[25].
– Да, это могла сказать только бабушка.
– Она ведь права, – улыбается Майя.
У меня в животе, где-то в самом низу, появляется странное, едва заметное ощущение. Майя что… флиртует со мной?
Нет. Невозможно. Она так спокойно называет меня милым именно потому, что наши отношения очевидно и удручающе платонические. К тому же в данном случае Майя цитировала бабушку. И скорее всего, имеет в виду ровно то же, что и бабушка.
– Нам нужно тоже сделать совместное селфи, – говорит Майя. – Ты его тогда сможешь выложить у себя. И будешь вспоминать обо мне уже после того, как станешь известным конгрессменом. Я навсегда останусь первой в твоем Instagram*.
– Думаешь, я смогу тебя забыть?
– Не-а, – улыбается она. – Я тебе не позволю.
В следующую секунду она прижимается щекой к моей щеке. Я делаю снимок и поворачиваю экран, чтобы показать результат Майе.
– Это у меня настроение хорошее или перед нами правда лучшее селфи в истории?
– По-моему, на тебя Россум так повлиял, – усмехаюсь я.
– Думаешь?
– Ага. Приподнятое настроение, улыбка до ушей. Все симптомы налицо.
– Кажется, это что-то серьезное.
– Так и есть, – киваю я. – Нужно зафиксировать твое состояние. – Я снова поднимаю телефон на уровень глаз, словно камеру. Майя прислоняется к забору, и, клянусь, в глазах у нее разве что искры не пляшут. Она прижимает ладони к щекам и широко улыбается.
Я быстро смотрю на фотографию, потом снова на Майю.
Она такая красивая. Это просто невероятно.
Майя морщит нос.
– Я глаза таращу?
– Что?
Она широко раскрывает глаза.
– Вот так, как лягушка-бык? Мне кажется, я всегда так делаю, когда стараюсь не моргать.
– Ты выглядишь превосходно.
– Ну ладно, – говорит она, покосившись на меня.
Между нами чувствуется какое-то напряжение.
Майя откашливается.
– Ладно. Думаю, тебе пора домой – создавать свой аккаунт.
– Аккаунт… – Я потираю шею. – Стоит ли мне подписываться на Софи? Меня пугает эта мысль, если честно.
– Обязательно подпишись на нее. – Майя пристраивается рядом, и мы идем в ногу. – Но сначала подпишись на меня. Боже мой! Ты же теперь сможешь видеть мои фотографии!
Я быстро набираю в легкие воздуха.
– Так, я должен тебе кое-что сказать.
– Ну-ка?
Я смотрю на свои ботинки. С чего же начать?
– В общем… Это было очень глупо, но помнишь, как бабушка подписалась на тебя в Instagram?[26]
Майя медленно кивает.
– Это была не она. Это был я. С ее аккаунта.
– Ага. – Майя останавливается. – Хм.
– Я хотел сказать тебе, но ты так радовалась тому, что она на тебя подписалась, что я не смог отнять у тебя эту радость. Мне, конечно, все равно следовало предупредить сразу. Или вообще этого не делать. Прости, Майя. – Голос у меня едва заметно срывается. – Ты должна знать, кто на тебя подписан.
– Это правда. – Она хмурится. – Я, конечно, знала, что иногда ты заходишь в ее аккаунт…
– Но все же.
Майя смотрит на меня, явно решая, как поступить. Проходит несколько секунд, и она ловит мой взгляд.
– Не переживай из-за этого.
– Ты не…
– Все нормально. Не делай так больше, но…
– Не буду. Обещаю. Отныне торжественно клянусь пользоваться только своим аккаунтом.
Майя едва заметно улыбается мне.
– Жду не дождусь.
Глава двадцать восьмая. Майя
Джейми стоит у главного входа в Шварц-Голдстейн-холл, где будет проходить праздничный киддуш, благодарственная субботняя молитва. Он разговаривает с мамой, Софи и рабби Левинсоном.
Церемония бат-мицвы только что закончилась, и сейчас все собираются сюда на фуршет. Огромный стол по левую руку уставлен тарелками с фруктами, салатами с курицей, бейглами и кусочками лосося.
Утром, когда папа отвозил меня на церемонию, я очень волновалась, но у боковой двери храма меня уже ждал Джейми. Мы прошли к группе особо важных гостей – мое место оказалось рядом с его бабушкой. В итоге я наблюдала за происходящим с первого ряда. Софи читала отрывки из Торы под мягкое мерцание ламп, Джейми и его мама стояли на биме, небольшой платформе, и смотрели на нее, а я чувствовала, как комнату заполняет радость, и ее было столько, что, казалось, можно потрогать.
– Я заняла тебе очередь, – говорю я Джейми, когда он подходит ко мне.
– Спасибо. Ох уж этот галстук, – бормочет он, скорчив рожицу. – Ужасно неудобно.
– Тебе идет.
– Но украшения для шеи нужно запретить.
Мне непривычно видеть его в официальной одежде. Отглаженная белая рубашка, красный галстук… Джейми очень красивый. Почти как мистер Дарси. Я вспоминаю Нолана и краснею. Этими размышлениями с ним делиться не стоит.
– Листовки… – Мне приходится откашляться. – Я принесла листовки.
– Точно. – Джейми поднимает на меня глаза. – Мама запретила их раздавать. Говорит, они отвлекут внимание от Софи, а это ее праздник, хотя момент-то самый подходящий и очень многое поставлено на кон. Я позже еще раз с ней поговорю. Она должна передумать.
– Твоя мама права, – возражаю я. – Помнишь, как ты говорил мне, что агитация в ид – плохая идея? Иногда надо просто праздновать.
– Но нельзя же их не раздать. Представляешь, сколько звонков поступит в кабинет Ньютона, если мы вручим листовку каждому в этом зале?
– Кто сказал, что мы не будем их раздавать? Твоя мама права, и напрямую в руки их совать не стоит, но мы же можем оставить листовки там, где люди сами смогут их найти, верно? Если, конечно, в храме такое разрешено…
– Можно оставить их у стола с напитками. – Джейми медленно расползается в улыбке. – И в туалетах, там очень широкие подоконники, идеально для листовок. Майя, ты гений.
– Не просто же так я твой политический сообщник.
Джейми обнимает меня. Мое тело словно током пронзает.
И когда он отстраняется, я вглядываюсь в его лицо, пытаясь понять…
Он тоже это почувствовал?
Но тут нас прерывают две девочки.
– Джейми! – кричит одна из них. На ней сарафан с цветочным узором. – Ты выглядишь очаровательно.
– Спасибо, Мэдди, – бормочет Джейми.
– Нет, серьезно. Я с трудом тебя узнала, – добавляет вторая.
– Андреа права. Тебе стоит сменить стиль, – кивает Мэдди. – Ходи везде и всегда в костюмах.
– Жаль только, никто не носит костюмы в повседневной жизни, – замечает Андреа.
– А ты начни! – советует Мэдди. – Если ты будешь носить костюм в школу и в торговый центр, как будто так и надо, возможно, остальные подтянутся тоже.
– Ладно… Это моя подруга Майя. – Джейми кивает в мою сторону.
– Привет! – улыбаюсь я.
Девочки оглядывают меня с головы до ног.
– Слушай, Джейми, – невозмутимо продолжает Мэдди, поворачиваясь к нему. – Ты видел, что надето на Элси? Красный с желтым! Но эти цвета не сочетаются.
– И белые колготки! Ужасно. Нужно сказать ей, – добавляет Андреа. – Именно так и поступают настоящие друзья. Нужно честно говорить, что мы думаем.
– Точно, – кивает Мэдди. – В такой ситуации я предпочла бы знать.
– Но даже если ей не идет ее платье, она ведь уже в нем пришла, – вмешиваюсь я. – Вы только расстроите ее.
– Иногда нужно быть жестоким во имя доброты, – поясняет Андреа.
– Верно подмечено, – торжественно подтверждает Мэдди.
Девочки прощаются и спешат прочь.
– Жесть, – говорю я, глядя им вслед. – Я только что в красках вспомнила, насколько эпически паршиво было в средней школе.
– Я бы ни за какие деньги туда не вернулся, – кивает Джейми.
Мы кладем на тарелки бейглы, мягкий сыр и фрукты. Мэдди и Андреа разговаривают с какой-то девочкой в красном платье и желтой кофте. Она улыбается, значит, до главного дело пока не дошло. Бедная Элси.
– Давай сейчас разложим листовки? – предлагает Джейми, когда наши тарелки пустеют. – К вечеринке я напечатаю новые.
Решено: мы разделимся и будем властвовать. Я положу стопку листовок на круглые столики у библиотеки, а Джейми убедит охранников разрешить ему оставить несколько штук на стойке регистрации. Еще стопку я оставлю в дамском туалете. Воплотив задуманное в жизнь, мы встречаемся в коридоре. За углом – банкетный зал. Оттуда доносятся музыка и разговоры.
Когда я подхожу, Джейми стоит ко мне спиной и фотографирует плакат. Подойдя ближе, я вижу на нем раввина – Якоба Ротшильда – и цитату. «Нам не стоит просто стоять и с тревогой смотреть на то, как растет и ширится расовая ненависть, которая угрожает Югу».
– Он сказал это в 1948 году, больше полувека назад, – говорю я, остановившись рядом с Джейми.
– Ага…
– Поверить не могу. – Я качаю головой. – Какая-то часть меня считает, что, если достаточно долго трудиться и достаточно упорно сопротивляться, мы получим свое «долго и счастливо», но…
– Понимаю, – кивает Джейми. – Перемены – процесс медленный. Даже слишком медленный, если честно. Но разве у нас есть выбор? Нельзя же сидеть и ничего не делать. Нужно бороться изо всех сил, если мы хотим перемен.
Я разглядываю его профиль. Никогда раньше я не думала, что хочу перемен и готова за них бороться: обычно все как-то наоборот. Перемены всегда выбивают меня из колеи. Но этим летом их столько, что это напоминает цунами: волна за волной, – пока не начинает казаться, будто ничего уже и не осталось, все смыло. И все же сейчас я смотрю на Джейми и улыбаюсь. Он прав. Иногда перемены – к лучшему.
Из храма мы выходим через боковую дверь. Тут так тихо и спокойно. С парковки открывается прекрасный вид. Пробки и толпы иногда заставляют меня забыть, насколько на самом деле красива Атланта. Небоскребы, зеленые деревья на горизонте, теплые лучи солнца, касающиеся нашей кожи. Я присаживаюсь на багажник Альфи. Джейми запрыгивает туда же и садится рядом: наши колени то и дело соприкасаются. Минуту мы сидим в уютной тишине.
Потом Джейми достает телефон и начинает нажимать на кнопки.