– Увидимся через две недели?
– Обязательно.
– И не забудьте зонтик, по прогнозам, в конце лета погода будет отвратительная.
Она провожает меня до двери, чтобы запереть ее на ключ. Я сегодня последняя клиентка.
– Марни!
Я оборачиваюсь на пороге.
– Марни, у вас может сложиться впечатление, что эта поездка не оказала на вас достаточного влияния, и, может, вы правы, вам нужно больше времени и экспериментов такого рода. Но сегодня вы впервые не говорили о своем весе. И ваша сумка стояла на полу. Хорошего вечера, Марни, и до скорой встречи.
Прошел уже час с тех пор, как за окном стемнело, а Пакита и Арман все лежали, обнявшись.
– Мне с тобой так хорошо…
– Мне тоже, но мне пора идти.
Пакита тихонько заныла и попыталась его удержать, но Арман уже вставал с кровати.
– Еще рано…
– Скоро шесть, а мы с тобой вместе с полудня. Достаточно долго, тебе не кажется?
Она вздохнула. Ей не нравилось, когда он говорил таким резким тоном, не терпящим возражений. Она никогда не могла уговорить его побыть с ней еще немного.
– Да…
– Ты знаешь, что у меня есть обязательства, и я должен вернуться домой вовремя, чтобы не вызывать подозрений.
Она выбрала самую нежную, воркующую интонацию:
– Да, знаю… Просто мы с тобой вместе почти два года и ни разу даже никуда не выходили. А мне хотелось бы пойти в ресторан, в кино, съездить за город, встретиться где-нибудь еще, а не у меня дома.
– Опять начинается… Мы не можем себе этого позволить. Знаешь, что будет, если кто-то из моих знакомых увидит нас вместе? Они начнут думать и гадать, кто ты такая, и это рано или поздно достигнет ушей моей жены. Наши отношения должны оставаться в тайне, и как только они перестанут такими быть, между нами все будет кончено.
Пакита почувствовала острый приступ тошноты – как всегда, когда он называл свою сожительницу женой, хотя официально они не были женаты.
– У тебя дома мы в безопасности, – добавил он, надевая брюки. – Смотрим фильмы, заказываем еду в хороших ресторанах – это даже лучше, чем куда-то ходить. И вообще, если бы мы всегда делали то, что ты хочешь, ты опять была бы недовольна, потому что мы не могли бы заниматься любовью. Так или иначе я всегда буду виноват и обречен на твои упреки.
– Да нет же! Я тебя ни в чем не упрекаю, просто делюсь, чего бы мне хотелось.
– Это твое право, никто не спорит, но для нас это невозможно. И настаивать нет смысла.
Пакита нервно сглотнула, прежде чем спросить:
– Почему ты говоришь, что наши отношения закончатся, если твоя подруга о нас узнает?
– Ты что, нарочно меня злишь? – вспылил Арман.
– Не нервничай так, я просто пытаюсь понять…
– Но ведь это не сложно – я не хочу причинить ей боль. Она не перенесет мою измену, а если с ней что-то случится, я даже думать о тебе больше не смогу и возненавижу и тебя, и себя.
– Но… ты же любишь меня.
– Именно потому, что люблю, я и стремлюсь уберечь нас от беды. Не хочу, чтобы мы расстались.
Пакита сдержала слезы.
– Ты никогда не думал о том, чтобы провести свою жизнь со мной…
Она сказала это самой себе, потому что уже знала ответ.
– Опять ты за свое! Я ухожу, надоело с тобой препираться.
Рыдания уже подступали к горлу, но Пакита сдерживала их из последних сил. Арман тем временем надел туфли, подхватил свое пальто и вышел из спальни. Она не хотела, чтобы они расстались вот так, в ссоре.
– Подожди!
Пакита вскочила с кровати, завернулась в одеяло и бросилась к нему. Обхватив его руками, она прижалась к его груди.
– Прости…
Его взгляд был холоден и неумолим.
– Если бы ты постоянно не изводила меня, извиняться бы не пришлось.
– Я знаю… Можно тебя поцеловать?
Он кивнул и, наклонившись, скользнул поцелуем по ее губам – сухо и прохладно.
– Увидимся в следующий вторник.
– Да… Благополучного возвращения домой.
Он вышел из квартиры, не оглянувшись, и закрыл за собой дверь.
А Пакита опустилась на пол и разрыдалась.
Она знала, что должна положить конец этим отношениям, но у нее не было на это сил.
Глава 18
В субботу вечером мне звонит Фран. Извиняется, что не позвонила раньше, объяснив, что разгребала накопившиеся за неделю дела. Как я могу на нее сердиться? Я ведь тоже ей не звонила, и по тем же самым причинам. Пьяцци пытается свести меня с ума своим идиотским ультиматумом. Я втайне уверена: что бы я ему ни предложила, он все отвергнет – просто чтобы меня побесить. Наше профессиональное общение, судя по всему, восстановлению не подлежит. Я из кожи вон лезу, пытаясь убедить Ану взять дело в свои руки, но она и слышать ничего не хочет: думает, что я смогу справиться сама. У нее в это больше веры, чем у меня.
Словом, Фран сообщает мне, что у нее наметилась непредвиденная поездка, она уезжает в понедельник и ей не на кого оставить свою кошку.
– Нет проблем, я могу к тебе заезжать, пока тебя не будет. На сколько дней ты едешь?
– Максимум на четыре дня. Вообще-то, Индиго справляется сам, но тебе все-таки придется навещать его каждый день, чтобы почистить туалетный лоток и погладить его разок-другой. Он лапочка, вот увидишь!
– Индиго? Какое красивое имя!
– Это из-за цвета глаз. Он – помесь сиамца с беспородным, но это самый красивый кот в мире. Приедешь ко мне завтра утром? Я отдам тебе запасные ключи и познакомлю со своим зверем.
– Конечно, с удовольствием.
Мы сразу прощаемся, поскольку я как раз обсуждаю с Элиоттом, куда нам поставить столик, чтобы было удобно есть и смотреть кино.
– Будешь играть в кормилицу? – спрашивает он, обнимая меня за плечи.
– Мяу!
– Это кот или кошка?
– Индиго – это месье.
– Ему повезло, что его будет ублажать такая, как ты… А если я превращусь в кота, обо мне ты тоже будешь заботиться? – спрашивает он, бросая на меня лукавый взгляд.
Я закатываю глаза.
– Ты только об этом и думаешь, честное слово!
– Дорогая, ты понятия не имеешь, о чем я думаю…
Он наклоняется надо мной, и – прощайте, коты, куры, свиньи и… столик.
* * *
В воскресенье утром звонит моя мать. Ей я тоже не давала о себе знать с тех пор, как закончилось мое приключение. Признаться, я не слишком спешила: она бы захотела, чтобы я выложила ей все в подробностях, а я уверена, что ее вопросы будут меня раздражать. Так оно и выходит.
– Но все-таки объясни, где ты встретила эту Фран? Я не совсем поняла.
– Я ведь уже сказала: в одной дискуссионной группе.
– Хорошо, но о чем была дискуссия?
Меня так и тянет соврать, чтобы она успокоилась, но это не в моем стиле.
Вздыхаю и собираюсь с духом.
– Это произошло во время публичной лекции в одной ассоциации, там говорили о принятии себя. Для женщин, страдающих ожирением.
– Но ведь это не твой случай!
– Как раз мой, мама… я вешу девяносто два кило, а рост у меня метр шестьдесят.
Я слышу ее расстроенный вздох.
– Да, но этого совсем не видно, и ты не выглядишь толстой, у тебя очень пропорциональная фигура. Знаешь, не обязательно верить всему, что говорят врачи. Нам все уши прожужжали с этим ИМТ, но у тебя, например, очень тонкая кость, поэтому весы говорят одно, а твой внешний вид – другое.
И пошло-поехало…
– И еще, – продолжает она, – каждый раз, когда я показываю твои фотографии друзьям, они говорят, что ты красавица!
Как будто они могут сказать что-то другое… Я понимаю, мать хочет меня подбодрить, но это утомляет, даже раздражает, потому что сначала она несколько лет на меня давила, а теперь полностью отрицает реальность. Во всяком случае, когда я была подростком и она хотела заставить меня похудеть, ее стандарты были очевидны и я точно знала, что она обо мне думает. А теперь она изо всех сил пытается убедить меня в обратном и забыть тот факт, что у меня действительно есть проблемы с весом. Но что она хочет забыть? Что со мной она что-то упустила?
Я чувствую, что слишком раздражена, и пытаюсь успокоиться.
– А как дела у папы?
– Да все по-прежнему. Он ничем особенно не занимается с тех пор, как вышел на пенсию. Читает свою газету, копается в саду. Я бы хотела уехать на несколько дней отдохнуть, чтобы он развеялся, но, что называется, «миссия невыполнима». Когда вы с Элиоттом приедете в гости?
– На второй неделе сентября, когда поедем на юго-запад в отпуск.
– Так вы просто заедете по дороге? Ненадолго?
Я улыбаюсь, хотя мне и грустно. Мать хочет нас видеть, это несомненно, но также она хватается за любую возможность разнообразить их с папой монотонную пенсионерскую жизнь.
– На три-четыре дня, а обратно поедем уже без остановок.
– Да-да, конечно, я очень рада, что вы к нам заглянете, я приготовлю любимое блюдо Элиотта.
Элиотт – ее бог, мои родители его обожают.
– Спасибо, мама, но я должна с тобой попрощаться. Мне нужно съездить к подруге за ключами – я несколько дней буду присматривать за ее котом. Крепко поцелуй от меня папу.
– Обязательно.
– Целую, мама.
– Целую, дочка, целую.
Я вешаю трубку – сейчас мне еще хуже, чем до начала разговора, потому что я вспоминаю слова Элен Рубен. Когда я спросила ее, возможно ли быстро избавиться от того, что долгие годы отравляло нам жизнь, она ответила: «Возможно, если мы найдем источник проблемы и устраним его».
Я знаю, в чем моя проблема, но, по-моему, никогда не смогу честно это признать. А даже если смогу, как с ней справиться, я не знаю. Эта ситуация несправедлива по отношению к моей матери, потому что та все равно не осознает проблему и всегда прилагает множество усилий к тому, чтобы мне было хорошо. Только вот я не способна оценить эти усилия по достоинству, потому что в прошлом некоторые решения мать принимала без моего участия.