– Он сейчас с другом? С чистокровным, верно? Пусть приезжает к нам в «Глубокую яму». Скажи, что мы приглашаем. Мы настаиваем. Если будет отказываться, передай, что это обидит нас. Спроси его, доверяет ли он нам. Скажи, что это неприемлемо – отказываться от приглашения, – диктовал он менеджеру, когда тот созванивался с Оскаром. – Мне нужно, чтобы он привёл с собой этого чистокровного.
Затем Билли должна была сделать своё дело: соблазнить Хитклифа и попытаться увести в вип-комнату. И под конец представления Скэриэл появляется как рыцарь на белом коне, чтобы спасти этого придурка и предстать в лучшем свете перед его семьёй.
Странно, что план вообще сработал.
– Хочу предложить тебе перейти к нам. – Лицо Кэмерона тронула лёгкая улыбка. – Помнишь, когда ехали к Жаку, мы серьёзно предлагали бросить Скэриэла?
Помнил, что, наставив на меня ствол, Адам тогда произнёс: «Для твоей же безопасности лучше сотрудничать с нами». Теперь я сдержался, чтобы не рассмеяться вновь. Бросить Скэриэла? Кэмерон действительно не понимал. Таких, как Скэриэл, не бросают. От таких уходят только ногами вперёд.
И вот пришла моя очередь смотреть на Кэмерона долгим изучающим взглядом. Неужели он действительно верит в то, что я тайный старейшина? Или верит, что можно легко уйти от Скэриэла? Бежать от Скэриэла к Кэмерону и Адаму – это как бежать с тонущего корабля на горящий.
– Не знаю, Кэм.
– Подумай об этом. Если боишься Лоу, то мы тебя защитим. Адам не бросает своих.
«Ты, возможно, скоро умрёшь. Адам не защитит тебя. Он и себя не сможет защитить».
Мне было горько от этих мыслей. Я смотрел на него и видел перед собой только ещё одну временную преграду на пути Скэриэла.
Когда-нибудь этой преградой стану я.
– Спасибо за предложение, – через силу проговорил я. – Мне нужно подумать.
Кэмерон похлопал меня по плечу, и на этом наш разговор сошёл на нет.
Он потянулся к заднему сиденью и передал мне небольшую спортивную сумку, в которой хранились три новеньких пистолета Sig Sauer SP2022 калибра 9 мм – популярные у чистокровных полицейских и бывшие в ходу у низших. Я достал пистолеты, проверил в каждом магазин – он был полон, двенадцать патронов, как и договаривались.
– Так вы в деле? – спросил я.
– Да. И я уверен, что мы все пожалеем.
– Кто знает, – неопределённо ответил я. – Другого пути у нас нет. Необходимо избавиться от мистера Эна.
«А потом и от вас».
Держа в руках пистолет, я думал о том, как было бы легко сейчас застрелить Кэмерона прямо здесь, в машине. Быстрая смерть для того, кто точно не заслужил страданий. И, может, после застрелиться самому. Вот только я заслужил страдать.
– Всё нормально? – обеспокоенно спросил Кэмерон.
– Ага, всё отлично, – улыбнулся я в ответ.
Меня подвезли до ближайшей оживлённой улицы, чтобы на такси, плутая, я смог добраться до дома. Не хватало ещё кого-нибудь на хвосте привести к Скэриэлу.
Я вышел из салона и, не оглядываясь, пошёл по дороге, думая о своём. Услышал, как Кэмерон за спиной дал по газам и рванул с места. В какой-то степени мне было его жаль. Каждого, кто вставал на пути Скэриэла, было жаль. Интересно, будет ли кто-нибудь жалеть потом меня?
Задумавшись, я врезался в мужчину. Он был крупнее меня, одет в широкую ветровку и потёртые джинсы; один из его беспроводных наушников – раздавались биты нынче популярного хип-хопа, такое чувство, что я мог за милю их услышать – на такой громкости звучала у него музыка, – выпал при столкновении.
– Какого хера?! – возмутился он и, оттолкнув меня, нагнулся за наушником.
– Прости, – я виновато отошёл на шаг.
– Смотри, куда прёшь, придурок, – уже не так злобно проговорил он, отходя.
– Да-да… Задумался.
Он на ходу смахнул пыль с выпавшего наушника и сунул его в ухо. Я поглядел ему вслед и достал из кармана прохудившийся дешёвый кошелёк, который успел выхватить у него в момент столкновения.
«Бывших воров не бывает…» – так, кажется, говорил Кэмерон.
А, к чёрту всё это. И Кэмерона к чёрту с его предложением. Я не дам Скэриэлу слететь с катушек. Но если он всё же это сделает, то я заберу его с собой на тот свет. Или он меня.
– Эй, мужик! – окликнул я, размахивая кошельком. – Ты, кажется, это обронил!
13
– Добрый день, мистер Хитклиф.
– Добрый, миссис Рипли.
Она вежливо пригласила меня в кабинет.
– Как вы себя чувствуете? – Её голос с лёгкой хрипотцой словно обволакивал меня.
Миссис Рипли находилась в приподнятом настроении, мне даже стало неловко из-за того, что я вошёл с такой кислой миной.
Я задумался, прежде чем ответить.
– Чувствую себя, как пещерный человек, впервые сумевший разжечь костёр.
– Вам нравится огонь или вы боитесь его? – спросила миссис Рипли, усаживаясь за свой рабочий стол.
– Ещё не определился.
– Хотите вернуться обратно в пещеру?
– Хочу её сжечь. – Я сел напротив неё в глубокое кресло, столь полюбившееся, что мне всё хотелось унести его к себе домой.
– Вы знали, что в мифологии разных стран огонь символизирует одновременно жизнь и смерть? – Она выдержала паузу и продолжила: – Так что, возможно, вы хотите сжечь пещеру, потому что переходите на следующий этап. Говорят, мы сжигаем мосты, когда хотим перейти на новый уровень.
– И тем самым отрезаем пути к отступлению. – Взгляд невольно прошёлся по кабинету. С нашей последней встречи тут ничего не изменилось. Может, только растения в горшках немного вытянулись в высоту. А может, цветов даже прибавилось.
– Всё верно. Иногда это нужно сделать.
Я уставился на документы, которые были у неё на столе. Может, где-то там лежат бумаги с моими данными.
– Мне не нравится огонь, – замявшись, сказал я. – Он похож на тёмную материю.
– Вы всё ещё отвергаете её. – Миссис Рипли сухо констатировала факт: никакого осуждения, но и понимания я не почувствовал.
Взгляд зацепился за новый предмет на её столе: шарики, прикреплённые к нитям.
– Что это? – не удержавшись, спросил я.
Она потянула за один шарик и отпустила. Он ударил соседний, и шарик с противоположной стороны взметнулся вверх. По кабинету покатился ритмичный звук, который не собирался замолкать. Шарики по очереди били друг друга, равномерно отскакивая в сторону.
– Называется «Колыбель Ньютона». Подарил один клиент. Это антистресс, должно успокаивать.
– Этот звук меня раздражает, – признался я.
Остановив шарики, она рассмеялась.
– Согласна, меня тоже это нервирует. Стараюсь лишний раз их не трогать.
Я улыбнулся самыми уголками губ. Не думал, что сегодня хоть что-то сможет поднять мне настроение.
– Так на чём мы остановились… Вы отвергаете тёмную материю.
– Я бы хотел вовсе от неё отказаться, – задумавшись, мрачно выдал я. – Оставался бы я тогда чистокровным?
– Вы в любом случае чистокровный – по праву рождения. Но жить без тёмной материи крайне сложно. Особенно в Октавии. На таких вешают клеймо.
– Клеймо?
– Чистокровные без тёмной материи существуют, правда, они редки. Их называют гнилыми. – Миссис Рипли замолкла; кажется, название не нравилось ей самой. – И им очень несладко. Я встречала такого человека только однажды. Ему было не помочь.
– И кем он был?
– Я не буду вдаваться в подробности, но всё закончилось плачевно. Он не вынес клейма. Мне не хотелось бы, чтобы…
– Что с ним стало? – резко перебил я.
Миссис Рипли нервно прикусила губу. Судя по её виду, она не была готова, что разговор свернёт в это русло, и жалела, что поддержала тему.
– Он ушёл из жизни молодым.
– По собственному желанию? – уточнил я.
– Технически да, но… Он не желал умирать. Он просто не справился с давлением общества.
– Если бы все были гнилыми, то давления не было бы, – предположил я, но миссис Рипли лишь устало вздохнула. Я добавил: – И клейма тоже.
– Мы живём в социуме. С кем-то находим общий язык, с кем-то нет. Давление будет всегда.
– А клеймо?
– Оно всегда у нас в голове. Люди клеймят себя и других каждый день. Важно при этом не замкнуться.
На секунду она сосредоточила на мне взгляд, а затем, откинувшись на спинку стула, села полубоком так, что я мог видеть её профиль. Сложив руки в замок, она улыбнулась.
– Вы впервые сами попросили о сеансе. Я искренне рада.
– Думаете, – слегка посмеиваясь, спросил я, – это прогресс?
– Это большой шаг для вас. Вы так не считаете?
– Не задумывался. – Я пожал плечами. – Но сейчас предполагаю, что вы правы.
– Ещё один большой прогресс. – Она широко улыбнулась, обнажив белый ряд зубов. – Раньше вы не соглашались с тем, что я могу быть правой в наших разговорах.
– Раньше я видел в вас больше… – запнувшись, я признался: – …оппонента.
Её брови приподнялись, а в глазах блеснула тень какого-то непонятного азарта. Она повернулась ко мне, скрестила руки на груди и спросила:
– Кем сейчас вы видите меня, мистер Хитклиф?
– Зависит от того, – я тоже откинулся на спинку кресла, – как мы сегодня проведём сеанс.
Она усмехнулась, но усмешка вышла доброй.
– Хотите что-нибудь мне рассказать?
– Хочу кое-что спросить, – ответил я.
Она довольно кивнула.
– Я вас слушаю.
– Разговор останется строго между нами? – начал я.
– Верно. – Она вновь кивнула, но теперь её лицо приобрело то самое серьёзно-профессиональное выражение, помогавшее не чувствовать себя жалким или уязвимым перед посторонним человеком, которому раскрываешь душу.
– Ни слова моему отцу?
– Если вы этого хотите, то я ничего ему не скажу.
– И даже в общих чертах. Ни единого слова. Можете соврать ему, что мы обсуждали экзамены, – предложил я.
Миссис Рипли чуть покачала головой и твёрдо произнесла:
– Я не буду врать вашему отцу, мистер Хитклиф.
Я лишь обречённо вздохнул.
– Я хочу быть уверен, что наш разговор не выйдет за пределы этого кабинета.