Габриэлла заставила всех нас принять участие в детском, – скорее безумном, – чаепитии. Помимо нас, за столом сидел огромный плюшевый медведь, игрушечный, завалившийся на стол щенок породы корги, пугающая фарфоровая кукла, которая, казалось, следила за мной с противоположной стороны стола, и несчастный Килли, клетку с которым поставили на последний свободный стул. Бедняга Килли нервно прыгал с жёрдочки на жёрдочку. Для полноты картины не хватало только Шляпника, Мартовского Зайца и Мыши-Сони.
Перед каждым красовался пёстрый пластиковый набор, состоящий из маленькой чашки с блюдцем и чайной ложечки, – бесценное сокровище Габриэллы, которым она пришла хвастаться. На коленях у всех были разложены мамины тканевые салфетки, – на каждой в уголке любовно вышиты жёлтыми нитками аккуратные сердечки. Сильвия придёт в ужас, когда узнает, что сестра воспользовалась ими для игр.
Зачинщица внезапного безумия сидела во главе стола и руководила процессом. Время от времени она подскакивала и наливала невидимый чай из игрушечного чайника, а мы должны были хвалить её за гостеприимство и восторгаться вкусом лучшего чая во всей стране. Габриэлла выдала целую тираду, почему нам всем так повезло первыми попробовать этот сорт, на ходу выдумав труднопроизносимое название и фантастический состав. Сестра была уверена, что туда, помимо самих чаинок, должен входить шоколад, зефир, мороженое и круассаны.
– Как вам? – интересовалась Габриэлла, держа чашку, при этом оттопырив мизинец. Улыбка до ушей, горящие глаза, румянец на лице, – она давно мечтала заполучить столько гостей на свой приём.
– Очень вкусно, – искренне улыбалась Оливия с чашкой в руках.
– Правда?
– Да, – Оливия кивнула. – И мне очень нравится сервиз. – Она аккуратным длинным ноготком постучала по вылепленной фигурке единорога на боку.
Мы все непонимающе наблюдали за их светской беседой.
– Мне он тоже очень нравится! Этот сервиз папа мне на день рождения подарил, – поделилась с нами Габриэлла.
Оскар чинно помешивал ложечкой несуществующий сахар и чай, стараясь не шуметь, а Люмьер внимательно рассматривал маленького единорога на блюдце. Гедеон держал в руках чашку, словно действительно собирался сделать глоток, – и терпеливо ждал, пока Габи наиграется. Леон, напротив, время от времени изображал, что пьёт и аккуратно вытирал губы бумажной салфеткой, которую периодически мял в руках. Остальные, в том числе и я, сидели, кисло уставившись друг на друга.
– А настоящий чай будет? – пробубнил Оливер, на что я не сильно ударил его локтем в бок.
– Не подкидывай ей идеи, а то она заставит нас реально провести чаепитие, и это затянется, – сердито прошептал я ему на ухо, прикрыв рот ладонью.
Оливер фыркнул, но промолчал.
– Как твои репетиции? – с улыбкой спросил Леон.
Габриэлла мигом вспыхнула и чуть не пролила чай мимо чашки, – и всё же, слава богу, что это была игра, а то Лоре пришлось бы потом долго возиться с уборкой. Я сконфуженно наблюдал за их милой беседой. Как оказалось, не я один. Гедеон ястребом следил за Леоном.
– Хорошо, только мадам Ли очень строгая. – Габриэлла надула губки.
Кажется, Гедеон сдерживался, чтобы не скривиться.
– Она тебя ругает? – встревожился Леон.
Теперь я старался не цокнуть языком и не закатить глаза. Мне было дискомфортно видеть, как Габи заливается румянцем и хлопает длинными ресницами, смотря на Леона. Хотелось рассадить их как можно дальше друг от друга, желательно в разные комнаты. Я тихо выдохнул, стараясь мыслить рационально. Леон же ни в чём не виноват. Ну, может только если немного. Ладно, он виноват лишь в том, что Габи в нём заинтересована.
– Да, она ругает, если я балуюсь, – стыдливо опустив глаза, произнесла сестра и в свою защиту добавила: – Она всех ругает.
Габриэлла замолкла, видимо решив, что надо как-то реабилитироваться в глазах Леона, и громче произнесла:
– Мадам Ли хвалит меня за гибкость и за прыжки. Я могу сыграть главную роль в постановке «Спящая красавица», если подготовлюсь.
– Постарайся, – ободрил её Леон. – Уверен, что у тебя всё получится.
Габи густо покраснела и бросила беглый взгляд сначала на Гедеона, потом на меня. Я натянуто улыбнулся, стараясь выглядеть непринуждённо, но Оливер рядом что-то заподозрил, – возможно всему виной мои напряжённые желваки, – потому что шёпотом обеспокоенно спросил:
– Тебя тошнит или что?
Я повернулся к нему и слабо помотал головой.
– А меня сейчас стошнит, если мы не прервём этот кошмар, – горячо прошептал Оливер. Я его понимал как никогда.
– Габи, не пора ли тебе за уроки? – вежливо поинтересовался Гедеон. Было непонятно, что его раздражает больше: чаепитие в целом или чересчур милая беседа Габи с Леоном.
– Нет, – улыбнулась Габриэлла, делая глоток из пустой чашки.
– Тебе ничего не задали? – уточнил я.
– Задали, – всё ещё улыбаясь, ответила она и потянулась к чайнику. – Ещё чаю?
– Мне на сегодня хватит, – ответил я, отодвигая сервиз.
– Давай мне налей, – вымученно выдохнув, вмешался Оливер и протянул чашку. Возможно, он считал, что Габи всех отпустит, когда у неё закончится чай. Несуществующий чай, который имеет потрясающую способность самовосстанавливаться.
– Сейчас! – Радостная Габриэлла с чайником поскакала к нему. – Уже несу.
Вскоре сестра выпустила нас из столовой, но только чтобы собрать в гостиной. Там она включила музыку из «Спящей красавиц» и, переодевшись в балетную пачку, – я до сих пор не понял, как она так ловко собралась, – принялась танцевать.
Тут уже даже я взвыл.
– Габи, у нас с ребятами есть домашнее задание, – взмолился я, прервав её выступление, когда она собралась начать новый танец. – Нам надо написать эссе по Кристоферу Марло.
– Да, – серьёзно поддержал Оливер, качая головой. – Домашнее задание очень сложное.
– У нас тоже есть домашнее задание, – торопливо вклинился Люмьер, поднимая указательный палец. – Нам надо…
– Писать конспекты, – закончил Оскар.
– Точно, – подхватил Люмьер. – По этой…
– По Истории тёмной материи, – не моргнув, вставил Оскар, активно кивая.
– …По октавианской литературе, – одновременно с ним закончил Люмьер.
Они сконфуженно уставились друг на друга. Нахмурив бровки, Габриэлла скрестила руки на груди и посмотрела на Гедеона в ожидании ответа.
– Они врут, – снисходительно подтвердил Гедеон.
Он сидел в кресле, опёршись подбородком на руку и закинув ногу на ногу.
– Врать нехорошо, – отчитала Люмьера с Оскаром сестра, пригрозив указательным пальцем. – Пусть вам будет стыдно. В качестве наказания, – она задумалась и радостно выдала: – вы посмотрите ещё два моих выступления.
Оскар с Люмьером окончательно сникли. Гедеон, напротив, с нежностью смотрел на Габи. Я бы даже сказал, что в его взгляде промелькнула гордость.
– Вы тоже врёте? – тут она взялась за нас с Оливером.
– Нет, как ты могла такое подумать! – театрально завопил Оливер, ударив для пущей убедительности себя в грудь.
– Ты переигрываешь, – шепнул я.
– Они врут? – спросила Габриэлла у Оливии.
– Да, – кивнула она. – Маленькие наглые врунишки.
– Оливия! – воскликнул Оливер, набросившись на сестру, но та только невинно пожала плечами.
– Габриэлла, прости нас, мы правда делали домашнее задание про Кристофера Марло и очень устали, – проговорил Леон. – Оливер и Готье забыли, что мы закончили с этим эссе.
– Ладно, – кивнула Габи. – Но в наказание вы все посмотрите три моих выступления! – торжественно произнесла она, пританцовывая.
– Ладно. – Гедеон неторопливо поднялся, выключил музыку и взял Габриэллу на руки. Та мигом обхватила его ногами и руками. – Мы выпили с тобой чай, и ты для нас выступила с двумя чудесными танцами, за что мы тебе очень благодарны, а теперь, маленькая леди, пора переодеваться и делать домашнее задание.
– Ещё один танец, – хныкала Габриэлла ему в шею. – Пожалуйста.
– Нет – это значит?.. – мягко начал Гедеон.
– Нет, – расстроенно закончила Габриэлла.
Я был редким свидетелем их разговоров, но знал, что Гедеон прекрасно ладит с Габи, в отличие от меня. Может всему виной то, что я не родной брат? Хотя Скэриэл тоже отлично ладил с Габи, быстро найдя к ней подход.
– Повтори, чему я тебя учил, – произнёс Гедеон, ласково гладя сестру по спине.
Та насупившись, тихо проговорила:
– «Нет – это значит нет. Надо уметь отказывать и принимать отказы».
Ага, а где были все эти «надо уметь принимать отказы», когда я не хотел играть с ней в салон красоты, а она до истерики стояла на своём? Или это работает только в присутствии Гедеона? Я скрестил руки на груди и недовольно уставился на эту парочку.
– Умница. – Продолжая держать её на руках, Гедеон поднялся по лестнице и скрылся из вида.
Все удивлённо воззрились друг на друга.
– Не думал, что так можно было, – протянул Оливер.
– А мне понравился её танец, – Леон мягко улыбнулся, на что Оливер затараторил, будто извиняясь:
– Да мне тоже! – Тут он добавил тише: – Только пусть она танцует…
– …для кого-нибудь другого, – заключил я.
Оливер протянул мне руку, и я уверенно её пожал.
– Габриэлла слушается только Гедеона? – спросил Люмьер.
Я мрачно кивнул.
– Не переживай, сестра меня тоже не слушается. – Оливер ободряюще похлопал меня по плечу, и Оливия не раздумывая ударила его в бок, да так незаметно, что никто в гостиной, кроме меня, не обратил внимание. Оливер вскрикнул: – Ай! Но это же правда!
– Оливия, как тебе в окружении этих оболтусов? – спросил Люмьер.
– Всё в порядке, держусь.
– Зато мы не в порядке, – прошептал Оливер, и, чтобы не получить от сестры ещё один тычок в бок, отошёл на безопасное расстояние, встав между мной и Леоном.
– Слышал, что у тебя наставницей стала Энфис, – проговорил Люмьер.
– Да, мне её отец посоветовал. Вы знакомы?
– Ага, ещё бы, – влез Оскар. – Очень близко знакомы. Скажем так, они плотно занялись изучением физиологии.