— Шлёнжане платят дань Сватоплуку. Разрешит ли он завоевать нам их ополья?
— Мы тоже станем платить ем дань. Еще большую, чем это делают вольные ополя Шлёнжан. Падем на колени перед Сватоплуком и сделаемся его вассалами. Он поймет, что для него будет лучше брать дань от двух властителей, чем от десятков жупанов из свободных ополий. Жупаны его обманывают, мы же будем честными.
— Ты прав, Одилен. Если я одержу победу над дядьями, пускай станет так, как ты говоришь.
Они поцеловали друг друга в губы в знак братства, и Одилен по берегу реки вернулся в град, ну а Дабуг Авданец со шкатулкой в руке отправился в свой сарай.
Утром же из Вроцлавии выехал в сторону Честрама одинокий всадник по имени Варчислав, который должен был перед Отриком и Авданцем, повелителем Честрама, сыграть роль предателя.
После двух дней пути и после тяжелой переправы через реку Барыч и ее болота, вечером очутился он у ворот Честрама.
Отрик как раз пировал со своими храбрейшими воинами, тремя женами и четырьмя наложницами. Толстый и багровый лицом о любил пиры и хорошую еду, радовало его и общество девок. Давно уже не испытывал он с ними наслаждения, как пристало мужчине, потому предпочитал еду и питье. Но похоть в нем не погасла. Постоянно он какую-то из девок или жен обнажал даже при людях, мял им груди или совал руку под платье, чтобы ласкать и низ живота. Когда же возбуждался от меда и похотливого ощупывания, брал девку к себе в покои и успокаивал свое желание для многих отвратительным и даже омерзительным способом. Но это он был здесь повелителем, так что мог творить с каждой девкой все, что только пожелал. Хуже того — чем реже бывал он мужчиной — тем сильнее ревновал к каждой миленькой девке из Честрама, и многих молодых людей осуждал на смерть только лишь за то, что, как ему иногда казалось, кто-то из них испытывал наслаждение с его девкой.
Так случилось, что уже в начале пира Варчислава завели в пиршественный зал и поставили пред лицо Отрика. Варчислав был в грязи с головы до ног. Тем не менее, несмотря на всю осевшую на нем грязь, видима была всем, а прежде всего — женщинам, его юношеская красота, высокая фигура, светлые волосы и блестящие белые зубы на запачканном лице.
Упал Варчислав перед Отриком на колени, согнул пред ним голову и так заявил:
— Предал я своего господина, Дабуга Авданца, весьма достойнейший Отрик. Предал я его и прибыл сюда, поскольку не верю, чтобы мог он победить своих дядьев и стал господином владений Авданцев. Вот уже месяц сидим мы во Вроцлавии, и я уже престал видеть дорогу, по которой желает пойти Дабуг Авданец.
— Да знаю я, что вы сидите во Вроцлавии, — воскликнул громко Отрик и презрительно бросил в Варчислава только-только надкушенную ножку каплуна. — Вы сидите во Вроцлавии и будете там торчать пускай и следующий месяц.
— Нет, благородный господин. Дабуг Авданец нашел наконец-то способ, как тебя победить. Только я в его победу не верю, так как способ этот кажется мне слишком рискованным.
Пир только начинался, и Отрик был трезв. Потому он сразу же спросил:
— И какой же это способ изобрел Дабуг, чтобы меня победить? Скажи, сколько у него сил?
Покорно склонился перед ним Варчислав и признал:
— Жаден я, мой господин. Желаю три сотни солидов и какую-нибудь девку после чего я расскажу тебе правду.
При мысли о том, чтобы отдать Варчиславу одну из своих девок, в Отрике проснулась ревность. Вырвал он меч из ножен и хотел расколоть голову Варчиславу. Но поскольку он был трезвым, в нем отозвался рассудок.
— Не обязан я награждать тебя, предатель! — заорал он со злостью. — Вот отправлю тебя на муки, ты и расскажешь, что следует.
— Но тогда ты никогда не узнаешь, сказал ли я правду, — рассмеялся Варчислав.
После этого Отрик милостиво заявил:
— Я согласен, изменник. Получишь триста солидов и самую красивую из моих девок, Саву, с большими сиськами и громадным задом.
Говоря это, он указал на сидящую рядом с ним молодую женщину.
— Хорошо, мой господин, — согласился Варчислав. — Я мог бы сказать: сначала дай мне триста солидов, девку и отдохнувшего коня, а потом я скажу тебе правду. Только время уходит, и если я не выявлю тебе правды сейчас, завтра может быть уже слишком поздно. Но поклянись мне собственной жизнью, что сдержишь данное мне слово.
Эти слова обеспокоили толстого Отрика. Какой же это подвох готовил Дабуг Авданец? Не напрасно же он обучался у короля Арнульфа.
— Клянусь своей жизнью, — торжественно объявил он, — что именно этому человеку, когда он откроет мне правду, я дам триста солидов и мою девку Саву.
— Пускай принесут триста солидов, — потребовал Варчислав.
Хлопнул в ладони Отрик, и через небольшое время ему принесли из сокровищницы деньги в льняном мешочке. Варчислав взял его в руки, пересчитал монеты. И только после того сообщил:
— Ты, господин, выслал своих шпионов во Вроцлавию. Только им заплатил Дабуг Авданец, и они не принесли тебе истинных сообщений. Сколько баварцев получил Дабуг от короля Арнульфа?
— Сто, — ответил на это Отрик.
— Обманули тебя, господин. — У него три сотни баварцев. А сколько пребывает с ним лестков?
— Тоже сто.
— Тут ты прав, господин. Только он за золото и серебро нанял еще сотню щитников.
— Честрам выдержит осаду даже и двух тысяч воинов, — загоготал Отрик, а вместе с ним, подлизываясь, засмеялись и его самые любимые воины.
— Он не пойдет на Честрам, господин. Возле деревни Ольша имеется переход через трясины Барычи, то есть, через Бездну. Уже завтра пройдут там люди Дабуга и очутятся на тылах твоей крепости. Дабуг и не собирается осаждать Честрам. Он желает идти на Гнездо, к Даго Пестователю, и просить у него справедливости.
— Даго Пестователь не пожелает его слушать.
— Он везет письмо от короля Арнульфа, а в нем имеются просьбы, проявить Дабугу милость.
Отрик помнил, что несколько лет назад Даго Пестователь отказал Дабугу в помощи. Но не приказал убить, а только послал к королю Арнульфу. Кто знает, как поведет Пестователь сейчас, получив письмо от короля восточных франков?
Неожиданно Варчислав на пол и долгое время лежал будто неживой.
— Это что с тобой? — обеспокоился Отрик и лично поднял рыцаря с пола.
— Ослаб я, господин, по дороге к тебе, — пробормотал Варчислав.
Обрадовался его слабости толстый Отрик.
— Слаб ты, а девку хочешь? — засмеялся он. — Ну ладно, Сава. Возьми его в баню; прикажи выкупать, а потом уложи в ложе. Небольшая с него тебе будет польза, как от мужчины, так как ослаб он в дороге. Но если после бани окажется он мужчиной, дам ему в награду сотню солидов.
Отрик размышлял так: «После победы над Дабугом отрублю этому голову и заберу свои деньги. Ну а если он еще и моей Савой попользуется, перед смертью его еще будут ждать мучения».
Сава и еще три девки Отрика повели Варчислава в баню, чтобы там он смыл покрывающую его грязь, когда он преодолевал болота реки Барыч. Орик же приказал прервать пир и начал совет с командующим своих отрядов, Волком.
— Протрубишь в рог, и пускай незамедлительно встанет передо мной все мое войско. У меня три сотни конных и триста щитников. Всей армией отправимся к Ольшк, притаимся там и нападем на Дабуга.
— А Честрам, повелитель? — спросил Волк.
— Будет достаточно, чтобы его защищали стражи.
— Ты так сильно доверяешь этому изменнику? — удивился Волк.
— Я ему не доверяю. Стража защитит Честрам, пока мы не возвратимся от Ольши. Ведь это правда, что через Ольшу имеется тайная дорога, по которой можно перейти Бездну.
— Как скажешь, повелитель, — поклонился Волк.
И еще той же ночью вся армия Отрика выступила в сторону Ольши, а в Честраме осталась лишь стража для охраны ворот и оборонных валов.
Тем временем в бане раскалили камни и полили их водой, чтобы заполнить мыльню паром. Голый Варчислав, держа в руке льняной мешочек с солидами, влез в бочку с теплой водой, и три обнаженные до пояса молодые девки стали обмывать его от ног до головы. Сава же стояла у двери и внимательно глядела за тем, не пожелают ли девки втянуть юношу в любовные забавы. Ведь это именно ей пообещал Отрик этого рыцаря, чтобы познала она наслаждение.
Моющие Варчислава девицы стали хихикать громче, потому что, неожиданно, член у того поднялся и теперь колом торчал под животом. Сава прикрикнула на девок и приказала вытереть тело чужака льняным полотенцем, после чего завела воина в свою палату, а уже там подала ему горячего пива с пряностями. Чужак лег под овечьей шкурой, она же прискела на краю ложа и, подливая в кружку, спросила:
— Зачем ты предал своего повелителя? Это его земля и его крепость. В детстве его назначили воеводой. Дядья захватили его землю.
— Это Отрик приказал допросить меня в ложе, при пиве? — насмешливо спросил тот.
— Да. Приказал, — согласилась Сава. — Но мне и самой интересно.
— Сколько тебе лет? — спросил ее Варчислав вместо того, чтобы ответить.
— Девятнадцать.
Девушка расплела свою длинную русую косу; сняла одежду, обнажая своигруди, огромные, словно две хлебные буханки.
— Красивая ты, — сказал Варчислав. — Не дивлюсь я тому, что господин Отрик сделал тебя своей самой любимой наложницей.
Та лишь пожала плечами.
— И что с того? Мне уже девятнадцать лет, но ни мужа, ни детей иметь я уже не буду. Когда уйдет моя красота, я стану словно нищенка. Отрик давно уже не мужчина. Когда я пробуждаю в нем мужское желание, он приказывает мне ложиться в кровать, а сам сосет у меня между ногами будто поросенок.
— Это ужасно, — согласился Варчислав.
— Месяц назад познала я молодого воина, который исполнил меня словно мужчина. Тогда-то познала я такое наслаждение, которого никогда не познавала раньше. Только Отрик приказал его убить, потому что он ревнивый. И у тебя тоже отберет жизнь, как только победит Дабуга Авданца. Убьет тебя и отберет мешочек с деньгами, который ты держишь возле ложа.
Варчислав притворился обеспокоенным.