– Что хотел этот хитрец? – хмуро спросил брат Гудрун у Северянина.
– Звал в гости.
– Лучше ночевать в болоте, чем у него в гостях, – уверил Глум.
– Мы так ему и ответили, – усмехнулся кузнец.
– Олав, ты был прав, – признал Глум, тревожно вглядываясь в бесконечные ряды болотных кочек. – Этого бездомного проходимца Льота наверняка подослал Харек Меняла, чтобы помешать вам.
– Если бы не вы, они бы набросились на нас, – сказал Сверкер, бережно укладывая стрелу в мешок.
– Не гоните, будем держаться рядом, – Глум Свенсон помахал кому-то позади рукавицей. – Лучше мы верхом поедем впереди. Я, Арнвид Богатый, Торир Белоглазый и оба его брата. Тогда никто не посмеет напасть на вас.
– Один час опоздания на тинг – и судьи вас не будут слушать, – сказал приемный отец Гудрун, Торир по прозвищу Белоглазый. – Олав, ты вежливый человек, но больше ни с кем не разговаривай на дороге. Лучше сразу хватай топор и руби их!
Глава тридцать вторая
В ней Сигурд Короткая Нога пьет за гостей, Горм знакомит Дага с младшими ванами, а се-конунг вскрывает вены
– Смотри, сын мой. Впереди – усадьба нашего морского конунга Сигурда!
Олав Северянин тронул коня. Даг сидел позади отца, и, чтобы разглядеть дорогу, ему пришлось свешиваться набок. Позади неспешно трусили скальд Горм Одноногий, мясник Магнус и еще четверо данников из богатого хозяйства бонда Северянина. Быстро скакать не могли, скорость каравана сдерживали сани. Хильда сама правила лошадьми, другие женщины сидели тихо в глубине саней, кутались в шубы.
Даг выглянул из-за отцовского плеча. Пологие холмы, заросшие лесом, образовали впереди почти круглую котловину. Раскатанная снежная дорога вилась среди вековых сосен, исчезала под темным покровом и снова появлялась тоненькой юркой змейкой среди домов. Усадьба Сигурда Короткая Нога совсем не походила на скромное поселение Северян. Не походила она и на шумную торговую Бирку, куда Даг ездил с отцом в прошлом году. Столичная Бирка поражала роскошью, многоязычьем и пьяным весельем. Усадьба морского конунга издалека походила на настороженного умного пса. Сразу чувствовалось, что чужих здесь не любят и не ждут. Несколько ровных рядов домов, скрепленных изгородями, вал с частоколом, сторожевые вышки, и… где-то там, за парящим снежным маревом должен был находиться конец пути – излучина со Столбами Совета.
Усадьба богатого конунга давно превратилась в деревню. Здесь получали кров, наделы и работу многие дренги, отслужившие в ополчении, здесь принимали на новую службу молодых дружинников, здесь селились старые друзья морского конунга, не желавшие возвращаться в свои края. Даг слышал в разговорах старших, что славный морской вождь только с виду предан Упсале и верховной власти, а на деле сколотил собственный флот…
Позади раздался лязг металла и топот копыт. Мужчины схватились за оружие, но тут же расслабились. Спутников Северянина догоняли вооруженные хускарлы Арнвида Богатого. Арнвида везли в санях, рядом скакали взрослые сын и двое племянников с копьями, за санями бонда вели животных, приготовленных в подарок конунгу-жрецу.
Мужчины обнялись, обменялись новостями.
– Много народу соберется на тинг, – заметил старина Горм. Привстав на стременах, он пристально вглядывался в бесконечные черные точки, с трех сторон стекавшиеся в долину. – Я помню, как было девять лет назад, когда собирались на праздник Дизаблот! Тогда мы славно повеселились! Я привез из викинга двух германских графов, и мы повесили их в Священной роще!
– Хо-хо! А скоро мы подвесим в Роще проклятых христиан! – весело откликнулся Магнус.
– Отец, зачем нам вешать этих… как их… христиан? – растирая замерзшие уши, осведомился Даг.
– Раз в девять лет Отцу павших нужна великая жертва. Через месяц после тинга начнется Дизаблот, Великая жертва. Если…
Кузнец не договорил, но мальчик и так понял, что отец намеревался сказать. Если тинг пройдет успешно для Северян, если не будет долгой кровной мести, если все останутся живы… тогда они непременно поедут на праздник Девяти.
Черные точки за лесом двигались. Постепенно стало понятно, что со всех сторон к деревне стекаются десятки всадников и повозок.
На ночлег остановились в главном доме Сигурда Короткая Нога. Сам Сигурд лишь утром вернулся из военного лагеря, где тренировал ополченцев.
Дагу еще никогда не приходилось бывать в таком большом и удивительном жилище. Пожалуй, в длину главный дом в усадьбе Сигурда в два раза превосходил постройки Северянина. Помимо вместительной пиршественной залы, здесь имелась громадная кухня с двумя очагами, вкопанными в землю котлами и штук пять отдельных спален. Разинув рот, мальчишка бродил по дому, который казался ему настоящим дворцом. Никто не мешал восьмилетнему Северянину осматриваться, поскольку все носились из угла в угол, подготавливая вечернюю трапезу. В котлах вкусно булькало мясо, в одном варили барана, в другом – поросенка.
Слуги крутили вертела с дичью и птицей, женщины хлопотали вокруг хлебной печи.
– Конунг-жрец приехал! Конунг приехал! – разнеслось по двору.
Женщины стремительно выбежали и спрятались в дальних комнатах, мужчины как один вскочили, желая поприветствовать высокого гостя. С престарелым жрецом во двор ввалилась целая свита. Конюхи Сигурда сбились с ног, разводя к яслям коней.
Мясо выставили прямо в переносных котлах. Девушки обходили гостей, наполняли кубки и чаши. Красивых кубков и рогов на всех не хватило, в ход пошла и глиняная посуда. Конунга-жреца под руки ввели два молодых помощника. Никто не прикоснулся к еде, пока жрец обходил углы. Старик шептал молитвы, брызгал кровью в огонь, его молодые служки повторяли за ним нараспев.
Наконец, от хозяйки дома через головы пирующих поплыл огромный, дивно украшенный рог для праздничного питья. Сигурд Короткая Нога, кряжистый, мощный мужчина, прихрамывая, вышел на середину залы, поднял рог двумя руками. Гул голосов стих.
– Славный молодой мед я пью во здравие Отца Павших! – громогласно изрек морской конунг.
Даг никогда бы не поверил, что один человек способен за раз выпить столько крепкого эля. Гости засмеялись, одобрительно завыли, застучали ножами, пока хозяин осушал рог.
Веселье началось. Конунга-жреца, в его пышном собольем плаще, усадили напротив хозяина, в резное дубовое кресло. Поднесли ему лучшие кушанья. Жена се-конунга сама подкладывала верховному лучшие куски.
– Выпьем за победу нашего конунга над врагами! – провозгласил хозяин. – Выпьем за победы нашего храброго лейдунга! Выпем за то, чтобы слава свеев катилась по миру!
Бонды снова вскочили. Сидя в уголке, в дальнем ряду, Даг начал догадываться, что перед ним разыгрывается своего рода представление. Никто не пытался говорить лишнего, никто не перебивал знатного хозяина. Скорее всего, все заранее знали и ожидали именно таких слов. Рог для праздничного питья пошел по кругу.
– Выпьем за могучего Ньерда, за его попутные ветра и добычу в дальних морях!
Следующий тост произнес конунг-жрец:
– Выпьем за доброго Фрейра, что приносит нам обильную жатву и приплод!
Голоса становились все громче, взрывы хохота покрывали отдельные разговоры, поленья трещали в очаге, тюлений жир капал из светильников. Слуги зажгли свечи, в дальнем углу зазвучали струны кантеле, запели флейты.
– Я пью этот славный мед за мир в Свеаланде! – объявил Арнвид Богатый. – Пью за то, чтобы наши мечи обнажались только на землях наших врагов!
Бонды опрокинули в себя еще пару бочонков эля. Многие разделились на группы, болтали об урожае, вспоминали минувшие сражения, кто-то хохотал, кто-то показывал в лицах, как дрался сразу с пятью противниками. Неожиданно гомон стих, даже музыканты прекратили играть. Се-конунг, на правах вождя, поднял тост за умерших родителей и близких.
– Пусть каждого ждет лучшее в небесной усадьбе! – тихо сказал Сигурд Короткая Нога. – Пусть не иссякнет такой же сладкий мед в краях, где нашли приют наши родичи!
Выпили в тишине, а затем с удвоенной силой застучали ножами.
После сытного ужина, когда слуги подлили жира в светильники, старина Горм поманил Дага во двор. Упрямый скальд считал, что упражняться нужно ежедневно при любой погоде. Мальчишке очень хотелось послушать, что говорят старшие, но ослушаться старшего родича он не мог.
– Будем прыгать, – заявил Горм, натягивая перчатки. – Мне нет дела, чему научат тебя в Упсале. Если ты туда попадешь… Зато я знаю точно, что нужно настоящему викингу!
Следующий час Даг непрерывно прыгал, уворачиваясь от копья. Одноногий тыкал копьем в снег, норовя попасть в ногу, приходилось уворачиваться на узкой полоске земли. Убедившись, что мальчик добросовестно выучил наставления, скальд подхватил в левую руку второе копье. Дагу он приказал взять короткую сулицу без наконечника.
Теперь прыгать стало в два раза сложнее!..
Слегка покачиваясь, Олав вышел во двор проверить, как слуги накормили и почистили коней. Из темноты он долго наблюдал за вертким мальчишкой. Кузнец не нуждался в свете, его зоркие глаза различали прыжки сына и в полном мраке.
– Хорошо, мальчик, хорошо… – повторял он, поглаживая теплую морду коня. – Когда придет время, конунг-жрец будет доволен. Я привезу ему настоящего воина…
Закончив с упражнениями, Горм позволил парнишке умыться снегом. Затем они вдвоем направились во внутренний двор, где при свете факелов готовилось ночное жертвоприношение. Даг был ошарашен обилием деревянных статуй. Каждую статую укрывал навес, у ног идолов стояли жертвенные чаши и лежали целые груды подношений.
– Это сам Один, Отец Павших, – обнимая Дага за плечо, вполголоса объяснял Горм. – Его зовут так потому, что все погибшие в битвах становятся его приемными сыновьями. Еще он покровитель всех, кто умеет складывать стихи. Если ты выучишься складывать драпы, Отец Павших будет всегда с тобой… Смотри, у ног его лежат два волка, а на плечах сидят два мудрых ворона. Они доносят Отцу обо всем, что происходит в трех мирах!