— Хорошо, — сказал я, поднимаясь. — Передай своим, пусть будут готовы. В ближайшее время выступаем.
— Понял, — кивнул Бурздуб, а я накинул полушубок и снова вышел на улицу, где ветер с размаху швырял в лицо ледяную крупу.
Тепло, накопленное за время беседы, моментально выдуло из-под одежды, забираясь колючим холодом вверх по коже. А ведь это ещё только начало зимы. Но как мне бы не хотелось вернуться домой, к натопленной печке, я отправился дальше, к Зугмору, который жил на окраине деревни в гордом одиночестве. Хотя как сказать, туда он приходил только ночевать, и я не надеялся застать его в чуме, но, похоже, в такую погоду даже он предпочёл никуда не выходить.
— Эй, Зугмор! — позвал я снаружи, чтобы удостовериться, что он там.
— Вождь? Заходи! — отозвался сотник.
В его чуме царил беспорядок, удивительный для того аскетизма, с которым он был обставлен. В центре находился очаг, а не новомодная печка, внутри было дымно и душно. Зугмор валялся на ворохе шкур, подставляя спину теплу очага. Рядом стояла целая батарея кувшинов, чашек и прочей грязной и пыльной посуды. Но стойка с оружием у входа, на которой покоились копьё, топор, щит и несколько кинжалов, выделялась, как единственное светлое пятно. Там всё было в полнейшем порядке.
— Бездельничаешь? — хмыкнул я.
Мой критический взгляд от него не укрылся, и он чуть приподнялся на шкурах.
— Ну так… Думал, пойду сегодня молодых гонять, а погода, вон как… — забормотал он. — Даже и не поделать ничего толком.
Я уселся у очага и протянул руки к язычкам пламени. Здесь было значительно холоднее, чем у меня и Бурздуба. На топливо Зугмор явно скупился. Ну или дело в том, что печь гораздо эффективнее.
— Скоро воевать пойдём, — сообщил я.
Зугмор подскочил, глаза расширились, кулаки сжались, он возбуждённо оскалил зубы.
— Когда? На кого? — жадно выпалил он.
— Сядь. Твои бойцы готовы? — проигнорировал оба вопроса я.
— Всегда готовы! Только скажи! — командир копейщиков неохотно уселся обратно на своё место.
— Сколько смогут выступить прямо сейчас? — задал я тот же вопрос, что и Бурздубу.
Зугмор тоже нахмурился, но ответ сумел выдать гораздо быстрее.
— Если со всех племён собрать, то сотня и ещё семь с половиной десятков, — прекратив загибать пальцы, сказал он.
— Оружие, доспехи, щиты? У всех есть? — спросил я.
— Оружие да… Только разное, — хмуро ответил он.
Я уже успел донести до него преимущества однообразного вооружения.
— Доспехи на всех есть, но тоже разные, — продолжил сотник. — А вот щитов не хватает, гномьи все переделали, а новые делать парни не успевают.
— Значит, пойдут не все, — хмыкнул я.
— Только лучшие! — оскалился Зугмор.
— Да. Только лучшие, — сказал я.
Глава 14
Нурзбук жил в казарме вместе с остальными воинами из других племён, и к ним я уже не пошёл, у этого хитрюги и так всё всегда было подсчитано, измерено и взвешено, и я не сомневался, что я могу спросить в любой момент, сколько истребителей было на авианосцах Акаги, Кага, Хирю, Сорю, Сёкаку и Дзуйкаку в битве у Перл-Харбора, и получить верный ответ.
Поэтому, спустя несколько дней, когда хоть немного распогодилось, и мы могли выступать в поход, я созвал своё войско. День как раз выдался морозный и ясный, вся грязь снова подмёрзла, а снег покрылся толстой ледяной коркой. Солнце даже немного пригревало, самую малость, но ласкало кожу. Отличный день, чтобы сражаться на поверхности, но увы, мы полезем под землю.
Строй, малость неровный и напоминающий мне волнующееся море (я никак не мог оформить плац, как подобает, с линиями), терпеливо ждал, пока я соизволю выйти и наконец объявить о том, что мы выступаем в поход. Секретом это не было, даже самый недалёкий из орков давно догадался, что скоро мы идём стукать гномов.
Ну а я, как обычно, в самый последний момент, решал, сколько воинов отправятся в поход, а сколько из них останутся нести службу в деревне. Тесные подземные коридоры имеют свою специфику, и если в них набьётся чересчур много народа, мы даже можем банально задохнуться, когда выжжем весь кислород факелами. А можем задохнуться даже без факелов, если будем двигаться недостаточно быстро и воздуха на всех не хватит.
Пожалуй, в гоблинское поселение можно привести всех, а дальше, по коридорам пойдут только самые лучшие. Так у нас хотя бы будет резерв, на случай, если что-то вдруг пойдёт не так.
— Воины Орды! — мой голос прогремел над поляной, как пушечный выстрел.
Все тут же замолкли, зашикали друг на друга, выпрямились, чтобы лучше меня видеть. Рядом, в деревне, любопытствующие женщины и дети сделали то же самое. Сражайся мы с кем-то другим, например, с такими же орками, я бы не позволил никому наблюдать за нашими приготовлениями и построениями, но сейчас я был уверен в том, что шпионов среди нас нет и быть не может.
Наконец, повисла тишина, и я решил продолжить.
— Сегодня мы идём воевать! — проревел я.
Пропаганда необходима, как воздух. И хотя природная кровожадность орков всё равно будет вселять в их сердца жажду убийства и радость от того, что мы идём на войну, я считал нужным напомнить о наших целях ещё несколько раз.
— Ур-ра! — слитный рёв нескольких сотен глоток сотряс воздух над горными склонами.
— Гномы! Эти мерзкие коротышки! — я демонстративно скривил лицо. — Сегодня мы покончим с ними раз и навсегда!
— Да-а-а! — отозвались воины и некоторые из зрителей.
— Мы спустимся в их норы! Разграбим их жилища! Заставим их пожалеть о том, что они вышли на свет! — потрясая палицей, проорал я.
Вот этого орки не ожидали. Но всё равно закричали что-то одобрительное, чисто по инерции.
— Сотники, ко мне! — приказал я.
Из строя вышли все трое. Они назывались так чисто формально, что у Бурздуба, что у Зугмора воинов было почти вдвое больше сотни, и только в объединённом подразделении стрелков цифра чуть-чуть превышала сотню. Если точнее, то у Нурзбука было восемьдесят восемь арбалетчиков и тридцать один пращник.
Они остановились напротив меня, ожидая дальнейших указаний. Я снова поглядел на свою армию.
— Все готовы выступать? — спросил я.
— Да, вождь, — кивнул Бурздуб, а следом за ним и остальные.
— В поход пойдёт половина армии. Выберите лучших, остальные пусть остаются защищать деревни. Чую, тут теперь может быть неспокойно, — сказал я.
— Сделаем, — сказал Зугмор.
— Выполняйте, — сказал я.
Сотники развернулись и отправились к своим подразделениям, на ходу начиная отдавать приказы и выбирая тех, кому посчастливится отправиться в тесные и душные тоннели, набитые злыми вооружёнными бородачами, ядовитыми пауками и прочими мерзостями.
Строй пришёл в движение, начал делиться на две половины. Довольная половина, та, что отправится вниз, хищно скалила зубы и подшучивала над теми, кто остаётся. Угрюмая и хмурая вторая половина с нескрываемой завистью поглядывала на избранных счастливчиков.
— Орки! Те, кто остаётся! На вас возложена важная миссия, защитить наши дома! Наших женщин! — проревел я. — А если мы не вернёмся, то и отомстить за нас!
Надеюсь, хоть это их приободрит. Отчасти сработало, угрюмых и откровенно злых взглядов стало меньше.
— Воины! За Орду! — прогремел я, и боевой клич снова прокатился над долиной.
Мы вышли в поход. План был прост до элементарного, заходим через гоблинские тоннели, быстро проходим через заброшенный коридор, надеясь, что пауки не осмелятся напасть на такую ораву, и бьём в самое сердце гномьего поселения. Надеюсь, их получится застать врасплох.
Гоблины о нашем походе тоже были осведомлены, но их звать я не стал, мы придём сами, а они обещали присоединиться уже там, непосредственно к самой вылазке. Если сумеют перебороть страх перед запретным тоннелем и их обитателями. Даже если не сумеют, я не обижусь. На гоблинов у меня другие планы, бросать их в пекло сражения, как обычное пушечное мясо, будет небывалым расточительством.
Мы, растянувшись длинной цепочкой, отправились к пещерам по широкой натоптанной тропе. Гонцы и навьюченные товарами орки каждый день сновали туда и обратно, вытоптав в снегу неплохой такой тракт.
— Запевай! — крикнул Зугмор.
— По долинам и по взгорьям! Шла Орда! Орда вперёд! — запели самые голосистые.
— Чтобы с боем взять Подгорье, гномской армии оплот! — подхватили остальные.
Текст, самую малость переделанный под текущие реалии, зашёл на ура, даже лучше, чем воинственные песни Зугмора, которые почти все были на один и тот же мотив. Я такой переделкой не особо гордился, качество, на мой взгляд, оставляло желать лучшего, но когда услышал, как эта песня гремит над дорогой, стало приятно.
Орки шли, печатая шаг и во всю мощь лужёных глоток распевая старую партизанскую песню, от разгорячённых тел на морозе шёл пар. Каждый был готов прямо сейчас броситься в сечу, продолжая петь, лихой маршевый ритм горячил кровь. Даже мою.
— Этих лет не смолкнет слава! Не померкнет никогда! Оркской армии отряды! Занимали города! — я и сам начал подпевать, сначала тихо, а потом и во весь голос.
Я ничуть не боялся, что песня привлечёт чьё-то внимание, всполошит гномов или ещё как-то помешает нам выполнить нашу миссию, даже если нас заметят, то будут ждать у центрального входа в пещеры, а не в запретных тоннелях. Да и к гоблинам мы частенько ходили целыми отрядами, так что и эту вылазку могут принять за обычный соседский визит. Гномы должны были уже привыкнуть к тому, что на поверхности хозяйничаем именно мы.
Да и с наступлением зимы они уже не так часто выбирались наверх. Иногда, конечно, наши охотники докладывали о следах на снегу, и гномьих, и эльфийских (в том, что это были эльфы, я уже был уверен на все сто процентов), порой гномов замечали вдалеке, среди камней, но гораздо реже, чем раньше, когда Орда ещё не была объединена. Скорее всего, у них не хватало воинов, да и вообще рабочих рук. А у тех, кто остался, не хватало храбрости, чтобы вылезать так же часто, как и раньше. Перспективу получить по бороде от орочьего патруля они оценивали совершенно верно.