его были сжаты — всегда он выглядел так, словно бы на кого-то сердился. Парень был упрямым и раздражительным; даже прадед не всегда любил его. Даго Господин частенько упрекал его, потому что тот в отношении старших проявлял непослушание и неуважение.
— Хотел бы ты власти после меня, Мешка? — насмешливо спросил он. — Хотел бы мою Священную Андалу? Я отдал власть твоему брату.
— Долго он не проживет, — нагло ответил на это Мешка. — Не побьет он поморцев и богемов. А еще потеряем Червенские Грады.
— Если желаешь власти после меня, прими от меня Андалу, возьми подушку, задуши меня нею, а потом, с Андалой на лбу, вернись в комнаты, где ждут тебя мать, Великий Канцлер и лучшие люди. Покажи им Андалу и объяви себя повелителем. Сделай так, поскольку сам я желаю смерти.
Четырнадцатилетний парень принял из рук Пестователя Священную Андалу, надел ее себе на голову, а потом схватил подушку и прижал ее к устам Даго Повелителя. А то, в момент последнего своего вздоха, подумал, что судьба свершила правильный выбор.
Когда же скончался он, парень вышел из комнаты Даго Повелителя к матери своей, к брату, к Великому Канцлеру и достойным людям.
— Я — Даго Мешко, — несколько пискливым голосом произнес он. — Даго Повелитель добровольно отдал мне Священную Андалу.
Взгляды Мешко и Чцибора скрестились. Только Чцибор не произнес ни слова. Он сам принял решение о судьбах власти в этом краю.
Перед четырнадцатилетним Даго Мешко опустились на колени его мать, его старший брат, Великий Канцлер из рода Авданцев и лучшие люди.
— Приветствуем тебя, Даго Мешко, — произнес Великий Канцлер.
Время показало, что Мешко не был таким уж жестоким властителем, как предполагал Даго Повелитель. Не покарал он смертью своего старшего брата, но вознес его над всеми в державе.
Не был он поначалу способным вождем. Поначалу потерял Каракув в пользу богемов, после того русский князь отобрал у него богатые Червенские Грады. При известии о поражениях Даго Мешко объединились племена велетов, перешли Одру, отобрали часть Любуской Земли и привели к тому, что против Мешко встали князьки пырысян. Понадобились годы, чтобы вернуть назад большую часть из этих земель.
Помня о том, как действовал Даго Господин и Повелитель, Мешко обратил свой взор на юг, склонил гордую голову перед богемами и попросил руку Добравы, старшей его на несколько лет. По совету Великого Канцлера из рода Авданцев, через Добраву попросил Мешко у богемов прислать миссию ради крещения державы. Только не было у тех священников и епископов, чтобы свершить нечто столь великое. Тогда во главе великолепного каравана отправился Мешко в Регенсбург, поскольку всегда гласил, то, подобно как и его прадед, остается он приятелем тевтонцев. Ибо с Карломаном жил в мире и дружбе в молодости жил Даго Господин и Повелитель, а у бастарда Арнульфа воспитывался дед нынешнего Великого Канцлера, Авданец. В Регенсбурге — как рассказывают — Мешко вместе со своими придворными был окрещен, после чего возвратился он в державу полян, которая уже была признана христианской. Но, опасаясь того, чтобы не попасть в в зависимость от тевтонских епископов, выслал Даго Мешко в Рому свое знаменитое письмо, которое и до сих пор будит споры историков. Ибо это первый документ, в котором говорится о границах державы полян и о его властителе, отдающем себя и державу в ленно римского папы. Документ этот носит название Dagome iudex, поскольку именно так назвал в нем себя повелитель полян.
Документ этот, самый старый из известных нам, был создан после смерти Добравы, когда Мешко женился на Оде, но в огромной степени был он заслугой первой женщины. Знал Мешко, какие опасности грозят ему, если попадет в зависимость от тевтонских епископов или маркграфов. Еще до того, как Добрава скончалась, установил Мешко через ее проживающую в Роме сестру, Младу, прямые отношения с римским папой. Папа тогда с недовольство глядел на нарастающее влияние тевтонских господ, которые умели назначать или даже снимать с трона пап. В Роме постепенно назревало осознание будущей необходимости борьбы римского папы с тевтонскими императорами за власть. Потому-то, наверняка, просьбы Млады нашли отклик у папы, и он выслал в Польшу христианскую миссию во главе с епископом Йорданом, а страну полян принял в качестве собственного лена, независимо от тевтонских епископов.
В реестрах кардинала Деусдедита времен римского пары Григория VII — знаменитого укротителя Генриха IV под Каноссой — сохранился некий документ, выставленный от имени Даго юдекса и его супруги Оты.
Существуют два документа с подобным одержанием. Приведем один из них:
«Вроде как, в ином томе времен Папы Иоанна XI Dagome iudex и госпожа Оте, и сыновья их: Мешко м Ламберт (не известно мне, какого племени эти люди, но кажется мне, что то были сардинцы) должны были отдать святому Петру в целости одно государство, которое зовется Шинесге (Schinesghe) со всеми своими принадлежностями в тех границах, что начинаются с первого бока долго по морю, по границе Пруссии, до самого места, которое называется Русь, а границу Руси протянуть до Кракофа, а от Кракофа до реки Одер, прямиком к месту, которое называется Алемуре, а от Алемуре вплоть до земли миличан, и от границы миличан прямиком до Одера, а отсюда, вдоль реки Одер вплоть до рекомой державы Шинесге».
Вот вам содержание документа, рассказывающего о границах Державы Полян. Спорят различные рассказчики: это вот Шинесге — это Гнезненская держава или же Щецин. Говорят, что странное это Алемуре, это ничто иное, как чешский Оломунец или его окрестности. Единственной правдой остается факт, что этот документ является единственным из немногих, рассказывающих о появлении Польши, о ее первоначальных границах, а так же о ее повелителе, Даго юдексе, правнуке великого Даго Господина.
Ведь государство не рождается, как человеческий новорожденный. Вероятно, много у него матерей и много отцов; оно то возрождается, то умирает и распадается, чтобы родиться заново. Потому-то, наверное, вокруг прошлого всякого государства кружит так много различных легенд. Я рассказывал только лишь одну из них