Разделавшись с «партийным уклоном», Н.С. Хрущев зовет Брежнева, друга и единомышленника, назад, на командные должности. Долгое время Брежнева считали именно учеником и другом Хрущева.
В 1954 году по предложению Н.С. Хрущева Брежнев переводится в Казахстан, где сначала работает вторым, а с 1955 года первым секретарем ЦК Компартии республики. Секретарь ЦК КПСС в 1956–1960 годах, в 1956–1957 годах кандидат в члены Президиума ЦК КПСС и с 1957 года член Президиума (Политбюро) ЦК КПСС.
В 1960 году назначен Председателем Президиума Верховного Совета СССР.
Интересная информация (к сожалению, анонимная) найдена мной на сайте «О Л.И. Брежневе и его времени». Сейчас этот сайт переместили в архив, он стал малодоступен.
«Некоторые из хороших знакомых моего отчима встречались с Брежневым во времена его казахстанского правления. Встречались и по работе, и в тесном застолье. Вот их выводы:
1. Очень большой интеллектуальный потенциал. Способность вникнуть в любую проблему и решить ее единственно возможным правильным способом. Очень быстрая реакция. Как выразился один из них — «блицер!» (от слова «блиц»). Это оценка физиков немалого калибра, «ковавших» атомный щит СССР!
2. Деловитость и обязательность. С ним было приятно иметь деловые (производственные) отношения.
3. Доступность и доброжелательность. Очень контактный человек. Приятен в общении.
4. Любитель «вмазать» в хорошей компании. Впрочем, пьяным (и даже поддатым) никто Первого секретаря ЦК КазССР не видел. По крайней мере, никто об этом не вспоминает. Просто человек любил застолья и активный отдых. Любил выезды на природу, охоту.
В общем, оценка сугубо положительная. Подчеркиваю, что ни один из разговаривавших с моим отчимом не сказал ни одного плохого слова о Брежневе казахстанского периода (уже во времена Ельцына). Конечно, любая оценка субъективна, но оценивающие — сами люди не промах, поэтому, я считаю, что к их словам стоит прислушаться».
Да… Прислушаться явно стоит.
Все, работавшие с Л.И. Брежневым, отмечали его работоспособность и отвагу. Независимо от опасности, Брежнев выполнял свой долг, как он его понимал. Много лет спустя, 9 февраля 1961 года уже как Председатель Президиума Верховного Совета СССР Леонид Ильич Брежнев на самолете «ИЛ-18» отбыл из Москвы в Гвинейскую Республику с официальным визитом. Около 130 км на север от Алжира на высоте 8250 м внезапно появился истребитель с французскими опознавательными знаками и сделал три захода на опасно близкое расстояние от самолета. Во время заходов истребитель дважды открывал стрельбу по советскому самолету с последующим пересечением курса самолета. Летчику Бугаеву удалось вывести свой самолет из зоны обстрела.
Далеко не все в салоне самолета вели себя прилично… А вот Брежнев не трусил, сидел как влитой. Сделать он ничего не мог, но и не мешал летчику. И не метался по салону, не орал.
Сам Брежнев описал эту историю так: «Мне тоже не раз приходилось видеть Б.П. Бугаева за штурвалом современных крылатых машин, а однажды испытать на себе его находчивость, редкое самообладание и опыт пилота. Было это много лет назад. Летели мы с официальным визитом в Гвинею и Гану. Я тогда был Председателем Президиума Верховного Совета СССР. Полет шел по плану, небо было чистое, и вдруг наш воздушный корабль подвергся нападению военных самолетов-истребителей колонизаторов, которым явно был не по душе визит советской делегации в молодые страны Африки.
Мне хорошо было видно, как истребители заходили на цель, как сваливались сверху, готовились к атаке, начали обстрел… Странно чувствуешь себя в такой ситуации: похоже на войну, но все по-другому. Потому что ничего от тебя не зависит и единственное, что ты в состоянии сделать, — это сидеть спокойно в кресле, смотреть в иллюминатор и не мешать пилотам выполнять свой долг. Все тогда решали секунды. И именно в эти секунды опытный экипаж, который возглавлял летчик Борис Бугаев, сумел вывести гражданский самолет из зоны обстрела. Эпизод этот привожу здесь в качестве своего рода иллюстрации того, что и в мирное время мы не ограждены от всевозможных провокаций».[9]
Не удивительно, что человек с такими качествами продвигался по службе и в мирное и в военное время. Заметим — для летчика он нашел самые хорошие слова. Вообще работавшие с Брежневым отмечали его хорошее отношение к людям. И к тем, кто работает рядом, и к людям вообще. Л.И. Брежнев вникал в личные дела сослуживцев, помогал им, принимал во внимание желания и личные склонности. С ним хотели работать.
Что же до всех людей вообще… В отличие от Хрущева, лично принимавшего участие в организации голода на Украине, Брежнев не имеет никакого отношения к репрессиям эпохи Сталина. Голода не устраивал. Доносов не писал. Интригами практически не занимался. Опять о событиях много более поздних: допустим, Леонид Ильич считал необходимым начать вторжение в Афганистан. Вероятно, он находится в числе лично ответственных за эту войну. Но племянница Брежнева, дочь его родной сестры Веры, пишет: «Справедливости ради хочу сказать, что дядя мой (Л.И. Брежнев. — А.Б.) звонил ежедневно Дмитрию Устинову и спрашивал: «Когда эта блядская (Афганская) война кончится?» Злясь и краснея, генеральный секретарь кричал в трубку: «Дима, ты же мне обещал, что это ненадолго. Там же наши дети погибают!»[10]
Наши дети… Дети и внуки Л.И. Брежнева и Устинова были не там. Если эти слова — не признак любви к людям и не большого чувства ответственности, то чего же?
Закономерности и странности политики
Современники и участники событий смачно описывали интригу по свержению Н.С. Хрущева с поста Первого секретаря ЦК КПСС… Как перерезали телефонные провода на его даче, чтобы Первый не мог поднять армию и госбезопасность, как велись переговоры между участниками заговора… Для нас важнее другое: на Брежнева полностью полагались. Он и в этой ситуации был совершенно надежен. А ведь повернуться могло очень и очень по-разному.
Официально сообщили, что «14 октября с. г. (то есть 1964 г. — А.Б.) состоялся Пленум Центрального Комитета КПСС. Пленум ЦК КПСС удовлетворил просьбу т. Хрущева Н.С. об освобождении его от обязанностей Первого секретаря ЦК КПСС, члена Президиума ЦК КПСС и Председателя Совета Министров СССР в связи с преклонным возрастом и ухудшением состояния здоровья. Пленум ЦК КПСС избрал Первым секретарем ЦК КПСС т. Брежнева Л.И.».[11]
Формально ЦК провозгласил возвращение к «ленинским принципам коллективного руководства». Фигура Брежнева как генсека не рассматривалась как постоянная. И он об этом прекрасно знал. Наряду с Брежневым важную роль в руководстве играли А.Н. Шелепин, Н.В. Подгорный и А.Н. Косыгин.
Фактически началась жесткая аппаратная борьба, и Л.И. Брежнев в этой борьбе победил. Он сумел своевременно устранить Шелепина и Подгорного, расставить на ключевые посты лично преданных ему людей: Ю.В. Андропова, Н.Л. Тихонова, Н.А. Щелокова, К.У. Черненко, С.К. Цвигуна. Косыгин не был устранен и долго оставался вторым лицом в государстве. Но проводимая им экономическая политика контролировалась тоже Брежневым.
Почему победил именно Брежнев? Во-первых, в силу личных качеств. Потому, что был надежен, предсказуем, стабилен, добродушен. Даже в самые страшные времена он не испачкался в крови. Было очевидно — пыточных камер и лагерей при нем не будет.
Во-вторых, от экспериментов Хрущева все уже устали. Высшее руководство страны стало таковым как следствие революции… Но продолжать революцию никто не хотел. Чтобы сказать историческое «революция закончилась!», как сказал в 1799 году Первый консул Наполеон, нужен был авторитет и сила Наполеона… или Сталина. Никто не сказал ничего подобного, но и продолжать революцию никто не хотел. Хрущев погорел именно на ее продолжении, а никто его идефикс особенно не разделял. Брежнев явно не одобрял «волюнтаризма» Хрущева, его кавалерийские атаки то на кукурузу, то на «мир капитала». От Брежнева исходило скромное обаяние стабильности.
В-третьих, Брежнев сам был живым порождением партийного аппарата и выражал волю этого аппарата. Берия к власти шел, почти дошел, но не пришел. Вместе с ним не пришли к власти органы госбезопасности. Жуков шел к власти и тоже не пришел. Помешал Берии, но и сам не смог стать диктатором. Вместе с ним не пришла к власти армия.
Хрущев пытался встать и над армией, и над госбезопасностью, и над аппаратом. Не смог… Не Наполеон и не Сталин.
А вот Брежнев откровенно привел к власти партаппарат. С самого начала он стремился укрепить его позиции… и укреплял. На каждом съезде КПСС речь велась о «росте руководящей роли партии». Министерства и исполкомы стали простыми исполнителями решений партийных органов. Беспартийные руководители практически исчезли даже в низовых звеньях.
Уже в первые годы правления Брежнева партийный аппарат полностью подчинил себе государственный. Доверие к нему партаппарата сделалось практически абсолютным. С 1966 года Брежнев — не первый, а генеральный секретарь.
Отвергала ли партийная номенклатура любые реформы? Думала ли она исключительно о своей власти и привилегиях? Вряд ли… Люди и в ней были разные. Не говоря ни о чем другом, номенклатура очень хорошо понимала, что ее власть и привилегии прямо зависят от процветания страны. Но никакие, самые замечательные идеи не могли пойти вопреки интересам партаппарата. Так в свое время, в XVIII веке, ни один царь не мог править вопреки интересам гвардии. И ведь вовсе не потому, что гвардейцы не были патриотами и им, кроме новых крепостных и водки-закуски, ничего в жизни не было нужно. Гвардия готова была поддержать самые смелые реформы… Но только такие, которые не отстраняли ее от власти.
К началу 1970-х Брежнев стал практически неограниченным владыкой. Еще не старый человек (ему не было и 70), Леонид Ильич начал тяжело болеть. В ноябре 1972 года он перенес инсульт с тяжелыми последствиями. В начале 1976-го — перенес клиническую смерть.