– Да, – коротко бросил Грегор на ходу.
– Сир, наш специалист не смог взломать данные правоохранительной службы.
– Машину Дэна нашли?
– Еще нет. Сейчас проверяем парковку аэропорта Вацлава Гавела.
– Если будет необходимо, по истечении семидесяти двух часов подключите полицию.
– Да, сир.
Засунув телефон в недра глубоких карманов, Грегор на ходу налетел на двух девушек с кофейными стаканчиками в руках.
– Прошу прощения, – искренне извинился кардинал, поднимая взгляд.
Его глаза тут же опасно сузились, а руки сжались в кулаки. Он схватил одну из девушек за локоть и бесцеремонно потащил к окну в коридоре киностудии. Она ничего не сказала и позволила себя увести.
– Я что тебе приказал? Ты должна была глаз с него не спускать. А ты? Что произошло в Доме Фауста? Думала, в маленькой Праге я тебя не найду? – Грегор грозно навис над девушкой, одним взглядом обещая ей все муки Ада.
– Я была с ним всю ночь, а утром проснулась уже одна. Он сбежал так, что я не услышала.
– Не услышала? Разбитые зеркала твоих рук дело или ты так крепко спала, что не слышала ни звука?
Девчонка упрямо помотала головой:
– Чары я бы ощутила.
Ниотинский оперся о подоконник, устало ссутулившись. Иногда тяжесть прожитых лет и совершенных поступков давила похлеще каменной плиты. В такие минуты слабости, как думал кардинал, он неистово искал какой-то якорь надежды, который бы позволил не опускать руки. Перед Ниотинским стояла всего-навсего ведьма, чей род его Орден практически истребил за века. Грегор знал все о ее жизни в Словакии: о приемной семье, которая издевалась над Элишкой, за что и была убита тогда еще неопытной ведьмой. Чернова, будучи подростком, инициировала себя сама: стресс и боль от насилия освободили ведьминскую сущность. О привязанности к Джене как к единственному человеку, от которого она получила тепло и внимание. И о слепой вере в то, что служительницы природы могут вернуть силы благодаря крови потомка Фауста. Ниотинский думал, что их потеря сил связана с малочисленностью и разобщенностью, которым он сам и поспособствовал: меньше ведьм равно меньше сил. Их сила множится от Ковена.
Чернова стояла перед ним, прижав локти к телу и чуть приподняв плечи, словно пыталась спрятать шею и хотела казаться меньше, незаметнее. От прежней задиристости не осталось и следа. Грегор понял, что нужно действовать осторожно, иначе совсем сломает молодую ведьму. Она слишком переживала потерю Дэниэля, а значит, начала чувствовать привязанность.
«Ну, надо же!» – мысленно удивился кардинал, а вслух поинтересовался:
– Демонический морок?
– Не уверена. Никогда не сталкивалась. Я искала Дэна с помощью трав, но он будто исчез с лица земли.
Девушка, казалось, сейчас разрыдается то ли от чувства вины, то ли от страха. Ее кофейные глаза, еще не испорченные миром, были полны невыплаканных слез. На мгновение Ниотинскому стало жаль это дитя. Элишка была лишь ведомой, и теперь она зависела от его милости.
– Успокойся, пожалуйста. Не стоит устраивать истерики, – в голосе Грегора послышалась несвойственная ему мягкость. – Филипп, друг Дэна, его не ищет?
– Ищет. Вчера утром перед работой ездил к нему, когда я еще находилась в доме, и сегодня тоже. Завтра Фил собирается идти в полицию. Телефон Дэна разбит, но думаю, вы и так это знаете, – выпалила Чернова на одном дыхании.
Ниотинский кивнул.
– Джена? Она жива? – будто стесняясь и не надеясь на ответ, прошептала Элишка.
– Жива. Возможно, она поможет найти Дэниэля. Я позвоню, когда ты понадобишься.
Грегор бросил последние слова подчеркнуто строго, заканчивая разговор. Он энергичным шагом направился прямо в павильон для съемок, уверенный, что застанет там и Филиппа, и главного режиссера. Они нужны ему для предстоящего спектакля, который Ниотинский хотел разыграть в киностудии.
Кардинал оказался прав. Съемочный процесс был в самом разгаре. Объяснив подошедшему помощнику, кто он и что ему нужно, Грегор стал ждать. Спустя пару минут к нему подошел Фил и тут же отпрянул, выпучив глаза.
– Вы? Вы! – он возмущенно ткнул в него пальцем. – Я звоню в полицию!
Во второй раз за сегодняшний день кардиналу пришлось, сохраняя спокойствие, попытаться перетянуть на свою сторону человека, который его ненавидел. Он поднял руки ладонями вперед с понимающей полуулыбкой на лице.
– Я пришел помочь найти Дэна.
Филипп фыркнул, зло буравя его взглядом. Естественно, Грегор бы тоже не спешил доверять человеку, который до этого похитил его и пытался убить.
– Я думал, Дэн у вас.
К их паре спешил огромный мужчина с лысиной и в очках. Глаза были скрыты за толстыми стеклами-хамелеонами, отчего он напоминал гигантского богомола.
– Филипп, – властно позвал он, – кто это и что он делает на съемочной площадке без разрешения?
Ниотинский вступил в игру. Изобразив на лице скорбную улыбку, он протянул поддельную визитку доктора-невропатолога Маркуса Чейза.
– Вы отец Дэниэля? – недоуменно хмурясь, спросил «богомол».
– Нет, его дядя. Разыскиваю Дэна и хочу просить о помощи, чтобы обратиться к местной полиции.
Главный режиссер прочистил горло и откашлялся, а потом посмотрел на Фила, словно нуждался в его поддержке. Фил в это время как раз успел придать лицу озабоченное выражение вместо полного ненависти.
– Дэниэля нет на работе два дня. Раз вы здесь, то лучше обратиться в полицию уже сейчас. Парень всегда был пунктуален, когда дело касалось работы, старателен. Пропадать вот так – не в его привычках.
– Я только прилетел и плохо ориентируюсь в городе, поэтому хотел бы просить помощи, если это в ваших силах, – Грегор смущенно улыбнулся и добавил: – Страдаю топографическим кретинизмом и очень плохо ориентируюсь в новых местах.
Главный режиссер задумался, очевидно, выбирая, кого бы отправить с ним, а Ниотинский продолжил:
– Я бы хотел попросить отпустить на пару дней Филиппа. Он близкий друг моего племянника, и мы с ним уже знакомы.
Филипп на это гневно раздул ноздри, на его щеках появились багровые пятна. Он открыл рот, потом закрыл и сжал губы, сдерживая эмоции и, очевидно, готовые вырваться бранные слова в адрес Грегора. Хорошо, что главный режиссер не увидел его гримас, так как в это время смотрел на «дядю Дэниэля».
Кардинал понимал, что Фил ни за что сам не пойдет с ним, поэтому рассчитывал обязать того маленькой хитростью. Разговор с его работодателем позволит парню думать, что он в безопасности. Ниотинский считал, Филипп кое-что скрывает, и именно он поможет найти потомка Фауста, на которого у Грегора были далеко идущие планы. Как и предполагал кардинал-епископ, главный режиссер любезно отпустил друга Дэна с ним, дав отгул на два дня. Филипп хранил молчание до самой машины, лишь его напряженный вид да кулаки выдавали волнение.
Едва они сели в тонированную машину на задние сиденья, Ниотинский, не глядя на парня, проговорил:
– Ты можешь уйти в любой момент. Силой тебя никто удерживать не собирается. Но чтобы найти и спасти Дэниэля, мне нужно знать, кто ты такой. Вернее, что ты такое.
Глава 12
Desine sperare qui hic intras.
Оставь надежду, всяк сюда входящий.
Лилит
Шагнув за порог апартаментов, Дэн вцепился в мои плечи, притягивая к себе. Завладев губами, терзал их, раздвигая и просовывая язык в рот. Неистово целуясь, мы дошли до кровати. Он толкнул меня и навалился сверху. Я довольно застонала и выгнулась ему навстречу. Прошептав «Лилит», Дэн куснул за шею, накрывая своим ароматом: цитруса и сандала. Он отмечал каждый кусочек кожи, целуя и прихватывая зубами.
Я избавила Дэна от свитера, джинсов и белья. Игра в страсть, наконец, увлекла и меня.
– Скажи, что хочешь стоять рядом со мной и быть таким же, как и я, – потребовала я.
– Хочу быть таким же, как и ты.
Юный Фауст с маниакальным блеском в глазах подтянул мои бедра к своим, заставив только удивленно и восхищенно ахнуть. Мой рот тут же был закрыт жестким поцелуем. Поджарое мужское тело придавило к кровати. Мои ноги настойчиво растолкали и забросили на бедра. От предвкушения по телу пробежала сладкая дрожь. Подхватив меня удобнее, Дэн резко вошел. Заглушив поцелуем громкий стон, который вырвался из моего горла.
Вцепившись жадными губами в рот, он протолкнул язык глубже, фактически повторяя им движение бедер. Дэн ускорился, и я ощущала, как с каждым движением внутри все сильнее сворачивался в тугую пружину комок наслаждения. Громче всхлипывала и крепче впивалась когтями в спину.
Наше дыхание давно сбилось, а в мышцах пульсировал приятный жар. Фауст оставлял укусы и засосы на моей шее, более не сдерживаясь. Я почти перешла в свой истинный облик.
Чувствуя, как разрядка в скором времени неминуемо накроет нас обоих, я немного оттолкнула его и, сменив позу, оседлала. Крепко сжав его ногами, стала двигаться все быстрее и быстрее. Мое тело задрожало и выгнулось от нахлынувшего удовольствия. То же самое случилось с Дэном. Он застонал, и на вершине наслаждения я резко полоснула когтями по шее мальчишки. Кровь из артерии окрасила постель, брызнула на мое лицо. Все еще сидя на Дэне верхом, я облизала губы и крикнула:
– Tu ad partem gehennae! Et sicut daemonium oriri![30]
Тело Фауста обняла темнота, вливаясь в него, просачиваясь через поры.
Утро наступило быстро. Отель впитал следы ночи, попавшие на стены. Белье сменила я. Нагой мальчишка крепко спал, распластавшись поверх одеяла в одной из двух спален моих апартаментов. Коньячные кудри выделялись темным пятном на белой подушке. Ему потребуется некоторое время, чтобы окончательно переродиться. Любопытно, каким станет Дэниэль? Изменения начинались с физической формы, заканчивались душевной. По крайней мере, так говорил Повелитель, а я была склонна верить его опыту. Мне приказано проследить, чтобы переход прошел «как надо».