– Мы могли бы их распечатать и приклеить к почтовым ящикам.
– И раздавать в ресторанах и магазинах!
– Нам нужен блокнот и мозговой штурм, верно?
– Поехали в «Таргет», – киваю я.
В отделе дворовой мебели сегодня никого. Мы запасаемся двумя блокнотами, упаковкой разноцветных ручек и свежим кофе, а потом устраиваемся на маленьком диванчике, который как раз подходит для нас двоих. Рукав футболки Джейми то и дело задевает мою голую руку.
– Нужно что-то цепляющее, – говорю я ему. – Какой-то слоган, который легко произнести. Как у Nike: «Просто сделай это». Или «Сделай паузу, скушай Twix».
– Или «Есть перерыв – есть Kit-Kat».
– Да-да, что-то похожее.
– Я понял, – кивает Джейми. – «Нет ненависти, мы о любви просим. Скажи “нет!” поправке № 28».
– Джейми! Это гениально! И на митинге такое хорошо кричать!
Мы выделяем ключевые аргументы и набрасываем идеи того, как их можно оформить. Время летит незаметно, пока нас не отвлекает звук телефона Джейми.
– Напоминалка, – неохотно объясняет он. – Мама заставила пообещать, что я заеду перед ужином за конфетти.
Я с удивлением смотрю на часы. Мы просидели здесь пять часов. Наверное, это рекорд для встречи в «Таргете». У меня выдалось несколько паршивых дней, и так приятно сегодня сделать что-то хорошее.
Вечером я включаю телевизор и устраиваюсь на диване с блокнотом, в котором собраны все записи этого дня. Дверь в мамину комнату закрыта, свет выключен.
Сегодня новый эпизод Ninja Warrior, – пишет мне папа. – Завтра вместе посмотрим.
Я отправляю ему в ответ восторженный смайлик. Ninja Warrior – наше любимое шоу: мы смотрим его вместе, болея за каждого участника и ахая, когда они рассказывают свои истории.
Потом я вспоминаю Джейми. Возможно, не последнюю роль в этом сыграла блаженная прохлада от кондиционеров «Таргета», но я давно не чувствовала себя такой счастливой, как сегодня. Интересно, что он делает? Смотрит кино с друзьями? Пишет черновик тоста?
Я подгружаю на телевизор «Офис» и снова смотрю на страницы блокнота. Слоган «Нет ненависти, мы о любви просим. Скажи “нет!” поправке № 28» мне нравится, но нужно еще что-то. Понять бы только, что именно…
Я перевожу взгляд на экран. Там Майкл Скотт рассказывает о минусах депрессии и пытается решить, успеет ли спрыгнуть с крыши на надувной замок внизу прежде, чем Пэм и Дэррил его остановят.
– Сегодня я спас жизнь, – торжественно говорит он, глядя в камеру. – Свою собственную.
И тут я нахожу его. Идеальный слоган.
Вытащив телефон, я набираю номер Джейми.
Он тут же снимает трубку.
– Алло? – приглушенно говорит он.
– Ой. Я не хотела тебя разбудить. Перезвоню завтра.
– Нет, нет… Секунду…
В трубке слышится какой-то шум, потом звук закрывающейся двери.
– Прости, – говорит Джейми. – Я телевизор смотрел. Обычно мне никто не звонит.
– Упс. – Я краснею. – Мне тоже. Но мне пришла в голову идея для листовки, надо поделиться.
– Здорово! Какая?
– Всем ведь нравится представлять себя героями, верно? Что, если мы большими буквами напишем внизу: «Для того чтобы стать героем, нужно всего 30 секунд: позвони своему сенатору сегодня». И номер телефона. Так у нас будут и информация, и призыв к действию.
– Это же гениально! – восхищается Джейми. – Поверить не могу, что ты вот так просто взяла и придумала это. Я завтра посмотрю, как это оформить.
– Я смотрела «Офис», и Майкл Скотт меня вдохновил, – признаюсь я. – Не уверена, что думаю по этому поводу.
– Я тоже смотрел «Офис»! – говорит Джейми. – Ты на какой серии?
– На той, в которой он стоит на крыше и рассуждает про депрессию.
– Я собирался пересматривать второй сезон. Ту, в которой они претендуют на премию лучшему сотруднику.
– Обожаю ее! Погоди, я переключу.
Мелодия заставки начинает играть в трубке одновременно с тем, как серия запускается и у меня. Я сажусь обратно на диван.
– Этот парень ничего не понимает в поведении людей. Никто не хочет бороться за награды, – говорит Джейми.
– Дуайт хочет, – поправляю его я. – Смотри, он будет готовить музыкальное сопровождение для вечера вручения.
– Дуайт ужасен.
– Хочешь сказать «прекрасен»?
– Точно, – смеется Джейми.
Я прижимаю телефон к уху, и мы смотрим серию вместе. Мне еще не приходилось смотреть с кем-то «Офис». И хотя Джейми сейчас у себя дома, в нескольких километрах от меня, если закрыть глаза, кажется, что он сидит на диване рядом.
Следующая серия запускается автоматически. И следующая за ней тоже. Я тону в подушках, зажав телефон у уха. «Нам, наверное, стоит лечь спать», – хочется сказать мне. Джейми зевает. Но несмотря на то, как тяжелеют веки, а возражения Джейми становятся все тише и тише, я не вешаю трубку.
И он тоже.
Глава двадцать первая. Джейми
Я просыпаюсь с трудом, телефон все еще прижат к щеке. Батарейка мертва. Но стоит поставить ее заряжаться, как на экране появляется имя Майи.
Входящий звонок. 8 часов 25 минут.
Я уснул, пока мы с Майей смотрели телевизор. И это… самое романтичное, что со мной случалось в жизни.
Да, теоретически это был всего лишь телефонный разговор. Но было в нем и что-то приятное. Никакого давления, никакого смущения, и мне не нужно было гадать, куда деть руки. Только наши голоса и жизнь компании «Дандер Миффлин»[21] фоном. И мягкий смех Майи прямо мне в ухо. После третьего или четвертого эпизода мы начали засыпать и проснулись ровно настолько, чтобы добрести до кроватей. Но и тогда не повесили трубки.
8 часов 25 минут.
Из них часов шесть мы спали. И сейчас я с трудом держу глаза открытыми. Справедливости ради сейчас только семь часов утра, но идти обратно в постель нет смысла.
Можно же быть слишком заторможенным и одновременно слишком счастливым, чтобы уснуть?
Оказывается, дома уже встали все, кроме Софи. Мама сидит за столом на кухне, на ней рабочий костюм, перед глазами ноутбук, глядя в который, она то и дело хмурится, потягивая кофе из чашки. Бабушка ходит из угла в угол, открывая и закрывая дверцы и перешагивая через Бумера, который лежит посередине комнаты и рычит на мистера Слюнокрыла.
– Я люблю этого парня, но бог ты мой, – бабушка стискивает кулаки, – он все время хочет каких-то репостов, больше роликов, сообщений знаменитостям. Предложил мне написать Опре Уинфри! Как тебе такое?
Мама хмыкает, но глаз не поднимает.
– И пишет мне по тридцать раз на дню. Так и с ума сойти недолго.
Я наливаю себе чашку кофе, беру бейгл из хлебного ящика и сажусь за стол рядом с мамой.
– Вы про Гейба?
– Клянусь тебе, бубалех, еще немного, и я его заблокирую.
– Он и вчера в штаб-квартире зверствовал. По-моему, Гейб нервничает из-за выборов.
– Ясное дело. – Бабушка тоже садится за стол. – Не обращай внимания. Я просто не в духе.
– Но ты права. Ему надо остыть.
Бабушка треплет меня по руке.
– А как у тебя дела, милый? Вы вчера были в штаб-квартире? Молодцы.
Мама поднимает взгляд и смотрит на меня.
– Ты восхищаешь меня, Джейми. Обход домов и агитация. Ого.
– Вчера мы ни по одному адресу не дошли, – признаюсь я. – Но мы это исправим! Просто сейчас мы заняты подготовкой листовок против поправки № 28. Майе пришла в голову концепция, и это просто гениально. Сегодня мы созвонимся, чтобы внести последние правки в оформление, а завтра поедем в «Таргет» и начнем их раздавать.
– Ничего себе, – говорит бабушка. – В «Таргет»? А так можно?
– Попытаться стоит. Мы начнем с малого, – быстро уточняю я. – С местных точек. Но в планах у нас Университет Эмори, Технологический институт, Государственный университет Джорджии и Университет Кеннесо. Нужно рассказать обо всем людям. Майя считает…
Тут я вижу, как мама улыбается.
– Ты чего?
– Ничего, – отвечает она, вскинув брови.
– В общем, – продолжаю я после паузы, – мы надеемся заставить людей звонить в штабы сенаторов. Никто ведь не звонит директорам по юридическим вопросам. Если начнется целая волна звонков, это может подействовать. Возможно, я упомяну об этом в своем тосте в честь Софи…
– Джейми!
– И мы могли бы принести листовки! Листовки и упоминание в тосте! И то и другое.
Мама и бабушка быстро обмениваются взглядами.
– Джейми, – медленно начинает мама. – Я рада, что ты выступаешь против поправки и, честно, рада, что ты думаешь о своей речи. Но разве бат-мицва твоей сестры – подходящая площадка для таких разговоров?
– Почему нет? Там будет полторы сотни гостей! Весьма внимательные слушатели. Я могу и про Россума что-то сказать, напомнить про дату выборов. А друзья Софи смогут звонить…
– Джейми, нет. – Мама поджимает губы. – Момент для этого будет неподходящий. Ты только помогаешь вести праздник. И он должен быть о Софи, а не о политике.
– Но поправка № 28 не имеет отношения к политике! – вспыхиваю я. – Это запрет на ношение хиджаба. Это касается прав человека. Нельзя же просто притвориться, что всего этого не существует только потому, что мы устраиваем вечеринку. Голосование пройдет через три дня после бат-мицвы Софи!
– Я знаю! И все понимаю. Поправка № 28 абсолютно отвратительна, – кивает мама. – Но, милый, у тебя будут другие возможности протестовать. Бат-мицва твоей сестры – это не просто какая-то там вечеринка. Это очень важный для нее день…
– Но…
– Разговор окончен, – говорит мама и возвращается к своему ноутбуку.
Я резко ставлю чашку на стол и вскакиваю со стула, испугав Бумера. Не помню, когда последний раз так злился на маму.
– Разговор окончен? Серьезно? Это ведь ты только и делаешь, что говоришь о том, как важно в политике действовать, и о кампании в поддержку Россума. Это ведь ты отправила меня на агитацию! Получается, это все важно, но только иногда?
– Это несправедливо. Джейми, прошу, вспомни, что мы проводим…