Она застает меня врасплох. Действительно, почему я все это себе внушила?
– Не знаю. Наверное, да, – соглашаюсь я.
Элен улыбается.
– Когда вы пришли ко мне в первый раз, то объяснили, что чувствуете, будто что-то мешает вам отпустить себя, заставляет подавлять свои эмоции, и они держат вас в плену. Ваш анализ, без сомнения, верный, но есть еще одна вещь, которая создает у вас блок. Хотите, я вам о ней расскажу?
Я соглашаюсь, уже жалея, что вообще пришла. Сегодня мне действительно неохота выслушивать серьезные объяснения. Однако я киваю в знак согласия.
– Дело в ваших убеждениях – они вас тормозят.
Я поднимаю брови. Шестьдесят евро в час за такие банальности? Нет, сегодня и правда не мой день.
– Давайте рассмотрим в качестве примера то, как вы держитесь сейчас, – продолжает она, – как прижимаете к себе сумку. Вы уверены, что без нее не сможете произвести хорошее впечатление. Я не ошибаюсь?
Мне приходится признать, что… нет. Я киваю.
– Похвальное желание, но лично я вижу только кусок кожи, который сковывает ваши естественные движения, и это бросается в глаза гораздо больше, чем живот, который вы пытаетесь скрыть. Извините за прямоту, но вам всего тридцать пять, а вы похожи на старушку, которая трясется над своим кошельком.
Это как удар обухом по голове. Ничего себе!.. Я сразу ставлю сумку на пол и, не придумав ничего лучше, складываю руки на груди. Элен улыбается.
– Марни, у нас совершенно одинаковые кресла. Попробуйте сесть в ту же позу, что и я.
– Что и вы?
– Именно.
Я смотрю на Элен: она сидит, скрестив ноги, опирается одной рукой на край подлокотника, непринужденно положив на нее вторую, и кажется, будто ее тело слегка наклонено в сторону.
– Давайте.
Я подчиняюсь.
– Итак, что вы чувствуете? Вам удобно?
– Э-э-э… Да.
Внезапно она достает из-за спины мобильный телефон и наводит его на меня. Щелк!
– Что… что вы делаете?
Она протягивает мне телефон.
– Взгляните на фото. Потом можете удалить, мне оно не нужно. Что вы видите?
В замешательстве я смотрю на себя и понимаю, чего она добивается. Я сижу в совершенно непринужденной позе. Даже создается впечатление, что мне очень удобно. Живота не видно, его закрывает рука. Ладно, я поняла…
– Удивительно, правда? – смеется она. – Некоторые иллюзии только загоняют нас в рамки, но не помогают спрятаться от чужих взглядов – в этом я совершенно уверена. Есть и другие способы работы с такими проблемами, и, если хотите, мы можем им научиться. Потому что, не забывайте, главное – это то, какой вы видите себя сами. Взгляд окружающих вторичен, это лишь результат вашего собственного взгляда.
Элен встает и, порывшись в ящике письменного стола, протягивает мне визитную карточку.
«„Пышки за солидарность“, женская ассоциация». Спрашивать, зачем она мне, излишне: название этой спасительной гавани говорит само за себя.
– Нам еще предстоит пройти вместе долгий путь, Марни, и я буду с вами, пока вы этого хотите. И все-таки я думаю, что знакомство с женщинами, испытывающими похожие трудности, станет для вас дополнительной поддержкой.
Я бросаю на визитку косой взгляд.
– Не уверена, что мне захочется откровенничать с другими людьми.
Элен пристально смотрит на меня.
– У нас у всех есть секреты – и нет ни малейшего желания рассказывать о них всему свету, даже чтобы решить свои проблемы. Идите туда и ничего не бойтесь – никто не станет лезть к вам в душу.
– Хорошо… я подумаю.
– Для начала уже неплохо! Ну что, хотите еще о чем-нибудь поговорить?
Глава 2
– Я пришла!
Мы с Элиоттом живем рядом с собором. Здесь всегда толпы туристов, но я бы ни за что на свете отсюда не уехала. В нашей квартире все такое старинное – из камня и дерева, дубовый паркет и лепнина на потолках. Мы приложили много сил к обустройству нашего любовного гнездышка, и поэтому мы его просто обожаем!
– Я на кухне!
В этот момент моих ноздрей достигает восхитительный запах тажина[3].
– Как вкусно пахнет!
Элиотт – необыкновенный кулинар, не припомню, чтобы мне хоть раз не понравилось приготовленное им блюдо. И когда я вижу на нем мой фартук с розовыми сердечками – вот как сегодня – мне хочется нежно шлепнуть его по ягодицам.
Он красив, мой мужчина. С ангельским лицом и угрюмым взглядом – это всегда казалось мне парадоксальным.
В первый раз, когда он взглянул на меня, я подумала, что сейчас он меня съест. Но на самом деле Элиотт – это поэзия в чистом виде. Он не торопил события, доводил меня до безумия этими своими веснушками и густыми, коротко подстриженными на затылке светло-рыжими волосами. С каждым годом он становится все более неотразимым. Сексуальный, спортивный, обаятельный, он никогда в полной мере не осознавал своей притягательности. На самом деле она его не интересует, что только добавляет ему шарма. Он такой, какой есть, и не зависит от чужого мнения.
В отличие от меня…
– Хорошо провел день? – спрашиваю я его, целуя. – Смотри, я купила шампанское.
– Да, отлично, а ты? Положи его в морозилку, так оно быстрее охладится. Как прошла встреча с психотерапевтом?
Уйти от ответа или сказать честно? Из нас двоих именно Элиотт менее разговорчив. Ему бы никогда не пришло в голову пойти к психотерапевту. Поэтому, если я честно признáюсь, что не вижу никакого прогресса, он наверняка убедит меня уйти из терапии. Учитывая мое нынешнее душевное состояние, ему даже не придется долго стараться…
Я вздыхаю: все равно мне никогда не удавалось скрыть от него правду.
– Хорошо, но пока что никакого прорыва.
– Это пока.
Я смотрю на него с удивлением.
– И даже не скажешь, что надо все отменить?
– Нет, потому что я, наоборот, считаю, что тебе полезно с кем-нибудь поговорить.
Вот оно что!
– Правда?
– Конечно. То, что ты себя не любишь, выше моего понимания, и я никогда не знаю, как тебя утешить. Профессионал лучше поможет тебе в этом разобраться, чем я. Но что я точно знаю – ты аппетитнее булочки с шоколадом!
А Элиотт, между прочим, их обожает, так что это о чем-то говорит!
– Ты такой милый.
– Нет, просто честный. Вот, попробуй.
Он протягивает мне деревянную ложку, покрытую оранжевым соусом. Кулинарный оргазм…
– Объедение!
– Курица, курага и миндаль.
– Божественно! Ой, эти маленькие картофелинки такие красивые, ты, наверное, замучился их чистить… – дурачусь я, показывая на салатницу, полную кускуса.
Он шутливо закатывает глаза, накрывает блюдо с тажином, ставит его в духовку и вытирает руки о фартук.
– Я налил нам в гостиной вина – выпьем, пока охлаждается шампанское. Будешь переодеваться?
Я опускаю глаза на свое платье – оно еще влажное от пота.
– Да. Приму душ и присоединюсь к тебе.
В квартире две ванных: моя, смежная с нашей спальней, – там огромная ванна-джакузи, раковина и зеркало, окруженное лампочками, – а другая – с душем, стиральной машиной и сушилкой – Элиотта. Он устроил ванную в прачечной, потому что не хотел будить меня по утрам. Сам он встает очень рано, а я сплю, как сурок, и честно это признаю.
Забавно, но в некотором смысле мы – полные противоположности. Я брюнетка, а он рыжий. Он высокий, я маленькая. У меня карие глаза, а у него волнующе-голубые. Он стройный, а я толстая. Он уравновешен и спокоен, а я нетерпелива. Ему медведь на ухо наступил, а у меня хороший слух. Он бережлив, а я транжира, и так до бесконечности. У нас сотня различий, но именно благодаря им наша пара не распалась за семь лет.
Элиотт – моя опора. Без него я могу идти, но с ним я бегаю, и если мне случится упасть, он меня поднимает. С Элиоттом я имею право быть собой и проживать каждую эмоцию. Я могу смеяться, плакать, кричать, порой переходя границы. И он никогда меня не осудит. Я часто говорю ему, что из нас двоих он – лучшая половина, а он в ответ лишь улыбается; Элиотт слишком скромен, чтобы зазнаваться от моих комплиментов.
Я раздеваюсь и принимаю душ, который уже давно заслужила. В офисе сломался кондиционер, и придется ждать несколько недель, пока его починят. Большинство моих коллег, кажется, хорошо переносят жару, их устраивает и слегка приоткрытое окно, а меня – нет. С тех пор как я достигла определенного веса, у меня стали опухать лодыжки, ноги превратились в тумбы и началась одышка; но думаю, что больше всего меня подтачивают усилия, которые приходится прикладывать, чтобы все это скрывать.
В результате я ношу длинные платья на подкладке, чтобы они не просвечивали, избегаю коротких рукавов, задыхаюсь в не подходящих для сильной жары шмотках. Мои лишние килограммы навязывают мне кучу правил и отравляют жизнь. Это факт. Не припомню случая, когда, подшучивая над собой, я бы не прошлась по своему весу или фигуре. Элиотта это расстраивает. Если бы только я могла увидеть себя его глазами…
Я долго стою под душем. Вода почти холодная. Боже, как приятно! Я массирую струей ноги, жесткой мочалкой стараюсь разогнать кровь, промываю волосы, которые, не успев высохнуть, сразу начинают виться, и когда выхожу из ванной, завернувшись в одно полотенце и обернув голову другим, то обнаруживаю на кровати подарочный пакет от «Ля Фе марабуте»[4]. Я морщусь. Когда я еще не весила столько, сколько сейчас, это был мой любимый магазин – в нем можно было найти все, что мне нравится. Но я уже давно туда не хожу, там совсем нет вещей больше 44-го размера[5], да и те исчезали раньше, чем я успевала переступить порог магазина.
Это закон маркетинга: если марка производит одежду для худых, то выглядит в глазах ее покупательниц более элитной. Но что остается толстым? А им просто надо похудеть, или пусть покупают одежду в интернет-магазинах.
Я открываю пакет и обнаруживаю в нем платье в стиле ампир