– Но чей это жир? – настаиваю я.
– Чаечий. Разве ты не видела, сколько их здесь? Местные, наверное, уже и не знают, что с ними делать.
Полный бред… Я достаю телефон и начинаю поиск.
Оказывается, эта субстанция, на сто процентов состоящая из жиров, называется «смут». Чистый свиной жир без мяса. Фу.
Фран не поддается унынию и безмятежно делает себе маленький бутерброд. Немного жира на тост, соли, перца, и р-р-раз! – она уже хрустит.
Приподнимаю брови и жду ее вердикта.
– Ну и как?
– Вкусно!
Я скептик, поэтому решаю проверить сама.
Снова немного жира, немного перца, немного соли, и хоп! Я осторожно впиваюсь в тост зубами.
– Ну, как тебе?
– Жирно.
«Жир – это жизнь![51]» – запеваем мы одновременно и улыбаемся.
Какой в этом смысл? Мы и есть жизнь, и благодаря Фран я начинаю понимать, что это значит.
Думаю, это – лучшее, что нам довелось отведать за время нашего невероятного приключения, хотя, признаюсь, мы обе немного переусердствовали. Обед завершается «пальцами Жана Барта»[52] с шариком мороженого. Не знаю, кто этот господин, но, видно, ручищи у него хоть куда!
Мы выходим на улицу, и мне кажется, что я сейчас покачусь, как мяч. Так что мы принимаем решение прогуляться: дойти до Мало-Ле-Бен, осмотреть вблизи дамбу и приморскую архитектуру, которую в автобусе нам очень нахваливали. Как-никак целых сорок минут пешком!
Ничего не скажешь: квартал Мало-Ле-Бен невероятно красив. Большинство прибрежных вилл на первой линии – с деревянными балконами, эркерами и решетчатыми окнами – раскрашены в разные цвета и отделаны кирпичом. Мы словно попали в «ревущие двадцатые», это потрясающе.
Дамба тоже очень живописная. Мы с Фран гуляем по ней, проходя мимо ресторанов, и ветер треплет нам волосы; мы наслаждаемся неповторимой красотой пляжа с необычайно мелким песком. Сейчас прилив, и волны накатывают на берег, вокруг повсюду туристы, сплошные развлечения и веселье, и улыбка почти не сходит у меня с лица.
И тут перед нами возникает девушка на роликовых коньках в мини-шортиках, коротком топике, шлеме и наколенниках; она весело описывает круги вокруг меня и Фран. Мы останавливаемся, немного озадаченные.
– Вы живете в Дюнкерке? – спрашивает она нас, не останавливаясь.
– Нет, мы приехали на день.
– О, круто! Мы открыты до семи вечера, идите туда и возьмите с собой наш флаер.
Она сует нам листок и сразу укатывает.
Хотела бы я видеть собственное лицо в тот момент, когда до меня дошло, о чем речь.
– Нет, но… она вообще нас видела? – спрашиваю я Фран.
«Любите танцы, растяжку и активно проводить время? Приходите и откройте для себя танец на пилоне: посетите наше бесплатное занятие!»
– Она что, так над нами подшутила?
– Да нет, почему? – отвечает мне Фран как всегда оптимистично. – Да и, вообще-то, мне всегда хотелось такое попробовать.
Представляю, как я буду выглядеть!
– Ты шутишь?
– Вовсе нет. Пойдем?
А-а-а! Ух. Ну и ну.
Вот и все, что приходит мне в голову в качестве ответа.
– Ну, давай же! Ты же написала в списке «Ходить в спортзал», теперь сможешь это вычеркнуть.
Похоже, она выучила его наизусть!
– Мы выставим себя на посмешище…
– А поскольку со смеху еще никто не умирал, то ты согласна, да?
Серьезно, как можно сказать «нет», глядя в эти зеленые глаза, как у Кота в сапогах из мультика?
Я безвольная.
Нет, я трусиха. Боюсь, что если мы добровольно выставим себя на посмешище, я сразу всех возненавижу.
Мне страшно.
Клуб находится в двадцати минутах от Мало-Ле-Бен, и когда мы добираемся туда, то обнаруживаем, что в зале с пятью металлическими шестами посередине, кроме нас, никого нет, – ну, если не считать трех девиц, которые явно оттуда и не вылезают. И все-таки мне действительно неловко – настоящий слон в посудной лавке.
Эти три девицы – надо видеть, какие они тоненькие! Ни капли жира, идеальные ляжки и такие попки, что, увидь их Элиотт, я бы возревновала.
Я не могу на них насмотреться. Но если только уловлю в их взглядах насмешку или удивление, то сбегу.
Но нет, они широко нам улыбаются.
– Здравствуйте! – приветствует нас ведущая занятие девица, – меня зовут Сэнди, и я провожу День открытых дверей.
– У нас есть флаер, – говорит Фран певучим голосом и протягивает ей листок.
– Супер! Как вас зовут?
– Меня Фран, а этого ворчливого гоблина рядом со мной – Марни.
Что-о-о?
– «Фран и Марни», похоже на название фильма, правда? Пойдемте, познакомлю вас с нашей командой. Это Жюли, она уже три года занимается танцами на пилоне, а это Соня, начала только два месяца назад, но сегодня захотела к нам присоединиться.
Мы здороваемся, и Сэнди подробно нам все объясняет. Я начинаю злобно скрипеть зубами. Что я здесь делаю? Я не способна взобраться ни на одну из этих штук, это просто смешно.
– То, что сейчас на вас, этот льняной комбинезон, – говорит она мне, – и на вас, Фран, – юбка и леггинсы, – прекрасно подходит для первого занятия. Начнем?
– Вы уверены? У нас же нет никакой подготовки…
Сэнди с высоты своих… сколько там? – ста пятидесяти пяти сантиметров и максимум сорока пяти килограммов – смотрит на меня с удивлением.
– Ну и что? У вас же есть руки? Ноги? Мышцы? Значит, вы уже можете танцевать на пилоне.
Ну да…
А Фран смеется.
Начинаем мы с классической разминки. Толстая я или не очень, но уж точно под завязку набита предрассудками, потому что все время смотрю на Фран, убежденная, что каждое движение дается ей с трудом. Но нет, она справляется в сто раз лучше, у меня гибкость примерно как у древка метлы. Несмотря на большой живот, ей удается коснуться пальцев ног, не сгибая колен; она тянется и разогревает мускулы и суставы с неожиданной легкостью.
Я стараюсь не отставать и делаю все, что могу, но получается не очень.
– Так, хорошо. Пора поближе познакомиться с пилоном – смотрите.
Она берется за него одной рукой и начинает ходить вокруг под первые такты «Последнего танца» Донны Саммер. Периодически она отклоняется назад, не выпуская его из руки, и откидывает голову. Выглядит очень симпатично, я включаюсь в игру, и мне начинает нравиться.
– Ну как, получается?
Мы с Фран переглядываемся: вроде да.
– А теперь выполним первый элемент – шаг вокруг. Беретесь за пилон правой рукой, как можно выше, расставляете ноги, становитесь на носки – вот так, делаете мах в сторону левой ногой, а сами немного подаетесь вперед и полностью переносите вес тела на правую ногу. И – раз! Держим равновесие и поворачиваемся вокруг пилона.
Смотришь на это, и кажется, что нет ничего проще. Но на самом деле все оборачивается катастрофой.
Я делаю в точности то, что велено. Наклоняюсь вперед, теряю равновесие, в последнюю секунду обеими руками хватаюсь за пилон, стукаюсь об него коленом, поскальзываюсь и плюхаюсь на попу.
Как она сказала – «есть ноги, руки и мышцы»?
Я шлепнулась, как коровья лепешка, и это отразилось во всех зеркалах. Чудовищное унижение.
– Навык придет со временем, – спокойно говорит Сэнди; а Фран, между тем, продолжает двигаться, словно всю жизнь только этим и занималась.
Надо признать, что она управляет своим телом куда лучше меня.
– Попробуй еще раз, – подбадривает она меня. – Как только усвоишь движение, поймешь, какой это кайф. Я чувствую себя легкой, как перышко.
Прямо так? Ладно…
Сэнди дает мне еще несколько советов, я пробую вновь, и хотя получается не очень грациозно, мне хотя бы удается не упасть. Я повторяю элемент несколько раз подряд, и это действительно настолько улетное ощущение. Меня охватывает гордость.
– Неплохо! А теперь попробуем вращение.
Я, конечно, сомневаюсь снова…
– Беремся за пилон двумя руками, вот так. Выставляем перед ним левую ногу, обвиваем его и, удерживая под коленом, приподнимаемся и подтягиваемся вверх. Раз! Скрещиваем лодыжки и держимся.
Ставлю десять к одному, что я опять шлепнусь.
Но я покорно повторяю за Сэнди и радостно вскрикиваю:
– Получилось! С первой попытки!
Прямо как девчонка, но, черт возьми, это же так круто, и то, что я вижу в зеркале, кажется мне очень эстетичным. Просто обалденно!
Следующие пятнадцать минут мы раз за разом последовательно повторяем эти движения.
Шаг вокруг, вращение, шаг вокруг, вращение — меня распирает от восторга! Впервые в жизни я чувствую, что мой вес – не проблема, и я могу делать почти все, что хочу. Ощущение легкости и уверенности, которые я испытываю, совершенно неожиданны для человека моих габаритов.
Я отхожу от пилона, задыхаясь; у меня все болит, в подмышках мокро, но я бодра как никогда!
– Ну, что скажете? – спрашивает Сэнди, когда занятие заканчивается.
– Продано! – шутит Фран, и видно, что она в полном восторге, как и я. – К вам мы не запишемся, уж больно вы далеко, но в Амьене я постараюсь найти что-то похожее, мне очень понравилось!
– А вы, Марни? Мышцы у вас работают отлично, вам тоже должно было понравиться! – добродушно смеется Сэнди.
– Было здорово! Большое спасибо за урок.
– Я очень рада! И кто знает, может, когда-нибудь мы встретимся на чемпионате?
Я смеюсь:
– Надежда умирает последней!
Я очень волнуюсь, когда, вернувшись в номер, звоню Элиотту и рассказываю о нашей поездке. И хотя он надо мной подшучивает, представляя себе, как я дрыгаюсь на этой металлической палке, внутри у меня уже зарождается ощущение, что я добилась чего-то очень важного.
Я поняла, что мне следовало воспринимать свой вес не как испытание, а как возможность.
Я поняла, что мы никогда не будем клонами друг друга, что я толстая, а другие – худые, и что земля не сойдет из-за этого с орбиты.
Я поняла, что имею право пробовать что угодно.