем был этот Санта-Клаус.
Глава 18. Плохо
Рой позвонил в десять утра сказать Руби, что возвращается из Монтичелло.
– У нас есть новости, – услышала я голос Руби. – Мистер Хилл есть на тех фотографиях, Рой. И Эллиот тоже. Мистер Хилл сам вчера их видел и все равно сказал Хайди, что ее мама никогда не жила в Хиллтопе.
Трумэн Хилл знал мою мать. Теперь в этом не было сомнения. Он был на том празднике вместе с мамой и женщиной в красном свитере. Люди лгут, но фотографии говорят правду.
Эллиот тоже там был – тот самый мальчик с растрепанными волосами. Недаром мне показалось, что он мне кого-то напоминает, когда я впервые увидела его спящим в кресле, но не узнала из-за коротко остриженных волос.
Я не могла дождаться, пока Рой вернется домой. Руби объяснила ему, что я очень хочу поехать в Хиллтоп, чтобы поговорить с Эллиотом, и Рой сказал, что мы обсудим это, когда он вернется. В ожидании мы с Руби еще раз просмотрели все фотографии, отбирая те, на которых были Эллиот, Трумэн Хилл или мама. На нескольких из них в кадре были все трое.
– Не понимаю, – то и дело говорила Руби. – Он же хороший человек, Хайди. Почему он тебе солгал?
– Не знаю, но почему-то солгал. Он сказал, что мама никогда там не жила, зная, что это неправда.
– Должна быть какая-то причина, по которой он не говорит правды, – задумчиво произнесла Руби.
Я подумала о своем списке.
Иногда люди лгут, когда им слишком тяжело принять правду.
Вернувшись, Рой первым делом захотел увидеть фотографии. Мы показали ему те, что отобрали.
– Это точно он, – сказала Руби, – и Эллиот тоже. Ты только посмотри, Рой, у него были вьющиеся волосы. Никогда бы не подумала.
У Роя зазвонил телефон, и я ушла в комнату собираться. Я хотела взять с собой блокнот, на случай, если понадобится что-то добавить в список о лжи, и еще я хотела начать список вопросов для Трумэна Хилла. Я решила надеть красный свитер, чтобы Трумэн Хилл не мог соврать, что он не похож на тот, что на фотографиях, и как раз искала его, когда услышала шум мотора перед домом и шорох гравия на дороге. Вбежав в гостиную, я едва успела увидеть в окно удалявшуюся машину с Роем.
– Куда он? – с беспокойством спросила я. – Он просто разворачивает машину, да?
– Нет, он поехал в Хиллтоп, – сказала Руби. – Мистер Хилл позвонил ему и сказал, что ждет его со своим адвокатом.
– Но я ведь хотела поехать с ним! Рой знал, что я собиралась показать Эллиоту фотографии.
– Рой взял их с собой, – попыталась успокоить меня Руби.
Я расстроилась:
– Мои фотографии? Он забрал их?
– Только те, что мы отобрали, – уточнила она. – Остальные все на месте.
– Не нужно было этого делать. Не нужно было брать мои фотографии без разрешения, – еще больше расстроилась я. – И не нужно было уезжать без меня. Он знал, что я хочу поехать. Он мне разрешил.
– Нет, он сказал, что мы об этом поговорим, – напомнила Руби.
– Но мы не поговорили! А теперь он уехал!
– Он решил, что так будет лучше, Хайди. Лучше, если взрослые сами во всем разберутся.
– Взрослые и есть самые большие вруны! – закричала я.
– Мы скоро все узнаем, Хайди. Рой обещал позвонить нам оттуда.
Я не собиралась сидеть и ждать, когда зазвонит телефон. Я имела право быть в Хиллтопе, когда правда о маме наконец выйдет наружу. В тот день на улице было холодно, и ветер гнул деревья во дворе, как гигантские серые ежики для чистки труб. Я вбежала в маленькую спальню за красным свитером. У меня не было ничего теплее, чтобы не замерзнуть по пути в Хиллтоп.
Я была уверена, что Руби не положила свитер вместе с остальными вещами в верхний ящик с гвоздикой, так что выдвинула тот, что пониже. Он был полон крошечных вещей – украшенных лентами распашонок и рубашечек с овечками, котятами и утятами, большинство в магазинной упаковке с необрезанными этикетками. Я не слышала, как Руби вошла в комнату.
– Это вещи детей, которых я потеряла, – тихо произнесла она. – Всего их было трое.
Она смотрела на меня, прислонившись к двери, и, если бы Берни была здесь, она наверняка сказала бы, что глаза Руби рассказывают ее историю. Я быстро задвинула ящик, но было слишком поздно – печаль, лежавшая между мягкими слоями светлой ткани, вырвалась наружу и повисла в воздухе, как холодный влажный туман. Он окутал нас, полностью наполнив маленькую спальню, и время словно остановилось.
– Прости, Руби… Я не нарочно его открыла. Просто искала свой свитер.
– Вчера я выстирала его и повесила сушиться на крыльце. – Она помолчала и добавила: – Все равно мне пора все убрать из этого ящика.
Я видела, как выпущенный мной туман окутывает Руби. Я хотела сказать ей, что мне очень жаль, что она потеряла своих малышей и что я заставила ее об этом вспомнить. Вместо этого я предложила ей единственное, что мне пришло в голову. Я подошла к полке и сняла с нее тяжелую банку с мармеладом:
– Сначала здесь было тысяча пятьсот двадцать семь мармеладок. Но я вчера съела несколько штук, так что не знаю, сколько теперь их осталось. Возьми все себе.
Руби вытерла глаза тыльной стороной руки и печально улыбнулась.
– Спасибо, – сказала она. – Где ты их взяла?
– Выиграла. Мне повезло.
– Не сомневаюсь, – усмехнулась она и села на кровать, а я села рядом с ней, держа банку на коленях. – Тысяча пятьсот двадцать семь, говоришь?
– Было, – ответила я.
Я наклонила банку, наблюдая, как конфеты перекатываются набок. Красные, зеленые, желтые, розовые, они сыпались вниз, то сталкиваясь, то снова разделяясь, складываясь в причудливые узоры. Хотя я и наклоняла банку, я не могла повлиять на то, что происходило внутри, – только лишь наблюдать.
– Так нечестно, – неожиданно вырвалось у меня. – Он обещал взять меня с собой.
– Знаю. Но в жизни ведь не все честно, верно?
Зазвонил телефон, и Руби вышла из комнаты. Когда она вернулась, в руках у нее был мой красный свитер.
– Мне кажется, он уже достаточно высох. Надень его и иди причешись. Рой сейчас приедет, и вы вместе поедете в Хиллтоп.
Глава 19. Нет
Хотя на улице было холодно, я дожидалась Роя на крыльце. Теперь, зная, что он отвезет меня в Хиллтоп, я больше не сердилась на него. На крыльце рядом с ковриком у двери лежала утренняя газета, я взяла ее и забралась в веревочный гамак, чтобы убить время до приезда Роя. Я постаралась причесаться, как мне сказала Руби, но у меня в волосах осталось еще порядочно колтунов.
Забравшись в гамак, я наугад открыла газету на разделе о науке, где мой взгляд привлекла одна из статей. В ней говорилось о том, что никто не знает, какого цвета на самом деле были динозавры, потому что по костям этого не определить.
Руби вышла на крыльцо:
– Хайди! Тебя Бернадетт к телефону!
Я вбежала в дом.
– Берни, прости, что не позвонила утром. У меня было столько дел, – сказала я. – Я хотела позвонить попозже.
– Ничего, солнышко. Я звоню, потому что нам надо поговорить. – Ее голос звучал серьезно.
– Что такое? – забеспокоилась я.
– Тебе нужно ехать домой. Нам с мамой нужно, чтобы ты приехала домой.
Меньше всего я думала сейчас о возвращении в Рино. В любой момент мог приехать Рой, чтобы отвезти меня в Хиллтоп. Я была уверена, что он узнал что-то важное. Иначе зачем ему заезжать за мной?
– Я пока не могу вернуться, Берни. Мне надо побыть здесь, пока я все не узнаю. Эллиот говорит мамино слово, я тебе уже рассказывала? А Санта-Клаус – на самом деле Трумэн Хилл. Рой сейчас приедет, чтобы меня забрать. Случилось что-то важное, Берни, я это чувствую.
– Возвращайся домой, Хайди, – повторила Бернадетт. – Прямо сейчас.
Я посмотрела в окно и увидела, что у дома остановилась машина Роя:
– Он приехал, Берни. Рой уже приехал, и мне нужно бежать. Я тебе попозже перезвоню и все расскажу. – Я не сказала, чтобы она поцеловала за меня маму и даже не дождалась, чтобы она со мной попрощалась. Повесив трубку, я помахала Руби и выбежала встречать Роя.