В это мгновение, как из ведра, хлынул дождь. Мы со Скэриэлом не сдвинулись с места. Он слабо улыбнулся мне, а я, не удержавшись, ответил ему тем же.
Перекатившись, я лёг лицом к небу, чтобы капли заливали меня. Краем глаза увидел, что Скэриэл так же растянулся. Теперь мы лежали под дождём, а вода приятно охлаждала разгорячённые тела. Я улыбнулся, а затем вдруг рассмеялся, ощущая непонятное волнение. Скэриэл присоединился ко мне. Его смех был звонким, совсем как у Габриэллы.
Скэриэл нашёл мою ладонь своей и крепко сжал. Над нашими головами начинался настоящий апокалипсис, но мне казалось, что, держась за руки, мы справимся со всем, что встанет на пути.
Как же я ошибался…
35
В середине августа я получил письмо из Академии Святых и Великих, – на белом конверте переливалась сургучная печать с эмблемой солнца. Отец, увидев письмо, обнял меня и радостно произнёс:
– Так и знал, что это будет Дом Соларус. Я тоже учился в нём. Поздравляю, Готье.
Торопливо развернув позолоченный лист, – сердце готово было выпрыгнуть из груди, до последнего не верилось, что меня взяли, – я принялся читать:
«Уважаемый Готье Хитклиф!
Мы рады сообщить, что вы зачислены в патриции Дома Соларус Академии Святых и Великих.
Ваш цвет – золотой;
Ваша звезда – Солнце;
Ваш бог-покровитель: Янус Двуликий.
Просим прибыть в Академию Святых и Великих не позднее десятого сентября. При себе необходимо иметь брошь-эмблему золотого змея, которая будет выслана вам позже с гонцом. В случае, если вы не получили брошь, прошу связаться со мной.
И ниже была приписка:
Для входа на территорию Дома Соларус необходимо предоставить письмо.
«POST NUBILA SOL. После туч – Солнце.»
Я тут же написал сообщения Леону и близнецам, требуя сию минуту собраться, чтобы поделиться новостью и узнать, куда зачислили их. Оливер опасливо уточнил, дома ли Габриэлла, потому что он не готов к ещё одному масштабному чаепитию в окружении игрушек. Одна из кукол даже несколько раз снилась ему в кошмарах. Я эмоционально заверил его, что сестра уехала гулять с гувернанткой и их не будет несколько часов, а мы пока можем посидеть на заднем дворе, на облюбованном мной местечке под раскидистым деревом. Леон рассказал, что уже был в гостях, когда Габриэлла пускала мыльные пузыри, и она никак ему не мешала, так что Оливеру не стоит волноваться, но я на всякий случай ещё раз повторил, что сестры не будет дома.
По такому случаю Оливия предложила устроить маленький пикник. Наверное, никогда в жизни мы так быстро не собирались. Через двадцать минут, несясь на всех парах, они приехали. Ларс любезно дожидался близнецов в салоне машины со включённым кондиционером, пока Сильвия не пригласила его в домик для прислуги, заманив лимонадом со льдом и свежеприготовленным печеньем.
Оливия тут же взяла организацию пикника в свои руки: в тени постелили мягкий плед, на пластиковых праздничных тарелочках появились яркие канапе и фруктовая нарезка, а у каждого в руке оказался высокий стакан с холодным соком.
– Патриций Дома Соларус, – подняв за встречу стакан с яблочным соком, поделился я.
– Патриций Соларуса, – держа стакан с апельсиновым соком, с улыбкой проговорил Леон и продемонстрировал аккуратно сложенный конверт из Академии.
– МЫ ИЗ СОЛАРУСА! – прокричал Оливер на весь двор, размахивая позолоченным листком и обрызгивая нас вишнёвым соком. – НАШ ДОМ СОЛАРУС!
– Я патрицианка Дома Венериан. – Отставив стакан с простой водой, Оливия показала письмо светло-голубого цвета.
– Мы не в одном Доме? – не на шутку удивился я.
Взяв её письмо, – от бумаги исходил слабый аромат сладкого цветочного парфюма, я прочёл:
Ваш цвет – небесно-голубой;
Ваша планета – Венера;
Ваша богиня-покровительница: Венера.
С наилучшими пожеланиями,
Вирджиния Лесли, префект Дома Венериан.
И ниже приписка:
«ALMA VENUS!»
«О, благая Венера!»
– Последняя строчка из поэмы Лукреция, – уточнила Оливия. – Это Дом Дев. Он только для девушек.
– Ужас! – комично скривился Оливер, после чего застыл, схватившись за сердце и уткнувшись лбом в моё плечо.
– Вообще-то это очень престижный Дом, – цокнула языком Оливия, высоко задрав нос. – Там училась императрица Северина Бёрко, а ещё наша мама, Альба Брум, и твоя мама, Готье.
– Моя?
– Да. Они втроём были близкими подругами. У них даже есть общие фотографии во время учёбы в Академии, вокруг них одни патрицианки.
– Я не видел этих фотографий, – честно признался я.
Моя мама, Грэйс Хитклиф, и моя настоящая мама, Северина Бёрко, были подругами в юности. Почему я никогда прежде об этом не задумывался?
– Хочешь, я принесу фотографии в следующий раз?
Я кивнул, и Оливия мягко улыбнулась в ответ, совсем как Леон. Возможно, мы начали перенимать мимику и жесты друг друга из-за того, что часто виделись.
Оливер окинул нас всех внимательным взглядом и задумчиво проговорил:
– Мы сидим точно так же, как когда праздновали защиту проекта по французской революции. Только не хватает вина и Скэриэла.
Мы согласились, но не стали продолжать тему. Скорее всего, каждый задавался вопросом, получил ли Скэриэл письмо с приглашением. Никто не решался озвучить это вслух. День обещал быть хорошим, а уходить в уныние не было никакого желания.
После того как смущённая Лора принесла сэндвичи с ветчиной, все плотно перекусили. Оливия сидела, поджав под себя ноги, а Оливер удобно улёгся на её колени. Убрав еду в сторону, Леон и я легли по другую сторону пледа, наслаждаясь прекрасной погодой и компанией.
– Какие Дома ещё есть? – спросил я, наблюдая за птицей, что свила гнездо в кронах дерева.
– Тебе Гедеон вообще ничего не рассказывает? – уточнил Оливер, лениво поедая кусочки банана на шпажке.
– Я считаю, что мы сейчас с ним заключили негласное перемирие.
– Перемирие? – повернувшись, Леон удивлённо выгнул бровь.
– Я не достаю его вопросами, а он не лезет ко мне. Идеальные братские отношения.
– Завидую, – протянул Оливер, когда Оливия легла рядом. – Мы с отцом на грани войны. Любой мой шаг может спровоцировать его. – Оливер доел банан и теперь размахивал шпажкой, словно мечом. Леон взял пустую шпажку с тарелки, и они лёжа устроили дуэль, размахивая шпажками и крича на французском: «En garde!».
Оливия прикрыла лицо широкополой шляпкой, которую привезла с собой.
– Всего в Академии пять Домов: Соларус, Марсен, Меркуро, Венериан и Плуто, – ответила она. – Первые три смешанные, а вот Венериан только для девушек, в то время, как Плуто только для парней. И я удивлена, что Оливер не хотел попасть в Плуто.
– Отец учился в Соларусе, – пробубнил Оливер, – поэтому я очень хотел туда.
– Что это за Дома? – спросил я, улёгшись на бок и подперев голову рукой.
– Дядя говорил, что Академия очень отличается от всего привычного, что мы видели. Это словно отдельная страна. Вот эти Дома – они как главные города со своими правилами и законами. Патриций означает «студент», «аристократ» или «горожанин».
– Мы будем жить в полисах, учиться и слушаться местного главу – префекта, – добавила Оливия. – Так мне объяснила мама.
– Я слышал, что там даже есть суд и тюрьма для студентов Академии, – задумчиво произнёс Оливер.
– Это странно, – признался я. – Страна в стране? Как будто нам Октавии мало.
– А мне очень нравится, – запротестовал Оливер. – Главное до местного суда дело не довести.
– Ты уж постарайся, – хмыкнул я.
Чуть позже во дворе появился наш садовник со шлангом, чтобы полить газон и цветы, но, увидев нас, лежащих на пледе, развернулся и направился к домику, где хранился всякий хлам.
– Стойте! – крикнул Оливер, поднимаясь.
– Только не это, – выдохнула Оливия, приподняв шляпку с лица.
Полукровка удивлённо указал пальцем на себя, как бы спрашивая: «Вы это ко мне обращаетесь?»
– Его зовут Джейкоб, – уточнил я.
Оливер бросился к садовнику и что-то ему сказал. Джейкоб явно растерялся, но затем протянул шланг Оливеру, и тот радостно направился к нам.
– Что ты ему сказал? – спросил я.
– Поблагодарил за то, что однажды он не позволил мне свернуть шею, когда я пьяным собрался лезть к тебе в окно.
– Это когда было? – Леон приподнялся на локтях.
– Я называю это время «эра тупого Оливера, или время, когда моего глупого братца шантажировал Бернард Дон», – Оливия широко улыбнулась.
– Слишком длинно, – Оливер закатил глаза.
– Можно сократить до «эры глупого братца», но это слишком общее название, – усмехнулась Оливия. – Подойдёт к любому периоду твоей жизни.
– Я бы поменьше шутил с человеком, у которого в руках шланг, – проворчал Оливер.
– А зачем тебе шланг? – спросил Леон.
– Только попробуй, и я окуну твою голову в домашний фонтанчик, – отчеканила Оливия, обеспокоенно отодвигаясь подальше от брата.
– Ну не знаю, ты часто это делаешь без причины. – Оливер сделал вид, что задумался, но затем включил шланг и с криком: «Вот вам!» – окатил нас холодной водой через насадку-распылитель.
Все хором закричали, включая Оливера, только его крики были победоносными, в то время как наши – испуганными. Мы побежали врассыпную, а Оливер за нами. Сначала он с головы до ног окатил Оливию – она пыталась прикрыть намокшую футболку шляпкой и кричала угрозы в сторону брата, – затем меня и на десерт оставил Леона. Я сбил Оливера и отобрал шланг, а затем начал гоняться за ним под радостные крики Леона и Оливии. Через полчаса мы все были мокрыми, уставшими, но чертовски довольными. Сильвия выходила к нам два раза, шокировано наблюдая за тем, как разносят её любимый двор. В какой-то момент она почти попала под водяной обстрел, но Чарли вовремя увёл её в дом.