Я улеглась на кровать прямо в сапогах и закрыла глаза. В детстве я любила фантазировать, представлять в голове то, чего нет. Вот и сейчас я вообразила, что за окном обычная ночь. «Я сплю. А когда проснусь сквозь занавеску снова будет светить солнце и зеленеть трава. Я одену футболку и шорты, потому что тепло, и спущусь к завтраку. Папа будет пить утренний чай, а мама варить кашу. Потом мы все вместе пойдём гулять. На улице будет жарко. Будет лето…
Но на самом деле мне было холодно, а по моим щекам текли слёзы. Я открыла рот и выпустила облачко пара. Как я могла не ценить это. Как я могла…»
Я повернулась на бок. Не смотря на мороз по моему телу разлилась приятная слабость и я в самом деле стала засыпать. «Зачем куда-то идти. Что-то делать. Это всё глупо. В жизни не бывает чудес. В жизни всё по-другому… Лучше остаться здесь. Здесь тепло… Хорошо… можно спать…»
Что-то острое кольнуло меня в бок. Это был деревянный олень, которого я положила рядом с собой. "Нет, так не пойдёт! Я не знаю на 100 % что мои родители мертвы. А значит, они могут быть живы. Значит я буду искать их до тех пор, пока не убежусь в обратном, или пока не найду.»
Я стремительно встала, застелила кровать, поставила оленя на место, задвинула полки. В общем сделала всё, как было до моего прихода. Оглянулась, и вышла вон.
Но я не знала, что теперь делать. Какой в моей жизни смысл? Какая у меня цель? Я могла остаться в этом доме. Тогда мне нужно разгрузить машину и принести дров. Я обошла участок по кругу. В глаза мне бросился засохший куст смородины, возле которого я обычно стояла, когда говорила с Эруан. Мне не хотелось даже вспоминать о ней, но кажется она говорила, что они всегда готовы к тому, что произошло. Значит, на их участке могут быть продукты.
Я вытащила из сарая стремянку, перелезла через первый забор, потом через стену и нос к носу столкнулась с человеком, державшим в руках ружьё. Это был сосед с малиной. Мне всегда не нравился этот человек. Он казался мне злым, вредным, противным. Но сейчас я так обрадовалась хоть какому-то знакомому лицу.
Я-то узнала его сразу, а вот он продолжал смотреть на меня строго и подозрительно.
– Это я, Рэф! – Весело улыбнулась я.
Он внимательно всмотрелся в моё лицо, но только сильнее сдвинул брови. "Как же ему напомнить о себе?" Придумала я почти сразу же.
– Ну, помните, я воровала у вас малину?!
Тут и его лицо расплылось в улыбке.
– А… Это ты! А то твои родители считают тебя погибшей.
– Мои родители здесь?!
Он не переставая улыбаться кивнул.
– Пойдём, я тебе всё покажу. Мы все теперь тут живём. Все, кто выжил. Некоторых катастрофа застала здесь, другие, как твои родители, приехали в поисках спасения потом. И это был правильный выбор! Не знаю, кто первый нашёл этот участок, но все мы со временем перебрались сюда. Здесь есть всё. Тёплый дом с печкой, хранилище с едой, озеро из которого бьёт ключ с чистой водой. Такое ощущение, что этот участок создан для таких случаев.
Мы уже миновали озеро и деревянный домик, который я видела однажды.
– И здесь совсем никто не жил? – Поинтересовалась я.
– По крайней мере мы никого не застали. А в прицепи, раньше здесь находились ваши соседи. Они были странные, не общительные, но у них была лошадь. Я понял это, когда нашёл следы, возле их калитки.
Теперь мы приблизились к большому кирпичному дому, над которым поднимался дым из печной трубы. Без долгих церемоний мы вошли внутрь. Запах тепла и еды ударил мне в нос. Я прислонилась к стене. У меня закружилась голова. Я очень давно не ела. Но сосед, ничего не заметив, повёл меня в кухню.
Несколько человек сидело на большом диване, а у печки, на коленях, возилась женщина, в до боли знакомой мне кофте.
– Мама! – Радостно закричала я. Она обернулась и выронила половник, которым что-то размешивала…
…
Меня сразу посадили на диван и накормили вне очереди. Порции здесь были маленькие, все экономили еду. Но кладовая оказалась довольно обширной.
Меня расспросили обо всём, но некоторые детали моей повести я так и не рассказала. Я запрещала себе даже думать об них, не то что произносить вслух.
В свою очередь новые жильцы дома Эруан тоже поделились со мной новостями. Многие решили, что в тяжёлые времена лучше держаться подальше от городов и перебрались сюда. Но были и те, кто наоборот уехал, или без вести пропал. Так или иначе, дачники постепенно стянулись к этому участку и стали жить чем-то вроде общины. Дом для этого оказался идеально приспособлен. Через внутреннюю каменную стену участка к нему было не так-то и легко пробраться. К тому же, у некоторых в домах оказались ружья для охоты. Их тоже принесли сюда и выдавали дежурным для охраны территории. Кроме ружей каждый старался приспособить как можно больше вещей, пригодных для хозяйства, со своих прежних участков, поэтому в большой дом снабжался практически всей необходимой утварью. Отапливали его ближайшей рощей, но потом поняли, что нужно сначала рубить деревья из той, которая находилась за забором возле прудов. Идти до неё было не далеко, а наши рощи можно было и поберечь до зимы, ведь никто не знал, какая тогда будет погода, если и сейчас всё было в тёмно- сером снегу. Тогда, с наступлением холодов лучше будет, если ближайшие к дому деревья окажутся под рукой. Эту идею охотно поддержали. Вообще все здесь старались быть дружелюбнее и терпимее друг к другу.
Мою машину перегнали к конюшне. Решили, что пригодиться.
Так я опять стала жить на даче. Каждый день, выходя на улицу, я видела из-за забора свой участок. Конечно всё безвозвратно изменилось в моей жизни, но я была счастлива, что снова обрела семью.
Наша община состояла человек из сорока. Довольно большой коллектив.
Основных строений на «частной территории» оказалось три. Конюшня, дом в котором все жили – зимний, и деревянный летний домик около озерца, в котором мы обнаружили кузницу. И мой папа начал осваивать кузнечное мастерство, взяв себе в помощники Эрнальдо, молодого человека лет 25. Так, от части сбылась моя детская фантазия, я жила, как люди 400 лет назад, и мой отец был кузнецом.
На всех здесь распределили свои обязанности. Каждый старался по силам быть полезным. С меня, как с самой младшей, требовали немного, но я сама настояла на том, чтобы со мной считались, как с остальными. Теперь я таскала вёдра с водой, разгребала дорожки от снега, помогала в готовке и колола дрова. Последнему я научилась, живя в лесу с Нуарельди.
А вообще, сильных мужских рук нам не доставало. К числу обладателей таковыми относился мой папа, чем я очень гордилась, но большинство живущих здесь людей были людьми уже преклонного возраста. И не смотря на все их старания, их дряхлеющие силы не могли заменить молодых здоровых мускулов.
С едой было плохо. Несмотря на большие запасы в кладовой, их едва хватало, чтобы прокормить 40 человек. Они заготавливались с расчётом на три – пять ртов, но никак не на всех дачников. Приходилось сильно экономить. На завтрак нам давали жиденькую кашу с крохотным кусочком сыра по выходным, и без всего по будням. Обедали мы похлёбкой, которая представляла из себя чуть солоноватый бульон, в котором плавали редкие дольки овощей, консервов или макарон. А на ужин каждый раз приходилось придумывать что-то новое, в зависимости от того, какие продукты заканчивались. Иногда это была картошка, всем выдавали по целой картофелине, иногда мы вскрывали несколько консервов и брали по кусочку мяса, прихлёбывая кипятком, а иногда просто пили чай с сахаром. Было ещё варенье, но его давали только больным.
Порции маленькие, их хватало на поддержание жизненных сил, но я всегда чувствовала себя зверски голодной. Но скоро я привыкла к этому ощущению и перестала обращать на него внимание. Да и желудок со временем свыкся и уже не требовал больше.
Я долго убеждала научить меня стрелять из ружья. Обычно ружья выдавали тем, кто уже до этого умел ими пользоваться. Пуль слишком мало для обучения. Но я была меткая, потому что хорошо владела арбалетом, и в конце концов мне всё-таки доверили ружьё. Училась я всего один день. Мне объяснили, как им пользоваться, и я самостоятельно выстрелила пару раз. Людей, владеющих оружием среди нас было немного, поэтому мои навыки сочли сносными.
Так что теперь на меня тоже возложили обязанность дежурить. "Дежурными" были те, кто должен с ружьём наготове следить за тем, что происходит за забором. И при случае нападения подать сигнал, а если что, и отбиваться. У нас было что защищать, поэтому такая мера не казалась излишней.
Дежурили всегда небольшими группами. Каждый на своём посту. Теперь мне по несколько часов приходилось сидеть на дереве, или прохаживаться по стене, высматривая неприятеля. Но с того самого момента, как на моих глазах убивали Стефа, у меня в голове накрепко засел вопрос "А смогла бы я на самом деле убить человека? Спускать курок гораздо проще, чем втыкать нож в живую плоть, но всё-таки… Смогла бы я? Вот попадись мне кто-нибудь из Нуар, и я бы выстрелила без зазрения совести."
Папа выковал мне несколько железных наконечников и сделал новые стрелы. Теперь их у меня было больше десятка.
…
По-прежнему холод властвовал над землёй. По-прежнему часто падал грязный, серый снег. По утрам, набирая воду из чистого озера, мне каждый раз приходилось пробивать ведром корочку льда, образовавшуюся в проруби за ночь.
Я подружилась со многими людьми, и всех знала в лицо и по имени. Сосед с малиной оказался интересным, умным собеседником, если найти к нему подход. Правда любил на всё ворчать.
– А где же ваша жена? – Спросила я его как-то, помня, что он всегда ходил с нейю.
– Она умерла год назад. От инфаркта. Ещё до катастрофы. Может оно и к лучшему…
Об случившемся в мире у всех сложились разные мнения. Иногда мужчины подолгу спорили про политику. Кто-то утверждал, что во всём виноваты американцы, другие говорили, что это трется мировая война, и где-то сейчас ведутся боевые действия, третьи считали, что это Россия нарушила какой-то там договор. И только я одна знала правду. Даже не знала, просто догадывалась. Ведь и я могла ошибаться…