– Уф, общаться с художником страшно увлекательно, но думаю, я переборщила с шампанским… Ах, простите, – прерывает она сама себя и пронзительно кудахчет, заметив Фран. – Ана Пюисгар, я руковожу агентством «Поговорим о красоте»!
– Фран Бюисоннье, я подготовила эту выставку.
Ана пожимает ей руку с поразительной энергией.
– Мои поздравления, это очень красиво, очень красиво… Марни, у меня немного кружится голова. Вам не трудно было бы вызвать мне такси? Вызовите мне, а потом себе, и пришлите мне оба счета.
– Да, конечно, присядьте пока, я займусь.
Я роюсь в сумке и достаю телефон. В подобную ситуацию я попадаю уже не первый раз. На таких вечерах Ана очень часто перестает себя сдерживать и расслабляется. Результат не всегда бывает в ее пользу, но я никогда не позволила бы себе отпустить замечание на эту тему. Мне достаточно того, чтобы она благополучно добралась домой. Обычно на следующий день она чувствует себя немного глупо, но ничего не говорит, только приносит всем круассаны. Я обязана ей несколькими лишними килограммами.
Я звоню в службу такси; машину обещают подать минут через десять.
– Подождем снаружи, вы не против?
– Совсем нет, – вздыхает Ана, – у меня приливы! Менопауза – это ужасно, уж поверьте мне. Она у меня поздняя, и теперь я за это расплачиваюсь!
– Я вас провожу, – предлагает Фран. Я беру Ану под руку. В гардеробной я забираю наши с начальницей вещи, но когда мы проходим мимо дамской комнаты, ее рука внезапно выскальзывает из моей.
– Мне надо в туалет!
Фран это явно забавляет.
– Она ваша начальница?
– Да… – мне не удается скрыть замешательство.
– Не беспокойтесь, такое случается даже с очень солидными людьми. Иногда ведь нужно расслабиться.
– Я ее не осуждаю.
– Нет, но вы боитесь моего осуждения.
Как можно быть настолько проницательной?
Со стороны туалета внезапно раздается пронзительный крик. Я бегу туда и нахожу Ану, лежащую навзничь на полу перед умывальником. Одна из туфель валяется немного в отдалении.
– Ой! Что с вами?
– На полу была вода, и я поскользнулась, шеф! – отшучивается она, пытаясь встать.
– Вы не ушиблись?
– Нет, но я не успела попи´сать.
– Давайте, такси еще не приехало.
– Нет… предпочитаю вернуться домой, я уже достаточно себя показала.
Кажется, при падении мозги у нее встали на место.
– Не волнуйтесь, вас никто не видел.
– Что бы я без вас делала? – вздыхает она.
В ее устах это настоящий комплимент.
Такси появляется, как раз когда мы выходим из здания. Я помогаю ей сесть и проверяю, записал ли шофер ее адрес. Такси отъезжает, и только теперь я понимаю, как сильно устала.
– Длинный был день? – догадывается Фран.
– Очень. Я тоже возвращаюсь домой.
– Вы вызвали себе такси?
– Нет, но я живу в центре, отсюда всего двадцать пять минут пешком. И прогуляться мне не помешает.
Фран улыбается.
– Я живу сразу за кварталом Сент-Лё, могу вас подбросить, мне это по дороге.
– А разве вы не хотите остаться здесь подольше?
– Открою вам секрет: на таких вечерах мне смертельно скучно. Нужно было оказать небольшую услугу организатору, но оставаться до конца я не планировала. Заберу свои вещи и сразу же вернусь. Не уходите, хорошо?
Меня это забавляет, и я шутливо прикладываю руку к груди:
– Обещаю!
Вот Элиотт посмеется, когда я сообщу, что столкнулась с девушкой из ассоциации и что она подвезла меня до дома. Он не из тех, кто верит в случайности, и наверняка скажет мне, что ничего не происходит просто так. Возможно, он будет прав, возможно, нет, но мое первое впечатление все еще не поблекло: она действительно очень милая.
– А вот и я! – говорит она, слегка запыхавшись. – Припарковалась тут, рядом. – И она указывает на новый желтый «Нью Битл»[12] с откидным верхом. – Лет десять назад я буквально бредила этим автомобилем, но не могла себе его позволить. Потом его сняли с производства, да и вкусы у меня изменились, но он все равно кажется мне великолепным.
Фран не только полная, но и очень высокая, и для удобства ей пришлось отодвинуть сиденье назад почти до упора. Она тяжело дышит, словно малейшее усилие дается ей с трудом, и даже пристегнуть ремень оказывается тяжелым испытанием. У меня не так, по-моему, диапазон движений у меня больше, и я ей сочувствую. Как часто я задыхалась, когда приходилось наклоняться и завязывать шнурки!
Поскольку платье ей тесновато, она подтягивает подол до середины бедра, словно ее не заботит, что я вижу ее целлюлит и складки жира. Меня это немного озадачивает: сама бы я никогда не осмелилась сделать такое в присутствии малознакомого человека. На самом деле я даже с Элиоттом стараюсь избегать положений, в которых смотрюсь невыгодно, но Фран, похоже, на это наплевать… Кажется, она одновременно и пугает, и поражает меня.
Улыбаясь, Фран поворачивается ко мне.
– Может, перейдем на «ты»? – предлагает она, трогаясь с места.
– С удовольствием!
– Отлично! Где ты живешь?
– На улице Клуатр де ля Барс.
Фран восхищенно присвистывает.
– Круто!
– Ради этой квартиры мы влезли в такие долги, что расплачиваться придется ближайшие лет двести.
Я почти не преувеличиваю. Квартира небольшая и стоила нам кучу денег, но когда мы впервые ее увидели, то мгновенно влюбились и сделали все, чтобы ее заполучить. Мы решили, что комнату для гостей можно превратить в детскую. Возможно, в будущем. Или нет.
В этот час дороги пусты, и скоро мы уже приезжаем на место. Фран паркуется прямо у моего дома и говорит с улыбкой:
– Приехали. Хочешь, обменяемся номерами и созвонимся, выпьем кофе?
– Да, с удовольствием.
Мы обмениваемся смсками, и я открываю дверцу машины.
– Спасибо, что подвезла… И до скорой встречи!
– Буду с нетерпением ее ждать! Спокойной ночи.
Выхожу из машины и машу ей рукой.
На часах одиннадцать вечера, и я мечтаю оказаться в постели.
Глава 5
Бинго! Ана притащила круассаны! И не какие-нибудь, а те, которые заняли первое место на конкурсе лучшей выпечки в О-де-Франс.
Она плохо выглядит – хуже, чем в предыдущие несколько раз, когда выпивала лишнего, и тут-то я понимаю, что они с мужем не очень счастливы. Мы слышим, как она кричит на него по телефону. Трое моих коллег прикидываются глухими, кое-кто из них даже вставляет в уши наушники. После этого телефонного разговора я, постучав, заглядываю к Ане в кабинет и замечаю, что глаза у нее покраснели. Она плакала. Такое с ней впервые.
Мы заканчиваем рабочий день, ни разу не столкнувшись, она даже не выходит в туалет. Перед уходом я отправляю ей мейл: «Если вам что-нибудь понадобится, звоните».
По дороге домой я останавливаюсь у булочной, чтобы купить хлеба. Но как только я захожу внутрь, мне звонит Ана.
– Алло?
Мне отвечает рыдающий голос:
– Он меня бросил. Бросил ради девчонки младше него на двадцать пять лет. Он ей в отцы годится! Сказал, что она «не так занята»! «Не так занята», вы такое слышали? Я всю жизнь положила на наше комфортное будущее, а он бросает меня ради вертихвостки, у которой и в мыслях нет вообще что-нибудь создавать! Ей нужен только его бумажник!
Для меня это слишком неожиданно, и я не знаю, что сказать, кроме банального «сочувствую вам».
– Вы можете ко мне приехать? Я не могу оставаться одна.
– К вам домой?
– Вы знаете мой адрес, жду вас.
Звучат гудки, она отключается.
Когда я вхожу в квартиру, у меня, наверное, очень странное выражение лица, потому что Элиотт, вольготно развалившийся на диване, сразу это замечает.
– Ану только что бросил муж; она хочет, чтобы я приехала ее утешить.
– Вот это да… и ты поедешь?
Я пожимаю плечами.
– Если хочешь побыть сердобольным сенбернаром, давай. А я закажу пиццу.
– Ты – само совершенство! – говорю я, целуя его.
– Я знаю, – отвечает он со всей скромностью.
Я приезжаю к Ане в фешенебельный пригород Амьена и нахожу ее в ужасном состоянии. Мне кажется, что я никогда ее такой не видела. Она столько плакала, что под глазами у нее набухли целые мешки, помада размазалась по щекам, а всклокоченные волосы топорщатся, как у дикобраза. И она пьет. Снова. От тоски.
И тогда до меня доходит, что каждый раз, когда она позволяла себе выпить лишнего, она просто пыталась забыть ситуацию, в которой находилась уже давно.
– Ана, все наладится.
Душераздирающий крик:
– Не-е-е-ет! Дети разъехались, у них своя жизнь, а теперь и он меня бросает! Он негодяй, понимаете? Негодяй!
Даже ее голос изменился до неузнаваемости: он тягучий и пьяный.
Она хватает уже наполовину пустой стакан виски и подносит к губам.
– В любом случае он со своим засохшим огрызком не сможет удовлетворить эту сучку… Придется принимать виагру, он уже давно не способен трахаться!
Ладно…
И вот она выпаливает эти слова, которые обыкновенно говорят те, кто оскорблен и вдребезги пьян. Я чувствую, что впереди меня ждут и другие подобные сюрпризы…
– Ана, где у вас спальня?
– Там, в конце коридора…
Я встаю, иду в спальню и сдергиваю с кровати покрывало. На ночном столике лежит разорванная пополам фотография – там они с мужем, только гораздо моложе. Из любопытства я складываю половинки. Оказывается, Ана была брюнеткой! Я с трудом ее узнаю.
Когда я возвращаюсь, она уже полулежит на диване и разговаривает сама с собой:
– Ты будешь гореть в аду за то, что со мной сделал… И я не буду по тебе плакать, подонок!
Она поднимает указательный палец, словно предупреждая:
– Слышишь меня? Она будет тебе изменять направо и налево и вдобавок наградит триппером!
Ладно, с меня хватит, я уже достаточно наслушалась.
– Пойдемте, уложим вас спать.
Ана не оказывает мне ни малейшего сопротивления.
В спальне она садится на кровать, и мне остается только снять с нее туфли, чтобы она могла скользнуть под одеяло.