– Просто признайся, что привязался к Скэриэлу, и его исчезновение тебя сильно расстроило. – Оливия угрожающе нависла над ним.
Для человека, который печётся о чужом эмоциональном состоянии, действовала она на редкость агрессивно. Оливер молчал, угрюмо глядя на неё снизу-вверх. Оливия мастерски отзеркалила его выражение лица.
– Ребят, – осторожно позвал Леон. – Может, правда поговорим?
– Не о чем говорить.
– Есть о чём, – возразила Оливия.
Они так и застыли, словно статуи; оба не желали идти на уступки.
– Если не о Скэриэле, то давайте про Академию Святых и Великих, – миролюбиво предложил Леон.
– А тут ещё о чём говорить? – Оливер громко захлопнул учебник по латыни.
Миссис Симмонс грозно привстала, и если бы не натянутое «извините!» от Оливера, то в два счёта преодолела бы расстояние между нами – а ведь сели мы как можно дальше от неё, в самую глубь зала – и с превеликим удовольствием вышвырнула бы нас из своего священного хранилища книг.
– Я разговаривал с Оскаром. – Леон подался ближе.
Мы все выжидающе замолчали. Казалось, даже вездесущая библиотекарша заинтересованно прислушалась.
– И что? Позвал тебя на вечеринку? Или в клуб? – Мой язвительный голос так и сочился ядом.
– Что? Нет. – Леон замотал головой. – Рассказал, что меня ждёт в Академии.
– Что-то конкретное? Не томи. – Оливер подвинулся ещё ближе. Теперь он явно заинтересовался темой.
– Он сказал, что Академия Святых и Великих – это совсем другой мир. Там есть Дома-факультеты, а ещё закрытое элитное тайное общество или, по-другому, студенческое братство, куда каждый год набирают до четырёх первокурсников.
– Звучит круто, – выдохнул Оливер, загоревшийся этим фактом.
– Только вот девушек не берут, – печально проговорил Леон.
– Невелика потеря. Представляю, что там делают парни: напиваются и разносят Академию. – Оливия закатила глаза. – Если это всё, на что способны элитные чистокровные мальчики, то я не хочу иметь с ними дело.
– Оскар сказал, что, если первокурсника выберут, то очень важно пройти обряд посвящения или инициации. Он бывает жёстким, не все выдерживают.
– А что входит в посвящение? – не удержавшись, спросил я.
– Не знаю. Он не ответил. Сказал, что не будет меня сильно пугать. Кстати, – Леон обратился ко мне, – ты, наверное, не знал, но Гедеон был в этом студенческом братстве. После… ну… после смерти вашей мамы он ушёл.
Я чуть было не разинул рот от удивления.
Гедеон жил в Академии Святых и Великих, но когда мама заболела, он вернулся домой, чтобы быть с ней рядом. Значит в то время он и ушёл из братства.
– Оскар так и думал. Он говорил, что Гедеон не афишировал это. Ему было в какой-то мере в тягость.
Подумать только, как мало я знаю Гедеона. Мы так долго жили под одной крышей, а все подробности я узнавал от других. Гедеон отказался от общежития, местного полиса, чтобы быть рядом с мамой, но я, тот, кто постоянно сидел в соседней комнате, делил с ним один этаж, ничего, абсолютно ничего не замечал.
– Ещё сказал, что, скорее всего, мы все попадём под чары профессора Лозано. Он преподаёт Историю тёмных сил.
О нет!
– Опять История тёмных сил?! – взревел я.
– Тише ты. – Оливер приложил палец к губам.
– Кажется, Оскар сам под впечатлением от этого профессора. Сказал, что он взорвёт нам мозг своими тремя теориями, две из которых незаконны в Октавии.
– А как ему тогда позволяют преподавать? – в недоумении спросила Оливия.
– Без понятия. Теперь и мне стало интересно. – Леон задумчиво прикусил губу. – Есть предположения?
Ненадолго мы все, к радости миссис Симмонс, притихли. Первым тишину нарушил я:
– Может, он тоже входит в Совет старейшин. Сколько их там? Человек сто? Старейшины против своих неохотно идут.
Близнецы Брум и Леон удивлённо уставились на меня.
– Что? Мне Люмьер об этом говорил.
– Ладно, что ещё Оскар тебе рассказывал? – Оливер вернулся к животрепещущему вопросу.
– Дал совет, как понравиться профессору Лозано.
– Дай угадаю, надо лучше всех владеть тёмной материей? – съязвил я.
– Я тоже так думал, но нет. Надо цитировать стихи Федерико Лорки. Он его большой фанат.
– Профессор Лозано имеет испанские корни? – уточнила Оливия. – Судя по фамилии и любви к Лорке.
– По всей видимости, да. Но как я понял, он родился в Октавии.
– Даже не думал, что Оскар будет всем этим делиться. Из него выходит довольно неплохой наставник, – чуть погодя, искренне признал я.
– А Люмьер ничего такого не говорил? – спросил Оливер.
– Он перевёлся из Пажеского корпуса на четвёртом курсе. Не думаю, что он может что-то интересное рассказать про первые три курса в Академии Святых и Великих.
– А Гедеон, понятное дело, тебе тоже не рассказывает, – предположил Оливер.
– Мы… – помедлив, я неохотно закончил: – …мало общаемся.
– Это, конечно, странно, но мой отец со мной тоже толком не общается, так что у меня нет претензий к Гедеону. – Оливер махнул рукой и повернулся к Леону. – Что ещё Оскар говорил?
– Ну… – Леон помолчал, почесал левую щёку, вспоминая, и проговорил: – В Академии нас научат фехтованию, владению огнестрельным оружием, стрельбе из лука, конному спорту.
Оливер ахнул от восторга.
– Ещё у них есть театральная и танцевальная студия. После первого курса надо будет выбрать профиль. Он сказал, что самое престижное у них – это политика.
– Ну ещё бы. Мы практически со всех сторон окружены недружественными странами. – Оливия сложила руки на груди. – Да и внутри Октавии проблем хватает.
– Ну и чья это вина? – процедил я. – Старейшины делают всё, чтобы мы были закрытой страной, словно живём под куполом.
Оливия внимательно посмотрела на меня. Раньше я был бы счастлив заинтересовать её, а сейчас хотелось только одного – чтобы от меня все отстали.
– Готье, ты в порядке? – вдруг мягко спросила Оливия. – Слышала, что ты подвернул ногу.
– Всё нормально. От кого слышала?
– Ты ездил в больницу мистера Дона…
– Да, – я нервно провёл пятернёй по волосам, – отец заставил. Но откуда…
– Тебя там видела Лаванда Фло.
– О боже, – взмолился я. – В Центральном районе вообще ничего нельзя делать, чтобы об этом никто не узнал. Лаванда точно всем растреплет.
– И достанет нас со своим вальсом, – с раздражением бросил Оливер.
– А выпускной всё близится, – улыбнулся Леон.
– Как и экзамены, – обессиленно прошептал я.
– А знаете, что? – Оливер приподнялся, ударив кулаком по столу. – К чёрту экзамены!
Негодующе цокнув, миссис Симмонс окинула нас убийственным взглядом. Ещё немного, и она погонит нас метлой.
– Давайте забьём на латынь и пойдём перекусим? – не унимался Оливер. – А потом, может, погуляем. Я не прочь выпить.
– Но домашнее задание… – Леон с беспокойством указал на тетради.
– Оливер, что ты несёшь? – взорвалась Оливия, цепко схватив его за руку выше локтя и потянув на себя.
– А что, Ви? Боишься показаться плохой дочерью? – усмехнулся Оливер, отдёрнув руку. – Папочка заругает?
– Замолчи, – рявкнула Оливия, метая молнии.
– Давайте свалим. Я больше не могу смотреть на недовольное лицо миссис Симмонс. – Оливер указал на библиотекаршу и чуть громче произнёс, раскинув руки: – Простите, миссис Симмонс, но я тоже хочу отсюда уйти и не нервировать вас. Я не со зла, честное слово!
Оливер принялся собирать тетради в рюкзак.
– Вы как хотите, но я голоден. Кто со мной?
Все замерли, переводя друг на друга растерянные взгляды, в то время как миссис Симмонс, похоже, пребывала в шоке. В лицее были свои задиры, но говорить с ней в подобном тоне до этого явно никто себе не позволял.
– Давай, Готье, я же вижу, что ты тоже устал просиживать штаны.
– А латынь? – нерешительно уточнил я, хотя мысленно уже всё решил.
– К чёрту!
– Оливер! – повысила голос Оливия.
– Всех к чёрту. И лицей, и домашку, и отца, и миссис Симмонс. – Он повернулся к библиотекарше. – Без обид, моё вам почтение, но сил больше нет здесь находиться. Вам бы тоже выйти подышать свежим воздухом. Можете даже к нам присоединиться.
Я решительно поднялся.
– Готье! – Оливия округлила глаза.
– Он прав, – кивнул я. – К чёрту всё это. Леон, ты с нами?
– Да ты ж мой хороший. – Оливер полез обниматься, и я в ответ быстро обнял его, дружелюбно хлопнув по спине. – Вот это совсем другое дело!
– Вы чего это тут устроили? – Кажется, миссис Симмонс только сейчас смогла прийти в себя.
– Мы уже уходим, – торопливо выдал Оливер и повернулся к Леону и Оливии. – Давайте, решайтесь.
Леон поднялся, попутно закидывая в рюкзак учебник.
– Я голоден, и нам нужен перерыв, – неуверенно прокомментировал он.
– Молодец, – гордо проговорил Оливер, обнимая Леона. – Наш парень.
Леон на это сконфуженно улыбнулся. Оливия в свою очередь шумно выдохнула.
– Вы – три придурка, и я не могу вас оставить без надзора.
– Конечно, мамочка, – с довольным видом кивнул Оливер. – Собирайся.
Миссис Симмонс перегородила нам выход, когда мы дружной компанией собрались было покинуть зал.
– Я пожалуюсь на вас директору, и вам навек будет воспрещён вход в нашу библиотеку!
– Спасибо, вы сделаете нам одолжение, – вежливо проговорил Оливер и с чувством, как истинный джентльмен, поцеловал её морщинистую руку. – С вами было приятно иметь дело. Надеюсь, что мы больше не увидимся.
И, ловко обогнув её сбоку, вышел первым. Она охнула от этого манёвра и ошарашенно уставилась на Оливию.
– Мисс Брум, как так можно…
– Извините нас, – смиренно произнесла Оливия. – Но я не могу его оставить одного. Всего доброго.
Она юркнула за братом. Теперь миссис Симмонс перегородила дорогу нам с Леоном.
– Мистер Кагер, а вот от вас я такого не ожидала…
Она что-то ещё хотела сказать, но Леон её перебил:
– Хорошо, что мы раньше с вами не были знакомы. Всего доброго. – учтиво произнёс он, обогнул её с противоположной стороны и вышел.