– Я даже и не думал, – мотнул головой Оливер.
– А что за запрещённая литература? – спросил я.
– Готье!
– Я только спросил.
– Мне тоже интересно, – признался Оливер. – Как думаете…
– Оливер! – перебила его сестра.
– Может, там книги, связанные с империей, или то, – задумчиво предположил Леон, – что пишут против Старейшин.
– Леон, ну ты хоть куда? – умоляюще проговорила Оливия. – Ты среди них единственный разумный человек.
– А вот это обидно было, – буркнул Оливер и твёрдым голосом громко выдал: – Патрицианка Венериана, отойдите от нашего стола.
Мазнув по нам сердитым взглядом, Оливия поднялась и ушла.
– Зря ты так, – грустно произнёс Леон.
– Это не тебя она назвала тупым, – отчеканил Оливер.
– Она так не сказала.
– Она именно так и сказала.
Мы вновь остались втроём и теперь наблюдали за тем, как патриции других Домов потихоньку заполняют октониум. Сначала пришло много первокурсников из Меркуро: они шумно переговаривались, присаживаясь за соседний столик. Затем появился Дом Марсен. Выглядели они не сильно довольными нашим соседством.
– Что ещё вам наставники сказали? – напомнил я.
– Оскар поделился, что тут есть конюшня, очень даже неплохая, и стрелковый клуб. Будем стрелять из лука, – заговорил Леон, но взгляд его цеплялся за Дом Марсен. Кажется, он искал Клива. – В получасе ходьбы от полисов находится маленькая церковь под названием Ромусский собор. Когда собираются все патриции, там жутко тесно. Оскар посоветовал заходить в числе последних, чтобы после службы суметь выйти первыми. Ещё рядом с церковью стоит Сенат и дом, где живут преподаватели.
– Сенат и домик для преподавателей? Значит в эту часть Академии лучше не заглядывать, – прокомментировал Оливер, рассматривая патрициев Меркуро.
– Не думал, что у Оскара будет столько полезной информации, – признался я. – Люмьер тоже много чем делится, но он сам перевёлся в Академию недавно.
В октониум начали стекаться патриции Соларуса. Впереди всех шла Лаванда Фло.
– О, только не она, – взмолился Оливер, отворачиваясь. Он шутливо положил голову на плечо Леона, чтобы спрятать своё лицо.
– Ты ведь понимаешь, что мы всегда ходим втроём? Если она видит меня и Готье, то рядом обязательно есть ты, – хмыкнул Леон. Оливер с раздражением что-то проворчал.
К счастью, Лаванда села далеко от нас.
– Николас предупредил, что озеро Эрнана глубокое, – успокоившись, проговорил Оливер, после того как понял, что Лаванда его не видит. – Купальный сезон закончился, так что не надо лезть в воду. И стоит быть осторожным. Как-то там утонул патриций, правда он был пьян. Это случилось в конце прошлого года.
– Кстати, – вспомнил я, – как тебе Николас?
– Нормально. Мы подружились.
– Отец ничего насчёт него не сказал?
– Отец нет, но вот сам Ники…
– Ники, – хором повторили мы с Леоном, и рассмеялись, привлекая внимание остальных в октониуме.
– Тише вы, – зло шикнул на нас Оливер.
– А Ники в курсе, что он теперь Ники?
– Нет, конечно. И не смейте никому говорить. Тем более ему! – Оливер сверлил нас испытующим взглядом.
– Конечно-конечно, – закивали мы с Леоном, и я спросил: – Так что сказал Ники?
Оливер насупился.
– Да ладно, мы никому не скажем. Клянёмся. Даже Оливии, – проговорил я.
Глаза Оливера испуганно округлились.
– Ей особенно нельзя говорить!
– И что сказал Николас? – повторил Леон.
– Отец вызывал его к себе, и был недолгий разговор. Не знаю, что он ему сказал, но спрашивать у отца я точно не собираюсь. И Николас тоже молчит.
– Но раз он стал твоим наставником, значит отец одобрил его кандидатуру, – предположил я.
Оливер с улыбкой кивнул.
– Ещё тут есть Роща нимф, – продолжил он. – Инициатива одного профессора.
– Роща нимф? Что-то знакомое. – Я задумался.
– Александр Македонский учился в Роще нимф у Аристотеля.
– Будь здесь Скэриэл, он бы выпал от восторга, – улыбнулся Леон.
Мы втроём переглянулись.
– Его так и нет. Он вообще появится? – спросил Оливер.
– Не знаю. – Я мотнул головой и грустно добавил, – Надеюсь, что к завтрашним лекциям появится.
Я скучал по Скэриэлу, хоть ни с кем своими чувствами не делился. Переезд и новая жизнь патриция отвлекли меня, но в минуты тишины и покоя, сидя в комнате, я думал о том, как там Скэриэл, что он делает и правда ли сможет присоединиться к нам.
– Как думаете, в какой Дом он мог попасть?
– Я думаю, что тут только один вариант – Дом Плуто, – ответил Леон.
Мы ещё немного посидели, но когда в октониуме собрались патриции всех Домов, стало очень шумно, и я предложил прогуляться до Рощи нимф, на что остальные согласились. Поднимаясь, я болтал о своём и не заметил, что кто-то встал у меня на пути.
– Готье! – Леон попытался меня остановить, но было поздно.
Я столкнулся с кем-то из Дома Марсен и облил его остатками газировки. И этим кем-то оказался не кто иной, как Дарсериан Котийяр, один из самых неприятных людей, которых мне доводилось встречать. К слову, нашу первую встречу тоже не назвать удачной. Тогда от драки нас удержало присутствие Люмьера, которого сейчас тут не было.
– Ты слепой, или что? – прорычал он. Нет, честно, его голос был настолько низким и угрожающим, что я даже услышал в этом звериный рык.
– Прости, – главное не показать слабину, – я не специально.
– Ещё бы ты сделал это специально, придурок. – Дарсериан толкнул меня, да так сильно, что пришлось сделать несколько шагов назад, чтобы сохранить равновесие.
На нашу перепалку начали оборачиваться патриции Марсена и Соларуса.
– Он же извинился. – Оливер негодующе встал между нами. Я понял, что надо срочно что-то предпринять, пока мы не сцепились с Котийяром, подобно гладиаторам в Колизее на потеху ревущей толпе.
– Какие-то проблемы? – К нам подошёл префект Марсена, Брайс Кинкейд. Казалось, что он спрашивал только у Дарсериана, но тот молча испепелял меня взглядом.
Тут, как чёрт из табакерки, появился Киоган, наш префект.
– Всё в порядке? – теперь спросили меня.
– Да, – ответил я.
– Нет, – одновременно ответил Дарсериан. – Этот придурок облил меня.
– Я не хотел, мы просто столкнулись.
Киоган повернулся к Брайсу.
– Всего лишь непредвиденная ситуация.
– Если бы патриций Марсена облил твоего ребёнка, ты бы по-другому говорил, – проворчал Брайс.
– Ничего подобного, – отмахнулся Киоган. – Прекращай во всём видеть заговор против Марсена.
– Это я вижу заговор? Разве это не Солнцеликие всегда жертвы? – накинулся на него Брайс.
Перепалка между нами с Дарсерианом переросла в перепалку между нашими префектами. Этого я уж точно не ожидал.
– Ну? – Брайс вдруг накинулся на Дарсериана. – Чего встал? Иди сдай какому-нибудь плебею свою униформу и потребуй замены, да поживее. А ты, – он обратился ко мне, – смотри, куда идёшь. Проверь зрение, если у тебя проблемы. – И развернувшись на каблуках, он направился к преподавательскому столу.
Киоган посмотрел на разъярённого Дарсериана и проговорил:
– Ну и чего стоим? Слышал, что твой префект сказал? Не зли его лишний раз. Характер у него тяжёлый.
Дарсериан ещё раз угрожающе посмотрел на меня, – ни о каком прощении и речи не могло идти, – и вышел из октониума.
– Нашёл кого обливать, – проворчал Киоган. – Первые дни в Академии, Хитклиф, а ты уже разозлил двух человек из Марсена. Такими темпами до зимней сессии не дотянешь. Будь осторожнее.
– Простите, – буркнул я.
– Вы, все втроём, – продолжил Киоган. – Не стойте столбом, идите тоже, если не хотите дальше развлекать остальных.
Мы с Леоном и Оливером, не говоря друг другу ни слова, направились к выходу из октониума.
– Этот парень из Марсена какой-то агрессивный, – сказал Оливер на улице.
– Чувствую, что он это так не оставит, – вздохнул Леон, когда мы все отправились к нашему полису.
– Думаешь? – неуверенно спросил я.
– Ага. Такие типы чересчур обидчивые.
– Прекрасно, – протянул я. – Только Котийяра в моей жизни и не хватало.
39
На часах было около одиннадцати, когда мне под дверь что-то просунули. Подготовка ко сну в это время шла полным ходом, ведь завтра намечался первый учебный день, и совсем не хотелось его проспать. Краем глаза я увидел движение на полу, а потом до меня донеслись торопливые шаги в коридоре. Открыв дверь, я осмотрелся, но гонца уже и след простыл.
С девчачьей половины доносились тихий смех и болтовня. Кажется, Лаванда собрала у себя патрицианок. Боюсь, как бы эти посиделки не вышли нам боком. Лекции ещё не начались, а Лаванда уже объединила вокруг себя всех девушек полиса. Как у неё это получалось, ума не приложу. В комнате Эллиота играл тихий джаз. Никогда бы не подумал, что он такое слушает. С его отцом, команданте Лафаром, Эллиот вполне мог проникнуться Рихардом Вагнером или Антоном Брукнером. Из комнаты Леона не раздавалось ни звука. Он предупреждал, что ляжет пораньше. Оливер громко и эмоционально с кем-то, – наверное, с Оливией, – разговаривал по телефону. Этажом выше были слышны скрип половиц, звуки захлопнувшейся двери.
Я задумчиво подобрал карточку с паркета – это оказалась визитка-приглашение. Она была полностью чёрной с серебряным тиснёным изображением пугающей крупной птицы и с двумя фразами: «Ты хочешь знать правду о стране, в которой живёшь? Стервятники ждут тебя на пристани у озера Эрнана в полночь».
Я понятия не имел, кто такие Стервятники и что они от меня хотят, но больше всего на свете я желал знать правду. Если Стервятники могли со мной ею поделиться, то я готов был к встрече. Не знаю, почему, но даже в голову не пришло позвонить Люмьеру или Гедеону, чтобы расспросить их об этом послании. Я был свято уверен, что им идея с прогулкой до озера не понравится. В последнее время они слишком сильно меня опекали. Наверное, этого и стоило ожидать, когда живёшь на первом этаже полиса, а твой старший брат и наставник – на пятом. С нового учебного года Гедеон тоже вернулся в полис. Их с Люмьером опека становилась похожей на то, чем занималась Сильвия, и мне это было не по душе. Понятно, что они все старались как лучше, но иногда мне хотелось забиться в какую-нибудь далёкую нору, подобно маленькому дикому зверьку.