«Соболь» был не против, стоял молча, иногда вздыхая радио и усиленно шевеля передним мостом.
В Стаханов, или по-другому – в Город, приходилось ездить примерно раз в неделю – после того, как прилетело по заправке в Первомайском, ближайшая база с топливом находилась теперь там. По времени это занимало часа три – дороги были раскатаны тяжелой техникой, а может быть сам по себе асфальт, как и полагается, стаивал вместе с зимним снегом. Один из мостов путепроводов был разбомблен, временная дорога проходила через разобранный железнодорожный путь. Земля там была ярко-красного цвета, после поездки приходилось буквально отмывать лобовое стекло.
В Стаханове была совсем другая жизнь. Если в Горском время работы магазинов и заведений общепита ограничивалось 15.00 или возможностями генераторов, если Первомайск скорее напоминал разбуженный улей, по которому взад и вперед носились камуфляжные пчелы, то Стаханов был уже почти мирным.
Там тоже было много людей в зеленом, тоже в пригороде стояли на обочине тягачи с танками и прицепы с новенькими орудиями, и даже дороги носили на себе печать раздавленности тяжелой техникой.
Но взгляд у людей был совсем другим – они бежали не только от дома до дома, но куда-то на работу. В супермаркетах можно было взять тележку и купить свежую выпечку, или рассчитаться банковской карточкой. А фастфуд уже не просто сосиска в тесте или беляш, зажаренный до черноты. Здесь предлагали несколько видов бургеров, множество вариантов шаурмы, картофель фри…
Работали СТО и шиномонтажки, на которых колеса меняли не только у "Камазов" и "Уралов" с грязными черными номерами, а и у разбитой старенькой шестерки, из которой шумно выходил большой и седой дед.
Стаханов, это было про некую мирную жизнь, к которой мы привыкли, которую не замечали на "гражданке", которую считали само собой разумеющейся.
Стахановский рынок напоминал барахолки из 90-тых – на входе всякая мелочевка и сигареты, дальше ряды с одеждой, в основном пятнистого и оливкового цвета, немного в стороне – овощные и продуктовые отделы. У входа, работающий светофор (!) и закусочные вперемешку с салонами сотовой связи. Даже выходной день, по-моему, это был понедельник, имелся у рынка.
Сейчас мы с Тотемом стояли у лотка с шевронами. Они были разложены по кучкам – разведчики, артиллеристы, казаки, водители.
Наши, конторские, были отдельно. Черепа, скелеты, “Наш бизнес смерть, и бизнес идет хорошо”, “Ничего личного – нам просто заплатили”, ну, и великолепное джамбо. Жест, который долгое время ассоциировался с выпить и пыхнуть, стал теперь самым популярным и часто повторяемым.
–
Вот эти, – я отобрал несколько, которые мне понравились, и те, которые заказал Кошман. Повезло, что все они оказались на одном прилавке, не пришлось искать в других местах.
–
Парни, ничего личного, жетон покажите, – продавец вопросительно смотрела на нас. – Шевроны Вагнеров продаем только Вагнерам.
Откуда это пошло – неизвестно, говорили, что наша СБ постаралась, провела воспитательные беседы с торговцами. Правда это или нет, но именно в Стаханове каждая такая покупка требовала подтверждения.
–
Да не вопрос, – я быстро вытащил жетон, висевший на шее,показал его стороной без надписей и снова спрятал под курткой. Сколько с меня?
–
Восемь шевронов по 200, итого 1600.
–
Переводом можно?
–
Шутник, да?
–
Ага, есть такое, – я отдал продавцу требуемую сумму, – аж,самому иногда страшно. Спасибо.
–
Приходите ещё, – продавец быстро теряет к нам интерес, переключаясь на следующих покупателей, – чего вам, парни?
В принципе, программа минимум выполнена, дальше бродим по рынку просто так, скорее из любопытства – не хочется быстро возвращаться домой. Цены, как и ассортимент, у всех примерно одинаковый – тут скорее выезжают на личном обаянии и очаровательности продавщиц. Вот такой незатейливый маркетинг.
–
Опа, – мой взгляд выхватывает из очереди возле ларька с сигаретами знакомую худую фигурку. С Молькино он совсем не изменился.
Невысокий, жилистый в своём камуфляже – ни разу не видел его в том, что выдавала компания. На всех построениях мы оказывались рядом, но почему-то никак не мог запомнить его позывной. Точно знаю, что ушёл в штурма, и даже, по-моему, это его не первая командировка.
–
Приветствую, братец, – он вздрагивает, услышав знакомый голос, некоторое время разглядывая меня, вспоминает и улыбается знакомой улыбкой.
–
О, привет! Как оно? Ты где?
–
Летаем, – улыбаюсь я.
–
А мы – стреляем
–
Да в курсе, вчера с Вашими вместе работали.
И тут возникает пауза, по сути мы же совсем не знакомы. В Молькино он оставался ночевать в лагере в палатках, а я уезжал в цех. И каждое утро на построениях мы обсуждали как кто провёл ночь, тащили куда-то БК, шли в друг за другом в ночных тренировках по тактике. И ещё в столовой часто садились за один стол. А теперь как-то вот раз и всë.
–
Ну, вы давайте, помогайте там нам лучше, – улыбается он.
Тут подходит его очередь для покупок сигарет, и мы оба, с облегчением прощаемся друг с другом.
–
Что-то не так? – видя мою грустною рожу интересуется Тотем.
–
Да нормально всё, просто подумалось, сколько хороших людей сейчас вокруг нас, а мы даже об этом и не знаем. Мимо нас проходят, даже проносятся – и уже, наверное, больше никогда не пересечемся.
–
А я? А как же я? – Тотем делает грустную мордочка Карлсона из мультика
–
А ты – бплашник, и к хорошим людям не относишься априори
–
Сука, – сплевывает Тотем. – Ну, и фиг тебе тогда, а не “Давай ещё посмотрим, давай ещё один круг”
–
Обиделся что ли, я же пошутил.
–
Мы – бплашники шуток не понимаем, мы парни простые и незатейливые. Вот прямо от сохи и лопаты.
Я смотрю на его руки – нет там нет ни мозолей, ни заусенцев. Так себе – сохато-лопатый парень получается.
Улыбаюсь:
–
Хот дог будешь?
–
Не подлизывайся, – Тотем рассматривает витрину с фастфудом. – Но! Я очень рад, что ты осознал свои ошибки. Плохо только, что неверно оценил глубину своего падения. Там не просто хот-дог, а как минимум двойной бургер, именуемый “Разорви еб*ло” корячится. И бутылка колы.
–
Кофе три в одном – не больше!
–
Я не пью кофе с сахаром
–
Я в курсе, – смеюсь я, – поэтому и предлагаю.
–
Будем считать, что договорились.
На улице начинается дождик, но вокруг много хороших людей, а в животе уже начала переваривается булочка с котлеткой.
Очень мало надо человеку для счастья.
Глава 12 Соль даром
Марс – четвертая планета от Солнца, расположена между Землей и Юпитером. Исходя из данных в общем доступе – ни одной ноги человека на Марсе пока еще не было замечено. Несколько марсоходов катались туда-сюда, один даже вроде бы еще там жив-здоров и периодически СМСит своим создателям. Пейзаж мутный, практически нет воды и очень много красной пыли.
Я готов полететь на Марс. Не то чтобы я там всё знаю, но красные пылевые бури переживал уже ни раз. Это когда перед тобой едет кто-то большой и бронированный, пылит нещадно, и неизвестно, когда он остановится. И обогнать тоже нельзя – из пылевой завесы на встречке неожиданно возникают такие же монстры, или “Соболи”, или “Жигули”, а иногда и велосипеды со своими хозяевами. Тянешься до бетонки, закрыв окна и немного прищурив глаза. Кочки, ямы, выбоины – кто их разберет и видит. Пылит танк, ждём остатки асфальта – ну, где же ты, Попасная?
Мы переезжаем. Опять и в очередной раз. Слишком далеко отодвинулась ЛБС от нашего последнего места работы – разведчик почти треть времени тратит на пересечение условной границы и возврат обратно. Военные подтянули РЭБ, что-то прячут, и периодически мы теряем связь с самолетиком, даже не залетев на сторону противника.
Давно уже были разговоры о необходимости переезда. Честно не хотелось, только зажили по-человечески. Но за неделю потеряли и чудом нашли разведчика, а потом сразу два ланцета ушли куда-то не туда – объективно никого не взорвали и даже не напугали. Один потерялся сразу за линией, а второй туда и не долетел. Антенна крутилась, операторы матерились, периодически появлялась картинка. Но вернуть контроль над чудо-оружием никак не получалось.
–
– Переезжаем в Соледар, – Командир после потери ланцета вызвал радистов, а сам с Мопедом укатили искать дом.
Радисты были быстры и мобильны – прибыли, разобрали, загрузили – еще солнышко не успело закатиться.
С накопленным добром было сложнее – грузились пару часов, соседи смотрели неодобрительно, ворчали что-то про мародеров. Но это было не про нас, нам лишнего не надо, у нас уже всё есть и так. Теперь вот едем по марсианской дороге – видимость ноль, идем по приборам.
Командир сам за рулем – примета так себе. Как показала практика, стоило ему немного проехаться, и автомобили начинают сыпаться, причем ведет он аккуратно, можно сказать с нежностью и любовью. Но почему-то именно тогда наш Соболь начинает кашлять, чихать, и даже что-то отваливается. Первым, кстати, покинул чат Bluetooth на магнитоле. Сразу за ним на очередной кочке попрощались тормоза. Даже не знаю, что было хуже – отсутствие музыки или торможение двигателем в условиях отрицательной видимости.
Марсианский пейзаж закончился, парни закурили – наш пятиместный “Соболь” не спеша катил, используя законы термодинамики и земного притяжения. Тотем и Мопедушка соревновались, кто красивее выпустит колечко, я честно пытался дремать, но сразу после пылевых бурь Пятой планеты начались лунные асфальтовые пейзажи. Попаску пролетели незаметно.
Когда я первый раз проезжал через этот город, то казалось, что там нет ничего живого. Был то ли февраль, то ли март – здания панельных пятиэтажек, скрипящие на ветру фасады, местами отсутствие крыш и целых этажей, и на площади остатки символа мирной жизни – обгорелое сердце с разломанной буквой I рядом.