Откуда должен был прибыть враг, Эпония не знала; самое большее, могла лишь догадываться. Поздней весной в Срадзу прибыл посланец из Державы Полян и привез свиток бересты, на которой чернилами нанесены были магические знаки. Князь Серадз уже не помнил древнего умения запечатлевать мысли и слова, но жрицы Крылатых Людей этим магическим знанием обладали. Так что прочла Эпония своему прадеду слова и мысли, запечатленные на бересте:
«Я, Даго Господин и Пестователь, Дающий Волю и Справедливость, Страж Нравов и Отец Мудрости, прошу жрицу Эпонию из народа Крылатых Людей сделать меня долговечным».
Странной была эта просьба. До сих пор никто еще из чужого народа не обращался с подобным требованием к повелителю Крылатых Людей. Если бы это сделал какой-нибудь могущественный князь, король[24] или цезарь, тогда, возможно, Серадз с Эпонией серьезно рассмотрели бы его просьбу. Но слово «Пестователь» ничего для них не значило, пускай даже если этот человек призвал к существованию державу полян. Непобедимыми были Крылатые Люди и не боялись они никакого соседа. Потому-то, без долгих размышлений, тоже на бересте, Эпония написала ответ Пестователю:
«Пускай вначале вырастут у тебя крылья, и тогда получишь долголетие».
Не был ли подобный ответ заревом будущей войны? Разве не слыхали они, будто бы Пестователь этот родом был от великана Само, а отцом его был Боза, последний из спалов? Так что с севера наверняка грозила Крылатым опасность, хотя сон и не говорил, откуда прибыли великаны, рубящие Крылатым их крылья.
…На рассвете, в прохладном воздухе нарождающегося дня, четыре всадника — Пестователь, Фулько, Лебедь Рыжий и Авданец — покинули Гнездо и направились к дороге, ведущей к границе державы Крылатых Людей. Они ехали мимо стерней от убранного проса и ржи, мимо обширных лугов, на которых паслись большие стада рыжих коров. Тракт был широким, так что они могли ехать один рядом с другим, стремя в стремя. Они обильно позавтракали, до наступления самой жар надеялись добраться до леса, отдохнувшие кони время от времени вырывались из строя, чтобы сменить рысь на галоп. Воины на лошадях выглядели богато, на каждом был белый плащ, шлем с хвостом из конского волоса; блистали серебром или золотом их панцири и кольчуги, укрепленные бронзовыми нашлепками щиты и инкрустированные драгоценными камнями фибулы, соединяющие плащи на правом плече. Кони тоже выглядели богато в вышитых золотом чепраках, в бронзовых нагрудниках и с тяжелыми седлами с серебряными оковками. В специальных захватах у стремени находились копья с клочком красной ткани, на которой белыми нитками вышито было подобие птицы с распростертыми крыльями. Шпоры всадников были мастерски выкованы из золота, а за одну серебряную подкову, которыми кони звенели по полевым камням, кметь мог бы купить невольника. Притороченные к седлам бурдюки с вином и кожаные сумки с вяленым мясом свидетельствовали о том, что путешественники привыкли вкусно есть и пить. На плече одного из всадников, толстого великана, сидел черный ворон и внимательно оглядывался по сторонам.
— Ты, Авданец, сделался толстым и ленивым, — насмешливо сказал Пестователь. — Твой ворон давно уже не кружил над враждебными полями. Слышал я, ничего ты не делаешь, только размножаешься. Я столько битв провел в последнее время, но ни в одной из них Авданец не принимал участия.
— Целая хоругвь всадников ждет твоих приказов, светлый мой господин, — защищался Авданец. — По твоему приказу более шести сотен моих щитников вскоре будут ожидать в Гнезде. Думаешь, сидели бы шлензане так спокойно, если бы я слишком уменьшил силу Авданцев? В течение двух месяцев во всех моих кузницах изготавливали мы для войска шипастые шары на цепях. Ними ты победишь Крылатых.
Тут отозвался граф Фулько:
— Пестователь приказал нам жить в голоде на границе и грабить в краю Крылатых. Потому знаю я, сколь страшна их конница, когда с ужасным шумом сталкивается она с неприятелем и пугает лошадей. Как могут помочь шипастые шары? Таким шаром сложно достать крылатого всадника. Если у него имеется меч, такой же длинный, как меня, пока замахнешься таким шаром — ты уже труп.
— Эти шары предназначены для щитников, граф. Это они примут на себя первый удар крылатой конницы и этими вот шарами на цепях станут разбивать ноги лошадям, — пояснил Авданец.
Изумлен был граф Фулько хитроумием вождей Пестователя, пожалел, что не он это выдумал эти шипастые шары, ведь до сих пор в постоянных стычках с Крылатыми потерял он многих своих воинов. Его не пригласили на военный совет в Гнездо, но стало ему ведомо, что вначале на битву с Крылатыми отправятся щитники, а уже потом — конница. Только сейчас до него дошло, почему так должно было стать. Испытал он изумление предусмотрительностью Пестователя, вот только ненависти в этом изумлении было еще больше.
Пестователя же не удовлетворяли шипастые шары, выкованные кузнецами Авданца. Все время мучила его мысль, что имеется какая-то другая тайн непобедимости Крылатых Людей.
— Вот удивительно, — размышлял Пестователь вслух, — край Крылатых Людей, кода Херим нарисовал его на пергаменте, показался мне таким небольшим, что я мог покрыть его половиной своей ладони. И никто до сх пор не сумел его победить. Рассказывают, что когда-то пробовал сделать это Карак, но понес поражение. Получил он от Крылатых лишь то, что те ему выплачивают ежегодную дань. Война обходит этот край, но я должен через него пройти, чтобы когда-нибудь померяться силами с Караком. Не время сейчас мелким краям. Идет гонка: кто присоединит к себе больше и больше. Впоследствии крупны державы застынут в своем могуществе и начнут серьезные войны, и на каждой стороне встанет неизмеримая сила. Лебедь Рыжий, вот ты из птичьего рода, так что должен ты знать тайну Крылатых.
Лебедь Рыжий был последним из когда-то могущественного рода Лебедей. Выбил их Пестователь, подобно как и других богачей, взять хотя бы Дунинов. Но вот ему жизнь сохранил и позволил размножаться. Совершенно неожиданно вызвал его Пестователь пред свое лицо, и вот теперь Лебедь Рыжий ехал стремя в стремя с наиболее могущественными людьми Края Полян — с кузнецом Авданцом, с не любимым никем графом Фулько, а прежде всего — с самим Пестователем, удивительным и грозным.
— Прав ты, господин, считая, что родом мы из Крылатых Людей, — осторожно начал Лебедь Рыжий. — Но разделение случилось уже давно, когда еще жили стародавние спалы, твоя кровь, господин мой. Нашей птицей является гордый лебедь, они же, Крылаьые Люди, почитают аистов и лошадей. На самом же деле они отдают честь разным птицам, вырывают у них перья, затем выстраивают из них крылья, чтобы сделаться подобными птицам. Летать они не умеют, но, почитая лошадей, сделались самыми лучшими наездниками. Имея под собой лошадей, а крылья на плечах — они непобедимы. Когда близятся они, это так, господин, словно бы страшный вихрь близится. И не знаю я коня, который не испугался бы, слыша этот чудовищный шум.
— Выходит, в их военном искусстве нет никаких чар?
— Нет, Пестователь. Просто с ними невозможно сражаться с помощью верховых, им следует противопоставить пехотинцев.
Лебедь Рыжий повторил то, о чем Даго знал от людей, знакомых с краем Крылатых, и от разведчиков. Только не верил он никому, потому и выбрался на самый край державы соей, чтобы своими глазами и на месте убедиться в том, какие ловушки и какие опасности могут им угрожать. Никого из окружения Пестователя это не удивляло, поскольку правдой было то, что повелитель их не только становился во главе своих армий, но и любил сражаться сам, подвергая себя самым серьезным опасностям. Только граф Фулько был этим удивлен и, едучи с Пестователем стремя в стремя, ежеминутно окидывал его внимательным взглядом, размышляя над тем, вот что бы случилось, если бы он вытащил неожиданно меч из ножен, рубанул ничего не ожидающего Пестователя, убил его, после чего сбежал бы к Крылатым или к князю Караку. Остался бы тогла Край Полян, если бы на него напали Крылатые или пошел походом Карак с Хельгундой?
И лишь одно удерживало Фулько: мысль о том, что Даго обладает силой творить чары, то есть, вытащенный из ножен меч мог бы вдруг превратиться в змею или сделаться мягким, словно член, когда извлечешь его из женщины. С чарами Даго Фулько уже познакомился в ходе первой с ним встречи, да и потом, когда знакомился он с Краем Полян. И никто уже не был в состоянии лишить его уверенности, что без помощи волшебства за столь короткое время смог Пестователь из практически ничего сотворить сильную державу.
Так что ненавидел Фулько Пестователя. Всей душой ненавидел, всеми своими мыслями. Никогда он не забыл унижения, которое познал во время их встречи на берегу Нотеци, когда голый и беззащитный Пестователь отобрал у него Арне и власть над воинами из Юмно, а потом милостиво эту же власть возвратил и позволил построить лагерь на реке Нер. Зачем он так сделал? Ради каких таинственных целей пожелал он использовать графа Фулько и его воинов? Почему — хотя и обещал им двойную оплату — давал так мало пропитания и денег, что воинам пришлось грабить соседние вёски, пробуждая все большую ненависть у народа.
Конечно, граф Фулько мог бы собрать своих людей и пробиться через край Крылатых Людей к Караку и Хельгунде, как он обещал это князю Хоку. Но, помня о чарах Пестователя и узнав могущество его армий, не верил он уже, что Хельгунда хоть когда-нибудь может вернуться на трон в Гнезде. Так что не туда вела дорога, чтобы отомстить Пестователю и отщипнуть немного из громадных богатств, собранных в сокровищнице Гнезда. Единственной особой, с которой следовало бы связывать надежды на месть и добычу — как он сам уже сумел сориентироваться — была Зифика, повелительница Мазовии, желавшая, чтобы не маленький Лестк, а ее сын Кир был наследником Пестователя. Так что как раз к ней послал граф Фулько одного из своих воинов, в тайне предлагая Зифике оружную поддержку, если она того пожелает, и если придет к тому подходящий момент. Ответа от Зифики он еще не получил — и он даже вздрогнул от страха, что с ним будет, если люди Спицимира или Херима схватят по пути посланца к нему от Зифике. Разве не видел он, как наказал Пестователь изменника Чеслава из Честрами?