И я поняла, что способна собой гордиться.
В восемь часов вечера я выхожу из душа, Фран уже, наверное, ждет меня в холле. Я опаздываю.
На улице не так уж и жарко, но я открываю чемодан и достаю широкие темно-синие льняные шорты, которые купила в Кане и не решилась надеть еще ни разу; раскладываю майку-матроску, купленную в качестве дополнения к шортам, и длинный кардиган крупной вязки, который взяла с собой на случай похолодания. Одеваюсь и спускаюсь в холл – вот так, мысленно вооружившись девизом, которым до сих пор руководствовалась редко:
«Ведь я этого достойна!»
Глава 16
Ужасная ночь. Парочка в соседнем номере не виделась, наверное, целую вечность, или же месье выдали его первую коробочку виагры и он решил разом восполнить все прошлые упущения. Какой гвалт у них стоит! Это длится несколько часов. А с первыми лучами солнца на крыше устраивают митинг чайки – прямо напротив моего окна.
Приходится встать. План поваляться в кровати допоздна провалился.
Мне не удается поспать больше четырех часов, у меня болит голова, опухли веки, и я словно с похмелья (а это так и есть), – но я ничему не позволю испортить мне последний день.
Никогда еще неделя не пролетала так быстро – сегодня четверг, а завтра мы уже возвращаемся. Я рада, что скоро вернусь домой, но при мысли о том, что все почти закончилось, испытываю смешанные чувства. Эта авантюра с Фран оказалось великолепной! До этого мы с ней почти не знали друг друга, я не ждала от этого знакомства ничего особенного, оно меня даже пугало, но Фран стала мне настоящей подругой, с которой мы пережили невероятные моменты. Я даже буду скучать по ее брезентовой палатке.
Нет, шучу, конечно.
Я быстро принимаю душ, одеваюсь и спускаюсь вниз, чтобы присоединиться к Фран – та, наверное, уже завтракает. По опыту я знаю, что она более ранняя пташка. К моему удивлению, ее еще нет. В ожидании Фран я пью кофе, поскольку в горло больше ничего не лезет, и посматриваю по сторонам: не появятся ли чудаки, которые колобродили всю ночь? Но, кроме одной парочки с недовольными физиономиями, в зале никого нет.
Наконец Фран спускается с телефоном в руке; ее легкая походка и веселая улыбка красноречиво свидетельствуют о том, что она спала за двоих.
– О! Ну и вид у тебя.
– Я всю ночь слушала порно за стеной.
– Печально. Хочешь круассан?
Качаю головой: аппетита у меня нет.
Она идет к буфету и возвращается с полным подносом.
– Хочешь, поедем в Ла-Панн[53]?
Два круассана, две булочки с шоколадом, гора яичницы, несколько ломтей сыра, кофе, апельсиновый сок и печенье «мадлен».
– Ты правда все это съешь?
– Аппетит у меня волчий, но все-таки – нет. Хочу поделиться с тобой, ты же у нас клюешь, как воробышек. Это наш последний день, пользуйся возможностью.
Я улыбаюсь, беру круассан и макаю его в кофе с молоком.
– Только ради тебя. И раз уж мы решили заехать в Бельгию, будем есть картошку фри.
Фран смеется:
– Ох уж эти стереотипы! Есть еще мидии.
– Будем есть мидии с картошкой фри!
Мы приезжаем в Ла-Панн незадолго до полудня. Как и в случае с Дюнкерком, здесь я оказываюсь впервые. Это морской курорт, каких много на фламандском побережье – не такой очаровательный, как Мало-Ле-Бен, зато он может похвастаться парком развлечений и природным заповедником. Ряды домов вдоль моря, рестораны, магазины, киоски с вафлями, бескрайние пляжи с мелким песком… Некоторые интернет-сайты пишут, что город сильно переоценен, а я считаю, что это идеальный выбор для отпуска и для последнего дня нашего приключения!
Мы неторопливо идем по главной улице к городской площади, расположенной на побережье. Здесь веселится сумасшедшая толпа, то тут, то там над пляжем взвиваются воздушные змеи, кричат дети, желающие покататься на псевдостаринной карусели, а в десяти шагах от себя мы замечаем странное сборище. Мы с Фран подходим поближе. Парень с длинными седыми усами кричит поочередно на нидерландском, французском и английском:
– Половину вашего веса, вы не ослышались! Команда-победитель получит половину своего веса арахисом в тирлемонской[54] карамели!
– О чем это он?
– Понятия не имею, но если мы с тобой примем участие в конкурсе, мы их обанкротим!
Цинизм иногда очень помогает.
– Пойдем посмотрим, – говорит Фран и тянет меня за собой.
Усатый господин записывает желающих, стоя за картонным пюпитром – тот не падает только каким-то чудом. Рекламные баннеры вокруг него сообщают о том, что пляжный конкурс организован городскими властями совместно с крупнейшим в регионе производителем кондитерских изделий. Мы узнаем, что нам предстоит пройти несколько испытаний: гонку на квадроциклах, изготовление песчаных куличиков на скорость, метание пляжных сланцев и забрасывание мяча в корзину.
– Давай, это все нетрудно! – загорается Фран.
Даже не знаю, какая идея мне кажется смешнее: из последних сил крутить на тридцатиградусной жаре педали или забрасывать мяч куда угодно, кроме корзины.
– А вдруг у них есть возрастные ограничения?
– Выясним.
Надо признать, что охотников принять участие в конкурсе набирается мало – собираются в основном желающие поглазеть. Мы подходим к усатому детине.
– Добрый день! – радостно говорит ему Фран. – Еще есть места?
Он хмуро смотрит на нас.
– Осталось четыре места, это для ваших детей?
– Нет, для нас.
Пауза.
Парень напрягается. Я прямо чувствую, в какой он панике. Он поворачивается к своему помощнику и обменивается с ним раздраженным взглядом: мол, эти коровы что, действительно хотят поучаствовать?
– Возможно, есть возрастные ограничения? – продолжает Фран, не переставая улыбаться.
– Нет, но… То есть…
Запах его замешательства ощущается так же явно, как если бы я проглотила столовую ложку острой горчицы. Еще несколько дней назад мне бы захотелось спрятаться в мышиную нору, я бы даже близко к этим ребятам не подошла, но сейчас я лишь испытываю отчетливое желание съездить ему по роже, чтобы вправить мозги. Черт, нас оставят когда-нибудь в покое с нашим весом, или это будет продолжаться вечно?
Я смотрю этому типу прямо в глаза и говорю Фран:
– Месье не знает, как тебе сказать, что наши задницы не влезут в квадроцикл и даже могут его сломать.
Фран расплывается в широченной улыбке:
– Неужели? А я уверена, что нет, ведь правда? Он просто взбудоражен появлением двух таких сногсшибательных участниц.
Парни снова переглядываются. Они явно не знают, как нам отказать.
– Мадемуазель… – начинает старший.
– Сколько ты весишь? – перебивает его Фран, обращаясь ко мне.
– Девяносто два кило.
Говорю, а самой ни капельки не стыдно.
– А я сто тридцать два, и наверняка даже больше, но запишите, что сто тридцать, дайте нам помечтать. Итак, если мои расчеты верны, то в случае победы мы получим сто одиннадцать кило арахиса в карамели. Ням-ням!
От такой перспективы оторопь берет даже меня, но Фран явно говорит это специально. Физиономии у парней становятся белые, как бумага. Надо сказать, что большинство записавшихся – это пары отец и сын или мать и дочь, и вес каждого, судя по всему, не превышает девяносто пяти килограммов.
– Фран, ты уверена, что хочешь?
– Больше, чем когда-либо! Так все в порядке, месье?
Ему до смерти хочется сказать «нет», но получить на глазах сотни туристов клеймо белого самца, притеснителя пышных женщин, – полагаю, тоже не лучший для него вариант.
Он кивает, записывает наши имена и дает каждой по нарукавной повязке. Мы – команда под номером восемь. Все остальное очень просто. Или нет. Как посмотреть.
Сначала идет гонка на квадроциклах. Максимальное количество очков получит первый, кто достигнет красного указателя «aankomst[55]» в пятистах метрах от нас. Затем – конкурс куличиков. За три минуты надо постараться слепить как можно больше. После – метание сланцев: безусловно, это будет самым дебильным занятием в моей жизни. Участники должны бросить свои шлепки прямо с ноги как можно дальше. Затем идет бег по песку, а потом, наконец, последнее испытание, в котором я гарантированно лишу нашу команду шанса на победу и испытаю унижение: забрасывание мяча в корзину. Как можно больше попаданий за пять минут! На мой взгляд, именно здесь судьи планируют отделить зерна от плевел. В конце подведут итоги. Команда, набравшая больше всего очков, получит приз арахисом в карамели весом в половину веса ее участников.
В общем, не конкурс, а ерунда, раз плюнуть!
Состязание начинается через пятнадцать минут, и, поскольку организаторы не обеспечили нас сланцами, мы отправляемся в магазин, чтобы купить пару, которую вряд ли наденем когда-нибудь еще. Мы берем самые дешевые и уродливые из всех, что есть в наличии, оставляем нашу обувь организатору и присоединяемся к командам, уже собравшимся около квадроциклов.
Я провожу быстрый осмотр: шесть семейных команд, влюбленная парочка, два рыхлых понтореза лет двадцати, две подружки в мини-шортах, изображающие перед этими понторезами наивных девочек, и мы с Фран. Набор закончен, нам в последний раз зачитывают правила – и начали!
Это катастрофа! Мы с Фран едва умещаемся на сиденьях квадроцикла, одна ягодица у меня висит в воздухе, а машина угрожающе раскачивается. Эти драндулеты действительно не предназначены для толстых, черт бы их побрал! Мы жмем на педали, как сумасшедшие, постоянно тремся друг об друга коленями, и в это время нас обгоняет семейный квадроцикл. На борту – папа, скрюченный, как креветка, и мальчишка лет двенадцати, который показывает нам язык. Маленький ублюдок!
– Жми, жми! – кричу я Фран. – Мы сейчас его сделаем!
– Делаю, что могу!
– Давай! Давай! Не дадим себя обогнать еще раз!