– Дэниэль! Где Филипп? Никто не может ему дозвониться! – напал на меня главный.
– Я без понятия, сэр. – Мой пульс ускорился, словно в преддверии чего-то плохого. Хотя что плохого могло произойти с другом?
– Неприятно это признавать, но сегодня он незаменим. Несколько ассистентов заболели, один уехал в отпуск, и я рассчитывал на вас двоих!
– Я понимаю. Послать кого-то к нему на квартиру?
– Естественно! Пусть из-под земли мне его достанут. И топай работать, нам нужна мизансцена.
На съемочной площадке стоял гул. Провода, аппаратура, вагончики с костюмами и гримерами. Улицы рядом, огражденные знаками mimo film[14], запрещающими въезд. Погода благоволила нам, дарила тепло, неожиданное поздней осенью. Но мы ждали исполнения прогноза пражских синоптиков после обеда. Я работал с актерами, снимая нужные сцены за несколько дублей. Так время подошло к обеду.
– Дэн, его нет в квартире, – вернулся запыхавшийся ассистент.
Да, съездить из центра Праги на край города в утренний час пик стоит уймы времени и нервных клеток.
– Как нет? – возникло ощущение, будто в живот вползла скользкая змея и свернулась там тяжелым клубком.
– Так. Я взял запасные ключи на киностудии на всякий случай. Квартира пуста. У меня сложилось впечатление, будто он и не ночевал там.
Я судорожно достал мобильный.
– Можешь не пробовать. Я звонил раз сто, наверное. Он отключен.
Пальцы все равно нажали на вызов, чтобы убедиться в том, что ассистент прав.
– Знаешь девушек, у кого он мог заночевать?
Я помотал головой. Если записывать всех его пассий-однодневок, понадобился бы отдельный талмуд.
Ассистент тяжело выдохнул.
– Что ж. Будем надеяться, что он просто загулял. Дело-то молодое. Пойду испытаю на себе гнев главного.
– Ладно.
– Тебе сегодня предстоит вкалывать за двоих.
Он похлопал меня по плечу и отправил на обед. Я пошел в кафе «Славия». Сел возле широких окон с видом на Народный театр и Влтаву. Огромный звездно-голубой купол здания венчала золотая корона. Двумя колесницами с неистовыми лошадьми управляли отлитые из бронзы крылатые статуи Победы на крыше Divadlo[15]. Они выглядели живыми и готовыми вот-вот помчаться по небу галопом.
Благодаря наследству Фауста я чувствовал родство, некую причастность к истории Праги. Эта причастность мне нравилась. Она наполняла ощущением важности, значимости жизни.
На город надвинулись тучи. А потом пришел он. Я не спешил назад, желая увидеть его в действии. Ртутная дымка наползала неспешно, даже лениво. Она делала очертания шпилей призрачными. Я расплатился и вышел, остановившись, чтобы досмотреть. Туман, наконец, сожрал мост, и реку, и все, что по ту сторону, вызывая безотчетный восторг. Пора снимать!
Я пытался унять кусающую змею волнения у себя в желудке, но даже после обеда она не исчезла. Я набирал номер Фила, надеясь, что вот сейчас он точно ответит, но нет.
Так я проработал до самого вечера, забыв обо всем, полностью отдавшись процессу. Но когда главный объявил конец съемок на сегодня, тут же вернулся мыслями к другу.
– Дэн, я сегодня домой, – громко объявила Элишка перед уставшей группой и обняла меня, словно мы давно стали парой.
Порез на руке снова начал саднить, словно отреагировав на ее близкое присутствие. Ведь до встречи с Элишкой вчера в кофейне его не было. Я выдавил улыбку, отстраняясь первым. Она, скорее всего, заметила мою неискренность, я не особо умел врать.
– Что случилось? Ты странный.
Я потер уставшие глаза и коротко сообщил:
– Фил не явился на работу и не отвечает. Волнуюсь.
Элишка беззаботно махнула рукой, всем видом показывая, что ничего такого пропажа Митсона не означает.
– Он мог загулять, – предположила она, и я почувствовал, как к моим щекам прилила кровь от злости. – Поедешь к нему?
– Да. До завтра.
Не успел я сесть в машину, как телефон в кармане штанов разразился входящим. Номер был мне незнаком.
– Слушаю.
– Дэн, это я, Фил! Помоги! Меня схватили и держат на старом складе за городом. Они говорят, что ты должен дать свое согласие на что-то. Друг, мне страшно. Сделай то, что им нужно, прошу тебя!
Его голос звучал надломленно.
Глава 7
Amicus certus in re incerta cernitur.
Надежный друг познается в ненадежном деле.
Дэн
– Фил! Где ты? Скажи адрес! – кажется, я прокричал это. Сжимал мобильный потной рукой, а вторую стискивал в кулак, до боли вдавливая короткие ногти в порез на коже. На другом конце послышался шорох: видимо, трубку взял один из похитителей, потому что следом донеслось:
– Мистер Чейз, если хотите увидеть вашего друга живым – записывайте адрес. – Я судорожно зашарил по карманам в поиске карандаша, который оставил там со съемок, а голос на другом конце размеренно диктовал и так же спокойно добавил: – Полицию не беспокойте. Уверен, мы решим все сами. Хочу напомнить: у вас не так много времени.
Абонент отключился. От убийственного тона невидимого собеседника у меня задрожали руки, уж лучше бы он кричал. Люди с таким голосом могут расчетливо выстрелить в соседку просто потому, что она не в подходящий момент вышла из дому. Я застыл. Хотелось орать от бессилия. За несколько дней моя жизнь превратилась в плохой фильм. Я не сомневался, похищение – дело рук тех двоих из Ордена, которые угрожали, бесцеремонно явившись в мой дом. Что делать? Изобразить согласие или звонить в полицию? Я задушил внезапно возникшую подлую мысль на время махнуть рукой на Фила и разобраться сначала с наследством. Ну не убьют же его, в самом деле? Они, вроде, за своего Бога радеют, значит, не могут совершать плохие вещи. А похищать людей, значит, хорошо?
Я спорил с совестью, точно псих, пока садился в машину. Чертыхнувшись, снял куртку, чтобы бросить ее на заднее сиденье, и помчался спасать друга. Указанный склад за Прагой не выглядел заброшенным. Едва я приблизился, как тихо механически зажужжали камеры по обе стороны от ржавых ворот. Теперь они угрожающе светили на меня красными огоньками. Снаружи склад ветхий, готовый вот-вот испустить дух. Едва переступив порог, я оказался в помещении, которое напоминало двухъярусный ангар для тренировок спецназа. Внутри горели мощные лампы, освещая черные грузовики и мини-автобусы в дальнем углу. С другой стороны высилось сооружение для тренировок. На стенах висело оружие. Автоматы, пистолеты, а рядом, как ни странно, хищно поблескивали сабли, мечи и секиры. Зачем церковному Ордену тренированные воины?
Я поежился от мысли, что хмурые охранники с автоматами могут легко убить меня или Фила. В отражении очков стоящего напротив мужчины мелькнула рыжая прядь волос. Я отшатнулся и потер глаза. Совсем крыша поехала, раз снова вижу девушку из сна наяву. Черт бы побрал это все!
– Где Филипп?
Мой вопрос остался без ответа, вместо этого мужчина сказал:
– Вам должны были выдать повязку на глаза при входе. Ну, раз нет, то уже нет смысла и завязывать. Просто смотрите прямо перед собой, а не по сторонам.
Я кивнул, давая понять, что так и сделаю.
– Проходите, мистер Чейз, – высокий, словно фонарный столб, пожилой мужчина провел меня в помещение, напоминающее кабинет.
Человек в рясе католического священника сидел в кресле. Подтянутый и властный. На вид ему было лет сорок, но впечатление изменилось, когда он перевел свой взгляд на меня.
Темно-синие, чуть подернутые дымкой глаза просто не могли принадлежать человеку. Два инородных тела, будто видевшие еще первых христиан, – настолько древними и уставшими они выглядели.
Мужчина-фонарь с поклоном вышел, а тот, что в рясе, молча кивнул мне, жестом указав на кресло напротив. Он смотрел так пристально, словно хотел прочесть мои мысли.
– Мальчик с глазами пражского неба, – тихо пробормотал незнакомец в рясе, словно забывшись.
Если он о цвете моей радужки, то да. Каждый день она выглядела иначе, подстраиваясь под настроение. Серая, голубая, иногда синяя – я давно не обращал внимания на эти метаморфозы. Мужчина в рясе привел, наверное, лучшую аналогию. Быстрее, чем в Праге, небо менялось только в горах.
– Мистер Чейз, знаю, у вас есть вопросы, – скучающим тоном начал человек в рясе. – На вашем лице написаны тысячи разных «почему?». Ответы вы получите не сразу, но они будут. Я настаиваю на том, чтобы здесь и сейчас вы дали обещание сотрудничать с Орденом.
– Может, прежде чем брать с меня клятвы, вы для начала хотя бы представитесь? – сжав кулаки, прошипел я.
Нечто старческое скользило в чертах мужчины. Может, виной этому странные глаза? Я воспринимал его едва ли не древним, и хитрая ухмылка на губах усугубляла впечатление.
– Отчего же нет? Могу. Кардинал-епископ Грегор Ниотинский к вашим услугам.
– Кардинал из Ватикана собственной персоной? Настоящий? – издевательски хмыкнул я. – Что вы здесь забыли? Что-то на входе я не увидел табличек «храм», «костел» или «церковь».
Все, что я мог, – глупо огрызаться, и меня понесло.
Кардинал только дернул уголком рта.
– Последние несколько недель вы не чувствуете темных побуждений, желаний, к которым прежде не замечали склонности? Не мерещатся ли вам люди или существа? Мне можете не отвечать. Я знаю. Себе ответьте.
Я не произнес ни слова, но признал, что человек, сидящий по ту сторону стола, каким-то образом был в курсе моих сновидений. Я не знал, как ответить, хотя понимал, что, только согласившись на его безумные игры, смогу освободить друга. Кардинал молчал, изучающе рассматривая меня, словно лягушку, которую мог бы препарировать на уроке биологии – с брезгливым интересом. Узловатыми пальцами он выстукивал по дубовому столу известную ему одному мелодию.
– Отрицая существование сверхъестественного в мире, вы продолжаете носить шоры на глазах, как безвольная лошадь, подгоняемая извозчиком.