А раз так, то я считаю, что заслуживаю лаврового венка, нет – бриллиантового дождя, поскольку среди досье, ожидающих рассмотрения, есть одно от раздражительного и невыносимого Серджо Пьяцци, он же Джулия Венетта. Я посылаю ему последнюю фотосессию, она ему не нравится, и реакция следует незамедлительно:
– Это что такое?! – спрашивает он меня по телефону, почти переходя на крик. – Где вы откопали этих трех теток? Они похожи на кассирш из «Лидл»[56]!
Я начинаю задыхаться.
– Кассирши в «Лидл» – очень хорошие женщины, и я их не «откопала», господин Пьяцци, вы сами прислали мне портфолио, попросив выбрать за вас. Из этого следует, что вы его просмотрели и модели от агентства вас устраивают.
– Думаете, мне делать больше нечего? Я вам переслал то, что мне предложили, а работать должны были вы!
Вдох, выдох… Успокаиваемся, успокаиваемся…
– Нет, господин Пьяцци, на самом деле это ваша работа, потому что модельное агентство – ваш клиент, а не наш. Мы из любезности оказали вам услугу, чтобы облегчить вам задачу, но проводить отбор не входит в нашу сферу деятельности. Я это сделала просто…
Я подыскиваю слова, подыскиваю правильные слова!
– …по дружбе.
Это слово буквально царапает мне горло. Мне нужно немедленно вымыть рот с мылом.
– Ну так вот, вкус у вас отвратительный, мадемуазель Сандре, эти девчонки не годятся ни к черту.
Возмущенная, я отключаю на телефоне звук и поворачиваюсь к Берни, нашему графическому дизайнеру:
– Принеси мне подушку, в которую можно покричать, иначе через пять минут сюда приедет полиция, думая, что здесь кого-то режут. И ей-богу, будь у меня под рукой нож, я бы и прирезала его без колебаний – до чего гнусный тип!
– Я все слышал, мадемуазель Сандре! – объявляет Пьяцци через громкую связь.
Я холодею – выходит, нажала не туда!
– Можете думать обо мне, что угодно, мне начхать! – продолжает он. – Только имейте в виду, реверансами и любезными отговорками по службе не продвинуться. Вы должны учиться и стараться стать чем-то большим, чем просто секретаршей.
Тут, тихонько ахнув, оскорбляется моя коллега Жанин – она как раз занимает этот пост.
– Я не секрета…
– Мне наплевать, кто вы! У вас неделя, чтобы представить мне досье, достойное так называться, с моделями, которые не рекламируют кремы для уродин. Надеюсь, это ясно. Неделя, иначе из-за вашей некомпетентности я расторгну контракт с агентством, заставлю вас заплатить колоссальный штраф и испорчу вам репутацию так, что вы никогда уже не отмоетесь!
И он вешает трубку.
Мы смотрим друг на друга – Жанин, Берни и я. Только новая стажерка из бухгалтерии отводит глаза. К нам заходит Ана, и, судя по выражению ее лица, меня ждет хорошая выволочка.
– Марни, зайдите ко мне в кабинет, пожалуйста.
Так и есть!
– Садитесь, – говорит она и усаживается напротив.
– Ана…
Она поднимает руку, чтобы меня прервать.
– Марни, я знаю, насколько сложный клиент Серджо Пьяцци. Он такой, каким вы его считаете и, может быть, даже хуже. Но этот клиент вот уже пять лет приносит нам доход около ста тысяч евро в год.
– Я знаю, я…
– Можете мне возразить, что он не единственный наш клиент и не самый выгодный из всех, однако мы должны оставаться профессионалами до кончиков ногтей… и ушей. Не позволяйте так легко загонять себя в ловушку. Заткните уши, слушайте только то, что вас интересует. Вас раздражают его требования? Да, но он наш клиент и имеет на них право. Мы не должны оспаривать его убеждения и имидж, который он хочет создать для своего бренда. Мы взяли на себя контрактные обязательства на три будущие кампании, и я планирую их выполнить. Хотя бы для того, чтобы не платить «колоссальный штраф», которым он пригрозил, – цитирует она его, посмеиваясь.
Я киваю. На самом деле она права, но в моем представлении такие люди, как он, не заслуживают работать с такими, как я. И где-то, признаюсь, я разочарована, что Ана больше зависит от Джулии Венетты, чем от собственных убеждений. Но, как бы то ни было, босс здесь она.
– Хорошо, сделаю над собой еще одно усилие, – говорю я, вставая.
– Я и не ждала от вас ничего другого, Марни. Вы настоящий профессионал, что бы там ни говорили, и никто не ставит под сомнение ваш вкус.
– Спасибо, Ана.
Я уже собираюсь выйти из кабинета, как она меня останавливает.
– Мне кажется, в вас что-то изменилось, – говорит она. – Наверное, морской воздух пошел вам на пользу. О… вы надели футболку с коротким рукавом?
Опускаю взгляд на свои руки. Да, хотя с тех пор, как закончилось мое приключение, дождь льет не переставая, сегодня мне захотелось надеть эту футболку.
– От вас ничего не скроешь, Ана.
Я шучу; у нас с ней честная игра.
– Вам очень идет.
Комплименты в офисе слышишь нечасто, и признаюсь, несмотря на нагоняй, мне это приятно. Футболка действительно классная: с красочным изображением бога Шивы. Которым я немножко чувствую себя сегодня, помня о всех делах, которые мне предстоит провернуть.
– Ну, спасибо!
Возвращаюсь в свой уголок возле окна и, вздохнув, открываю досье Джулии Венетты.
А что если найти ему кассиршу из «Карфура[57]»?
* * *
В четверг вечером возобновляются мои сеансы терапии. Мне трудно в этом признаться, но я, похоже, скучала по своему терапевту. Как иначе объяснить тот факт, что в кабинет я вхожу мокрая, как мышь, так как забыла дома зонтик, но минута в минуту, что для меня настоящий подвиг.
Элен встречает меня, как всегда, приветливо улыбаясь, одетая с небрежным шиком.
– Здравствуйте, Марни, садитесь.
Она исчезает за дверью и возвращается с полотенцем.
– Вот, посушите волосы.
– О, спасибо!
От дождя моя грива начинает завиваться в колечки и, высыхая, превращается в бесформенную копну. Я изо всех сил выжимаю волосы и усаживаюсь в удобное плетеное кресло.
– Рада вас видеть, Марни, хорошо провели отпуск?
– Великолепно и довольно неожиданным образом. И, пожалуй, он закончился чересчур быстро.
– А ведь вы не ждали от него ничего особенного; что ж, тем приятнее видеть ваше энтузиазм! Чем же таким вы занимались?
– Ну… Я спала в палатке посреди поля и столкнулась с чересчур любопытным кабаном, учинила на терриконе грязевое побоище, участвовала в гонках на квадроцикле, в забеге по песку, в метании сланцев, выиграла сто одиннадцать килограммов арахиса в карамели…
Чем больше я перечисляю, тем сильнее округляются у нее глаза.
– И вишенка на торте – я первый раз танцевала на пилоне!
– Правда? Расскажите об этом.
– Удивительный опыт, очень обогащающий. Тело словно бросает вызов земному притяжению. Это очень приятно. Моя подруга Фран хотела попробовать все, и это, конечно, была ее идея.
Элен улыбается.
– Теперь вы называете ее подругой?
– Да, и она ею стала за очень короткое время. Фран – замечательный человек, она умеет вдохновлять и дает тебе почувствовать твою собственную значимость. Я говорила, что встретила ее в ассоциации, которую вы мне порекомендовали?
– Да, вы об этом упомянули. Похоже, вы ее очень любите.
– Я ее обожаю. Она ничего себе не запрещает, у нее как будто нет никаких ограничений, если только она сама не говорит «нет», когда не хочет что-то делать. Она храбрая женщина, хотела бы я иметь ее смелость.
– Вы, Марни, тоже храбрая, по-своему. Вам удалось составить список ваших табу, который я предложила?
– Удалось, и за эту неделю я вычеркнула несколько пунктов, которые раньше казались мне безусловными.
– Вы собой гордитесь?
– Очень! Думаю, я попала под хорошее влияние.
Элен никогда не делает пометок в своем блокноте, но я знаю: когда ее мозг фиксирует важную информацию, она кивает.
– Можно ли сказать, что этот опыт изменил ваше представление о мире? Подтолкнул вас к развитию?
– Мое представление изменилось, да, и, конечно, возникли некоторые перспективы, но… у меня внутри еще остались демоны, и не уверена, что в ближайшее время я от них избавлюсь. У меня все еще много страхов и предубеждений.
– Вы считаете, что по-прежнему находитесь под давлением чужих мнений?
Я вздыхаю.
– Разве мы можем так быстро избавиться от того, что долгие годы отравляло нам жизнь?
– Можем, если найдем источник проблемы и устраним его.
Как ни странно, мне в голову приходит мать. Мне не нравится, когда Элен подводит меня к этой теме, потому что потом я часами думаю и не могу перестроиться. Тогда я делаю незаметный разворот.
– Конечно… и начать стоит с того, чтобы снять весь мой стресс.
– У вас стресс?
– Да, от работы; такое чувство, что я опоздала повсюду уже на миллион лет.
– Это вам дали понять на работе?
Уф… Кажется, она послушно следует за новым витком разговора.
– Немного. Но, с другой стороны, приятно чувствовать себя незаменимой.
– То есть раньше вы считали, что вас можно заменить?
– Нет, но временами осознаешь это гораздо яснее.
Она снова кивает.
– Мы могли бы вернуться к вашему путешествию с подругой? Если бы вам нужно было сохранить в памяти только одну вещь, что бы это было?
Я задумываюсь. Ее вопрос не так прост, ведь мне хочется запомнить все: безумства Фран, ее слезы, то, как она обнажила передо мной свою ранимую душу, наш смех, нашу храбрость, нашу солидарность и то, как мы ежеминутно поддерживали друг друга. Совершенно очевидно, что без нее я бы никогда так не изменилась.
Я пожимаю плечами и широко ей улыбаюсь.
– И… viva la vida!
– То есть это путешествие вас вдохновило?
– Да! Это была ода жизни.
И я рассказываю ей несколько случаев, которые подтверждают мои слова. Даже странно, но у меня нет ощущения, что я говорю со своим психологом, скорее с подружкой за чашкой чая. Элен слушает меня и уже не задает никаких вопросов. После того как я заканчиваю свой рассказ, она вытягивает перед собой ноги и кладет руки на колени в знак того, что сеанс окончен. Немного раньше, чем предусмотрено, но я тоже чувствую, что сегодня момент подходит идеально.