– Не волнуйтесь, это не заразно! – бросаю я им сквозь хохот и икоту.
Индюк со своей индюшкой проходят мимо нас, еще более высокомерно задрав подбородки, и наконец выходят из гостиной. Но почему-то меня это совершенно не трогает. Только что у меня внутри родилось нечто новое: я впервые в жизни чувствую себя сильной в теле толстухи.
Сильной и неуязвимой.
Фран поворачивает ко мне голову и улыбается. Нет нужды объяснять ей, что со мной произошло: она уже все поняла.
– Приятно, скажи?
– Да… о, да!
– И это, моя дорогая, только начало! Не двигайся, – и она берет в руки телефон.
Ноги у меня по-прежнему болтаются в воздухе, а руки сложены на груди.
Щелк! Позорное фото, но… мне ни капельки не стыдно.
– Мадемуазель? Думаю, это ваше.
Пакита обернулась и увидела мужчину с почти пустой тележкой.
Она часто встречала его между стеллажами супермаркета.
Всегда в воскресенье утром. Они украдкой поглядывали друг на друга, иногда оказывались рядом перед одними и теми же йогуртами, макаронами или бытовой химией. И до сегодняшнего дня ни разу не заговаривали друг с другом.
Пакита прищурилась, разглядывая предмет у него в руках. Это оказалось ее удостоверение личности.
– О… спасибо большое, я и не заметила, что уронила его.
– Пожалуйста.
Голос у него был теплым, успокаивающим, и сам он выглядел очень привлекательно. Высокий, стройный блондин с вьющимися волосами и с голубыми, как летнее небо, глазами. «Недоступный» – вот что она всегда думала, глядя на него. Слишком красивый, слишком идеальный… Такие мужчины никогда не задерживали на ней взгляд, особенно с тех пор, как она чудовищно раздалась.
– Вас зовут Пакита.
От его интереса она немного смутилась, но не подала виду. С годами Пакита научилась сохранять самообладание, не позволяя никому заподозрить ее в том, что она слабая. Когда другие признавали ее умение справляться с эмоциями, она и сама чувствовала себя увереннее.
– От вас ничего не скроешь.
– Я вас, наверное, уже в четвертый или в пятый раз здесь вижу. Не ожидал, что у вас будет такое имя. Вы испанка?
– Я из Венесуэлы.
– Невероятно!
Ей захотелось пошутить.
– Никогда не встречали никого из Южной Америки?
– От вас ничего не скроешь! – с улыбкой повторил он ее слова.
– Раз у меня почти нет от вас секретов, можно узнать ваше имя?
Казалось, он колеблется с ответом.
– Э-э-э… Арман!
Пакита приподняла бровь:
– Кажется, вы в этом не уверены.
Он обольстительно улыбнулся. Какая она чувствительная, даже слишком.
– Да нет же, меня действительно зовут Арман.
– Что ж, приятно познакомиться, Арман, наверное, скоро увидимся.
Его взгляд стал более напряженным, пристальным, и это ее смутило.
– Надеюсь.
Пакита повернулась к нему спиной, и ноги у нее стали ватными. Она была уверена, что он смотрит ей вслед, она всем телом чувствовала, как жжет ее этот взгляд. Сейчас она отдала бы все на свете, чтобы весить хотя бы кило на тридцать меньше.
Она думала о нем, идя по магазину и рассеянно наполняя тележку, искала глазами нового знакомца на каждом повороте, но больше его не встретила. Ей понравилось, как Арман с ней разговаривал, она уже давно не испытывала такого волнения где-то в глубине живота.
Пакита уже собиралась выйти из супермаркета, но на улице лил, как из ведра, дождь – зимний, ледяной дождь.
Она сделала шаг вперед, готовясь немного пробежаться до машины, но вдруг…
– Так лучше, правда?
У нее над головой раскрылся зонтик. Это опять он, ее сегодняшний спаситель. Она была под защитой, а он промок за несколько секунд, но по-прежнему улыбался.
– Ой, а как же вы? Нет, оставьте зонтик себе!
– Ни за что! Где ваша машина? Я вас провожу.
Она указала на машину и разблокировала дверцы на расстоянии. Он проводил ее и даже помог переложить покупки в багажник.
– Вы очень любезны, спасибо.
– Не хотите ли в свою очередь сделать мне одолжение?
Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы не приподнять в удивлении бровь. Несмотря на симпатию, которую он ей внушал, она оставалась настороже.
– Если это в моих силах… Но говорите.
– Выпейте со мной кофе.
Пакита подумала, что ослышалась, и уже собиралась переспросить, но он не дал ей такой возможности.
– На углу той улицы есть бар. Сейчас только десять часов, и если у вас нет планов… Там готовят очень вкусный эспрессо.
Для них, стоявших под крышкой багажника, время словно остановилось. Он ждал ответа, а Пакита пыталась понять. Она никогда не нравилась стройным мужчинам, что вообще происходит?
А впрочем, какое это имеет значение? Главное, что ей хочется быть с ним.
– Ну так что? – настаивал он.
Она улыбнулась.
– Идет!
Глава 12
– Как вам повезло: ни капельки дождя, и такая жара!
Моя мать себе верна – опять она со своими рассуждениями о погоде.
– Мы в О-де-Франс, мама, а не на Аляске.
– Да-да, но все-таки для Севера солнце не характерно. Когда ты возвращаешься?
Па-де-Кале[36]…
– Наверное, в пятницу.
– Ах да, эта твоя эскапада! Странно все-таки, что ты поехала без Элиотта…
– Это приключение только для девушек…
– Он ведь, наверное, скучает?
– Очень скучает, и даже грозился покончить с собой, если я не вернусь домой прямо сейчас, поэтому я еще немного сомневаюсь…
Повисает пауза, и я догадываюсь, что моя мать, которой почти семьдесят, до сих пор не всегда улавливает скрытый юмор.
– Я шучу, мама. У него все отлично, и он в восторге от этой идеи.
– А, хорошо… Так где ты познакомилась с этой подругой?
Я оглядываюсь: Фран уже выходит из супермаркета «Карфур Д’Этапль».
– В одной дискуссионной группе. Мама, мне пора идти. Созвонимся, когда я вернусь?
– Да, конечно, и будь умницей!
Я закатываю глаза. Мне как будто семь лет…
– Целую, мама.
Я кладу трубку и вздыхаю. Мать не поняла смысла моего путешествия. Эллиот не стал ей ничего толком объяснять, только сказал, что это своего рода возвращение к истокам, на что она заявила, что я родилась не в Кале, а в Версале!
Это же моя мать… Мне трудно объяснить ей цель своего путешествия. До моего подросткового возраста она ни разу и словом не обмолвилась о моем весе – наверное, думала, что я еще подрасту и все наладится само собой. Позднее, лет в пятнадцать, она начала обращать на это внимание и все твердила, что мне надо следить за весом – замечания, хотя и не злые, звучали весьма настойчиво. Был у нас и один неудачный для обеих опыт обращения к диетологу, который пытался заставить меня похудеть. Но позже, когда мать поняла, что я не изменюсь, хуже того – что я все больше толстею, но это не мешает мне работать и жить нормальной жизнью, она вообще перестала говорить на эту тему. Сегодня, когда я порой начинаю в себе сомневаться, она всегда заканчивает наши разговоры фразой: «Дочка, ты выглядишь великолепно!»
Отношения между людьми, особенно между матерью и дочерью, – вечный парадокс. Мать меня любит, в этом я никогда не сомневалась, и я тоже ее люблю – наверное, от этого мне еще горше: ведь у меня так и не получилось объяснить ей, что подростком мне важно было научиться принимать себя, чувствовать, что меня ценят.
– Как хорошо, что сегодня не слишком жарко, а то мне нельзя купаться! – восклицает Фран, садясь в машину.
Она трясет пакетом с только что купленными прокладками и улыбается.
– Есть идеи, чем хочешь заняться? Особые пожелания?
– Я никогда не поднималась на террикон[37]. Кажется, тот, что от Сабатье до Рема[38] – очень красивый и не такой уж неприступный.
Она не возражает, но по ее взгляду я вижу, что она немного напряглась.
– Если тебе это не интересно, можем заняться чем-нибудь другим, ничего страшного.
– Нет. Таковы правила игры. Тебя талассотерапия тоже не воодушевила, но ты же не отказалась.
– Конечно, правда, возможно, она и не требовала таких усилий… Можем заняться чем-нибудь другим.
Вот идиотка – я и не подумала: если для меня забраться на вершину шлаковой кучи – уже серьезная задача, то Фран будет гораздо тяжелее.
Она включает зажигание.
– Нет, мы туда поедем. Это будет моим испытанием.
– Ты уверена?
– В том, что это будет моим испытанием? Абсолютно! – отвечает она, лукаво подмигивая. – Все, поехали!
Мы въезжаем в Рем почти два часа спустя – километры, как известно, развивают молодежь[39]! Паркинг базы отдыха практически пуст. Очевидно, местные жители дальновиднее нас… Хмурое небо у нас над головами обещает ливень в ближайшее время.
– Давай все-таки сделаем попытку! – с воодушевлением говорит Фран. – Переодеваюсь, и идем!
Сама я предусмотрительно надела широкие брюки, футболку и кроссовки, но Фран – та еще кокетка. Утром она вышла из номера в длинном цветастом платье – восхитительном, но малопригодном для похода.
Она, скорчившись, переодевается в машине, и мы отправляемся.
Лес, пруд и террикон высотой восемьдесят пять метров – вот что за маршрут мы собираемся пройти с мини-рюкзачками на спине.
Сначала мы идем по довольно живописной дорожке, вымощенной камнем; подъем пологий, воздух свеж, и мне кажется, что ноги идут сами собой. Но через двадцать минут становится тяжело, а Фран уже задыхается и сильно потеет.
– Как ты? Может, остановимся на несколько минут?