Продвижение главных сил задержалось — на пути встретилась оросительная канава, и в поисках перехода пришлось отклониться в сторону. Русин нервничал: еще десять, пятнадцать минут — и деревня начнет пробуждаться от сна. Проснутся и оккупанты… Нечаев окажется в ловушке, а отряд…
Неожиданно, как из-под земли, перед Русиным появилась Рюзанна. Прерывисто дыша, она ухватила Русина за полу бушлата и потянула с тропинки, по которой Русин собирался обойти канаву.
— Сюда, сюда, — захлебываясь от волнения, проговорила Рюзанна, — водокачка здесь… ваши друзья на нашем дворе…
Указав дорогу, девушка быстро юркнула в сторону. Русин даже не успел поблагодарить ее.
Через несколько минут отряд был у стен водокачки, в двадцати метрах от моста. На мосту стояли два солдата. Заложив руки в карманы, втянув головы в поднятые воротники шинелей, они топтались на месте, повернувшись спиной к ветру.
— Пора! — Русин пронзительно свистнул.
Эхом отозвалась длинная очередь нечаевского пулемета. Взорвались гранаты. Иберидзе вскинул автомат, нажал спусковой крючок и, увлекая за собой взвод, кинулся к мосту…
Пятнадцать гранат нечаевского взвода, одновременно разорвавшись, произвели страшную панику среди «бо-шей». Звон лопающихся стекол, бессвязные слова команды, крики раненых слились в общий гул.
— Гранаты по окнам! — кричал Нечаев.
Гранаты метко летели в цель и глухо рвались в помещении. Пулеметчик короткими очередями валил всех, кто пытался выбежать во двор. И вдруг за спиной бойцов упала граната. Злобно шипя, она крутилась на месте. «Сейчас рванет», — подумал Нечаев, с опаской поглядывая на гранату. Но в решающую секунду, безансонец Франсуа подскочил к ней и ногой отшвырнул на безопасное расстояние.
По двору, уныло посвистывая, разлетались сотни вражеских пуль.
— Фрицы бьют с крыши, — крикнул кубанец.
Действительно, через слуховое окно на крышу выбралось несколько фашистов. Они-то и открыли огонь из автоматов. У Нечаева мелькнула беспокойная мысль: «Дело дрянь! Неужто не преодолели моста?..»
— Наши ударили, — прохрипел пулеметчик, — аж штукатурка дождем… метко бьют…
Нечаев распорядился начать отход.
…Прижимаясь к плетням и стенам сараев, бойцы добежали до водокачки. Впереди открытая площадка, и Нечаев пересчитал людей.
— Ну хлопцы, сами знаете, у Вальца патронов не ахти сколько… бежать что есть духу…
…Как только бойцы добежали до середины моста, их заметили с крыши школьного здания. Загремели выстрелы. Пуля настигла одного, он выронил автомат, пробежал несколько метров и рухнул лицом вниз. Безансонец Франсуа поднял его и, сгибаясь под тяжестью обмякшего тела, бросился догонять товарищей. Стал падать пулеметчик. Его подхватили под руки.
За мостом взвод оказался в безопасности. Пулемет, прикрывавший отход, умолк. Но как только нечаевцы перевалили через железнодорожную линию и оказались среди своих, на полотне начали рваться снаряды.
Глупо было рассчитывать, что противник не станет преследовать отряд и не постарается уничтожить его. Русин рассредоточил взводы, наметил ориентиры и рубежи.
До первого рубежа — густой изгороди вокруг фруктового сада — было метров двести. Не успели бойцы достичь его, как с железнодорожного полотна ударили два тяжелых пулемета.
Пригибаясь к земле, люди кинулись через сад на свежевспаханное поле и залегли за кучками колючих ветвей и толстых кольев, кем-то припасенных для изгороди.
— Танк слева, — пробасил Иберидзе. И в ту же секунду закричал пулеметчик:
— Справа танк, за ним машина с пехотой. Холодная испарина покрыла лоб Русина. Он вскочил и, укрываясь за стволом дерева, оглядел местность.
Солдаты — их было не более тридцати — короткими перебежками наступали с фронта. Справа, описывая дугу, двигались танк и грузовик с пехотой, а слева, прикрывая взвод автоматчиков, полз второй танк. С окраины деревни взвилась зеленая ракета, и сейчас же танки повели беглый орудийный огонь.
«Окружают!» — мелькнуло у Русина. Но что это? Танк справа остановился, попятился и начал маневрировать. Остановилась и грузовая машина. Фашисты ожесточенно жестикулировали и кричали.
«Да там оросительный канал… — догадался Русин. — Его-то не перейдешь».
Решение пришло само собой: огнем пулеметов уложить вражескую пехоту, наступающую с фронта, танк слева отсечь от автоматчиков и решительной контратакой во фланг уничтожить их.
Как только застрекотали пулеметы, пехота противника залегла. Бойцы Иберидзе и Вальца ползком добрались до бугорка и, сгруппировавшись, притаились. Несколько человек во главе с Русиным отбежали в сторону.
Ведя огонь из пушки и пулемета, танк неумолимо полз на группу Русина.
Скрежет гусениц, подавив все звуки, усиливался с каждой секундой. Измерив на глаз расстояние до танка, кубанец не спеша достал из кармана четыре гранаты и начал связывать их.
— Ты что? — спросил автоматчик.
— А мы его по-севастопольски встретим…
Кубанец резко мотнув головой, сбросил фуражку и по-пластунски быстро пополз навстречу танку. В нескольких шагах от танка он вскочил, с ходу прыгнул на танковую броню, ухватившись за выступающий перископ, размахнулся и швырнул гранаты в открытый люк.
Они тотчас взорвались. Танк, лязгнув траками, стал. Внутри него начали рваться снаряды. Сбитый взрывной волной, кубанец, неестественно перевернувшись в воздухе, тяжело упал на землю. Автоматчики, внезапно лишившись прикрытия, остановились и, сгрудившись, топтались в нерешительности.
Во всю силу молодых легких Русин крикнул: «За Родину!» — и бросился вперед. Иберидзе и Вальц подхватили клич.
Затрещали беспорядочные выстрелы. Автоматчики побежали. Вооруженный длинным колом великан и не отстающие от него товарищи преследовали и крушили врага.
С железнодорожного полотна ударили пулеметы, скорее с целью подавить контратаку, чем поддержать своих.
В пылу боя никто не услышал грозных минометных залпов из леса. Разрывы мин загрохотали неожиданно для всех. Железнодорожная насыпь потонула в клубах черного дыма. Точный залп невидимой батареи накрыл за оросительным каналом танк и машину с пехотой.
Русин остановился и оглянулся: из леса к месту боя бежало человек пятьдесят. Они размахивали оружием и кричали: «Авансон! Авансон! Вив лэ рюс!»
Преследуя остатки разгромленного отряда оккупантов, вдоль железнодорожного полотна, на шоссе и у моста рвались мины.
Русин надел фуражку на автомат, высоко подняв ее над головой, сзывал бойцов: — Отбой!
ОБЩИЙ ЯЗЫК
…По обочине дороги шли рядом Русин и Этьен Дютье, командир отряда «маки», так вовремя подоспевшего к бою…
Штабу «маки» от патриотов стало известно об отряде русских партизан, пробившихся с территории Германия и о замысле оккупантов уничтожить его. Штаб решил помочь русским смельчакам…
Русин и слушал Дютье, и не слушал. Его волновали свои мысли: девять убитых и пять раненых, почти четверть личного состава отряда, — дорогая цена прорыву. Погибли чудесные советские парни. Хорошо, что кубанец остался жив. Крепкий! Сразу же пришел в себя и еще успел принять участие в рукопашной схватке. Вот он идет, как ни в чем не бывало.
Русин постепенно замедлял шаги, и вскоре он и Дютье оказались в хвосте колонны. Дютье, улыбаясь, кивнул головой, дескать, посмотри на ребят: познакомились, друг друга понимают с полуслова.
Русские и французы, перемешавшись в общем строю, оживленно «разговаривали».
— Споемте, хлопцы! — предложил Старко.
— Вставай, проклятьем заклейменный, весь мир голодных и рабов, — звонко запел кубанец.
Подхватили все: русские, украинцы, французы, чех и немец. Каждый пел на родном языке, но слова международного пролетарского гимна сливались в одно целое, стройное, близкое каждому.
…— Мы уже в Верхней Савойе. Дальше будет просто Савойя, — говорил Дютье, стараясь идти в ногу с Русиным. — Мой дорогой друг! Савойя сегодня — маленькая Франция без оккупантов, фашистов и предателей. Савойя — ощетинившийся еж, перед которым, скуля от злобы и беспомощно скаля пасть, бессильно вертится дурной, шелудивый пес. В Коррезе и Дордони тоже маленькая Франция, но там товарищам тяжелее. Завтра вы познакомитесь с нашим славным Максом. Максимилиан Жардан — коммунист, замечательный патриот, командир бригады. Вы слыхали о нем?
— Нет, не приходилось, — ответил Русин.
— О-о-о! — воскликнул Дютье. — Я должен рассказать о «старике Максе»!.. В девятнадцатом году он принимал участие в Черноморском восстании французского флота. Через год руководил всеобщей забастовкой железнодорожников, направленной на срыв политики Мильерана в отношении Советской России. В декабре двадцатого года на Конгрессе в Туре голосовал за создание Французской коммунистической партии.
В девятьсот тридцать восьмом наш Макс возглавил центр, руководящий забастовкой в Бурже. Это он в дни «странной войны» с трибуны Национального собрания требовал заключения военного союза с Советской Россией. Его имя было внесено в список деятелей коммунистической партии, подлежащих ликвидации. Ищейки Даладье сбились с ног, охотясь за ним. И, несмотря на это, увидите сами, в пятьдесят лет он выглядит моложе меня!
…Мужчина среднего роста, подтянутый, с сильно обветренным, загорелым лицом без единой морщинки, с ясными глазами цвета морской воды, Максимилиан Жардан действительно выглядел тридцатипятилетним.
Он ни о чем не расспрашивал Русина. Прежде всего поздравил с освобождением Красной Армией Кировограда, а затем усадил, просто, задушевно сказал:
— Рассказывайте, мой друг, все, что найдете нужным, — и, не перебивая, слушал.
И только когда Русин закончил рассказ о выпавших на их долю испытаниях, заговорил сам, просто, без рисовки, как старый, хороший знакомый после долгой разлуки.
— Да, Франция сражается… Не де рюги, не бушарды представляют эту Францию, а верные сыны нации, члены Французской коммунистической партии. Под их руководством сотни тысяч вооруженных французских патриотов ушли в горы, в леса, в пещеры, в землянки, в каменоломни и оттуда, встречая поддержку миллионов простых людей, сторонников движения Сопротивления, –притаившихся в подполье, наносят удары по тылам и коммуникациям врага, каждый раз выбирая наиболее чувствительные места.