И вот пришел такой момент, когда в лагере эстов на горизонте с севера увидали огромную, будто лес, армию Пестователя. Четыреста лестков в белых плащах и на лошадях приблизились и постепенно окружали с боков лагерь эстов, в котором стояли одни шалаши. Но они не атаковали, как ожидал того Дывина, но выстроенные боевыми порядками отряды неожиданно остановились в в пяти стаяниях[15] от лагеря и, казалось, чего-то ожидали. У Дывины под командованием еще более шести сотен способных сражаться воинов, в основном — пеших и не столь хорошо вооруженных, как воины Пестователя. Догадывался вождь эстов и о том, что если он сам ударит на Пестователя, из града тут же выйдут его защитники и нападут сзади на его людей. Так что его ожидало поражение, смерть или неволя. То же самое должно было наступить, если бы Пестователь дал приказ атаковать лагерь эстов, но тот, казалось, не знал об этом или же не желал поражения Дывины. Стало ясно, что нужно высылать к нему переговорщиков и искать какие-то пути к примирению, так как Пестователь не жаждал эстской крови, а, казалось, прибыл сюда только лишь затем, чтобы спасти град Ленчица.
С пятью эстами направился Дывина к Пестователю, которого можно было узнать по золотому панцирю и золотому шлему с конским хвостом.
Пестователь со Спицимиром направились навстречу Дывине, но проехали не более полтора десятка шагов от собственного войска. По сути своей Дывина верно догадывался, что Пестователь не желает боя, так как носил в себе тайный замысел, чтобы сохранить своих воинов ради завоевания Края Крылатых Людей. Он мечтал познать тайну долговечности.
— О, Господин и Пестователь! — воскликнул Дывина, остановившись на безопасном расстоянии от Даго со Спицимиром, пускай за его спиной имелось целых пять воинов, а у тех — ни одного, но эст полян боялся.
Пестователь немного знал язык эстов, но молчал. Только Спицимир сделал рукой знак, давая Дывине понять, что когда разговариваешь с Пестователем, с коня необходимо сойти.
Дывина покорился, сошел с коня и поклонился Пестователю.
— Позволь нам, господин, уйти отсюда, и мы оставим град в покое, — заявил он.
— А зачем мне это делать? — спросил у него по-эстски Пестователь.
— Потому что не с тобой мы развязали войну, а с Длинноголовыми, которые заключили мир с твоими врагами, Крылатыми и Караком.
— Я накажу их за это, — кивнул Пестователь. — Но так случилось, что сейчас они отдались в мое пестование.
— Хорошо, мы отступим от града и отправимся назад, в свои земли, — пообещал Дывина.
Был он мужчиной среднего роста с необычайно широкими плечами. На нем был тулуп мехом наружу, на голове — волчий череп, на боку висел франконский длинный меч. На налитом жиром лице торчали маленькие, хитрые глазки, постоянно находящиеся в движении.
— Хочу ваших пленников, — сказал Даго.
— Поздно, господин мой. Они ушли много дней назад и теперь уже на Мазовии, — беспомощно разложил руки Дывина, чрезвычайно радуясь тому, что ему в голову пришла идея отослать добычу, пленных и скот домой заранее.
— В таком случае, я требую ваше оружие, — сказал Даго. — Сложите его в одну огромную кучу. Оружие оставляют себя только вожди, но не более трех десятков.
— Невозможно, — рассердился Дывина.
— Тогда мы ударим на вас с двух сторон. Я — спереди, а Ленчиц — сзади. Тот из вас, кому удастся уйти в живых, дождется героических песен. Но еще более красивые песни будут спеты про убитых.
Дывина завернул к своим и начал совет с эстскими вождями. Тем временем, Пестователь еще ближе подошел со своим войском к лагерю эстов, а те уже поняли, что очутились в ловушке.
Через какое-то время Дывина вернулся и сошел с коня перед Пестователем.
— Какова у нас может быть уверенность в том, что ты не скрываешь измены в сердце и не нападешь на безоружных?
Тогда Пестователь достал из седельной сумки своего коня золотую цепь с крестом, ту самую, которую вместе с титулом графа получил от Людовика Тевтонского. Цепь он бросил под ноги Дывине.
— Надень себе на шею эту цепь с удивительнейшим знаком креста, и ты будешь в безопасности, — заявил он. — Мне рассказывали, что великому цезарю ромеев, Константину, ночью перед битвой приснился сон, что если возьмет он в руки знак креста, то будет в безопасности и даже победит врагов. Я не хочу, чтобы ты меня победил, но желаю, чтобы ты ушел отсюда в безопасности. Думай быстро, иначе вскоре я издам боевой клич.
Дывина поднял с земли золотую цепь. Жадность затмила свойственную ему предусмотрительность. Такая цепь стоила более двух десятков невольников. Пестователь же не мог обмануть, поскольку, как сам слышал, считал себя великим властителем. Впрочем, сами они же не ударили на его землю, но пришли в край неприятеля.
— Ты клянешься, господин, что мы будем в безопасности?
— Клянусь, что ты уйдешь отсюда безопасно, — поднял правую руку Даго.
Дывина вернулся к своим. Почти что шесть сотен эстов бросило оружие и выстроилось в маршевую колонну. Во главе колонны были племенные и родовые вожди, которым Пестователь разрешил остаться при оружии.
Ряды лестков в белых плащах расступились перед идущими. Они впустили эстов в свои ряды, жадно глядя на кучу брошенного оружия. На валах града показались все его защитники, даже вынесли на ложе старого Ленчица, чтобы он стал свидетелем ухода врагов.
И тут Спицимир задул в рог, а к лесткам обратился их повелитель и господин:
— Если в ваших вёсках не хватает рабочих рук, забирайте себе, сколько хотите, остальных же убивайте, как и я это стану делать.
Сказав это, он вытащил из ножен свой меч и ударил коня шпорами. То же самое сделали почти что четыре сотни лестков. С двух сторон ударили они на первую колонну беззащитных эстов, стали хватать их и связывать веревками, а тех, кто не желал идти в неволю, убивали. Три десятка родовых и племенных вождей начали защищаться, но тут из града выехали лестки во главе с Ленчицем Малым, который, несмотря на раны и общую слабость, решил успокоить жажду мести неприятелям.
Одни эсты защищались от лестков, другие бросились в беспорядочное бегство, испуганно вопя. Но догоняли их конные воины Пестователя, забрасывали веревки на шеи или секли мечами. Говорят, что более сотни эстов было убито, более четырех сотен взято в неволю, всего лишь сотне удалось сбежать в направлении Мазовии.
— Предатель, изменник, сразись со мной! — кричал Дывина и даже убил двух лестков, пробиваясь к Пестователю.
Повернул к нему коня вождь полян и, подняв руку, приказал эсту остановиться.
— Почему это ты называешь меня предателем и изменником? — спросил он. — Таким можно назвать кметя или простого воина. Я же всего лишь нарушил присягу, а это уже входит в искусство правления людьми.
Вытащил Пестователь свой меч и съехался с Дывиной. Они ударились щитами, после чего кони разъехались и вновь повернули. Только в третьем сближении Даго ударил Тирфингом по волчьему черепу на голове эста, сбросил того с коня, после чего, уже соскочив с Виндоса, на земле, отрубил Дывине голову и забрал золотую цепь с крестом. Рассказывают, что стоя над трупом врага, воскликнул Даго:
— Бог христиан всегда помогает лишь тем, кто сильный и умелый! Потому-то, Дывина, он помог Константину, а не тебе.
На заснеженном поле валалось множество трупов, бегали кони без всадников, а лестки то добивали отдельных эстов, то вели их целые кучи в веревках. Храбрецом показал себя и Ленчиц Малый, который, несмотря на рану и общую слабость, убивал даже тех безоружных, которые желали отдаваться в неволю.
Спицимир придержал какого-то молодого лестка.
— Подъедешь к Ленчицу и вонзишь ему копье в спину, — приказал он.
Тот лестк, которому только-только исполнилось восемнадцать лет, и который впервые принимал участие в битве, просто онемел.
— А разве не отдался он в наше пестование? — спросил юноша.
— В пестование мы берем только мертвых князьков, — посмеялся Спицимир. — Ты зачем натянул белый плащ лестка? Разве не учили тебя защищать свободу? Разве тебе не известно, что для молодого княжича благородно умереть, защищая свой народ?
И он положил руку на рукояти своего меча. Тогда тот молодой лестк галопом промчался к сражавшимся, вонзил копье в спину Ленчица Малого. Люди на валах видели, как Ленчиц Малый упал с коня и остался лежать на снегу, им, вроде, и показалось, что сделал это воин Пестователя, но они не поверили своим глазам. Ибо в вихре боя сложно угадать, кто и кого бьет и убивает.
Потерял сознание Ленчиц Белый, увидав смерть своего сына, и его отнесли в его комнаты. На полях и на замерзших болотах перед градом все еще, то тут, то там, вспыхивали стычки, вязали пленных, ловили лошадей. Но Пестователь уже въезжал в град через открытые ворота, сидя прямо в седле, в своем золотистом панцире и в окровавленном плаще. Защитники града с ужасом глядели на одинокого всадника на белом коне.
Старый Долята, военачальник Длинноголовых, пеший и с обнаженным мечом в руках, загородил дорогу жеребцу Пестователя.
— Стой! — вскричал он. — Я видел, как твой воин убил нашего князя. Ты нарушил присягу, Пестователь. Нарушил клятву, данную нашему молодому князю. Позор тебе!
— И кто ты таков, что осмеливаешься так говорить? — спросил Даго, удержав Виндоса.
— Я Долята, военачальник.
Сказав это, он сбросил с головы шлем и встал перед Пестователем с лысой, вытянутой головой и седыми прядями волос на черепе.
— А разве твое место не было там, на поле битвы? — с издевкой спросил Пестователь, указывая на усеянные трупами поля перед градом. — И не должен ли ты, как военачальник, тоже благородно умереть, защищая свой народ?
— Я здесь, чтобы защищать князя, — гордо ответил ему на это Долята. — Не позволю я тебе убить его, клятвопреступник!
Пестователь огляделся по сторонам. Уж слишком неосторожно заехал он в град. Теперь напротив него стоял Долята с обнаженным мечом, к ним присматривалось множество пеших воинов с копьями и дротиками в руках. Выражение на их лицах сло