Я стоял боком к отражению. Никогда не любил зеркала, но по какой-то причине посмотрел на себя. Я еще менялся. Лицо утратило явную угловатость. Проступили хищные черты: внешний угол глаз приподнялся, зрачки стали больше. На щеках проступили тени, словно меня специально гримировали на роль демона в фильме. Руки налились мускулами, как и торс. Это был я и не я одновременно. Пальцы потянулись к пуговицам на пиджаке, застегивая тот наглухо, чтобы не вызвать недовольство «большого босса».
Лифт остановился на минус втором этаже, и я, засунув руки в карманы брюк, двинулся к тому месту, где мы с Вильгельмом оставили уже бывших постояльцев. Две наши жертвы так и лежали в нише, но выглядели, словно умерли месяцы назад. В нос заполз резкий, сладковатый, до отказа приторный запах разложения. Рядом с трупами Фера Люция я не обнаружил, поэтому двинулся дальше. Завернул за угол коридора шахты и тут же врезался в него.
– Ты опоздал!
Его безжизненный, холодный тон вкупе с недовольным взглядом заставили меня вздрогнуть и на мгновение потерять дар речи. Он крепко схватил за плечо и развернул к себе правым боком. Я не успел отскочить, как Фер Люций бесцеремонно дернул меня за волосы, заглядывая за ухо.
– Печать есть, хоть и не в таком виде, каком должна быть. Возможно, необходимо время и терпение. Жаль, что у меня нет ни того ни другого.
Я прикусил губу, настороженно ожидая внезапных действий с его стороны. Напряг мышцы, готовый уклониться, если вдруг он надумает ударить.
Хозяин шахт лишь откинул меня и прошипел:
– Следуй за мной.
– Я могу спросить? – решился я.
– Смотря о чем.
– Лилит рассказала о функционировании отеля, но не о том, что находится под ним. Я не настаивал, так как понимал, что вы сможете лучше поведать об этом. Кто, как не хозяин Ада, знает свои владения лучше всех.
Фер Люций, обернувшись, косо взглянул на меня и одарил жесткой улыбкой. Мужчине пришлась по вкусу моя лесть. Его шаг немного замедлился, а походка стала более горделивой: расправленные плечи и жестикулирующие руки выдавали это.
– Если коротко, внизу находятся прихожая и врата в Ад. Расскажу подробнее, пока идем к ним.
Фер Люций снова прибавил шаг, я послушно засеменил следом.
– Здание существует полтысячелетия. Едва у меня получилось найти червоточину и открыть врата, как их тут же закрыли, буквально лишив меня дома.
Хозяин Ада притворно тяжело вздохнул и сделал паузу, тем самым побуждая меня спрашивать:
– Сюда ворвался Орден?
– Нет. Врата заперли на расстоянии. Тут-то в историю вклиниваются твой подлый предок, ведьмы и Ниотинский. Они совершили невозможное. Когда я взял Фауста за сердце, – на этих словах Люций обернулся и расплылся в улыбке, – не фигурально выражаясь, буквально взял. Так вот, он признался, что, благодаря нашей с ним сделке, смог оставить брешь, алхимически изменив состав своей крови, поэтому в потомках будут вызревать определенные способности. Да, Дэниэль, Фауст действительно продал душу, чтобы демоны помогали ему в опытах с чернокнижием, поиском золота, ясновидением и еще со многим, чем он не гнушался заниматься. Йоганн любил заглядывать в будущее. Твой предок «дружил» не только со мной, но и с моими врагами.
Фер Люций повернулся, чтобы убедиться в моем полном внимании.
– Тринадцатый потомок. Его кровь, став демонической, сможет сорвать печати на вратах, если их закроют силой. Сие действо до́лжно произвести, пока длится его двадцать первый год.
Мужчина с разными глазами снова вздохнул, внимательно отслеживая выражение моего лица.
– Так сказал мне Йоганн перед смертью. Как ты можешь догадаться, я все равно пробовал каждого Фауста. Ни один не справился. Ты тринадцатый.
Хозяин Ада пошел быстрее, глядя уже вперед. Я старался идти и не отставать.
– Доктор Фауст продал только свою душу?
Фер Люций повернул ко мне голову, подняв брови, и приоткрыл рот.
– Ты смекалист. Нет. Доктор играл по-крупному.
Хозяин Ада поднял две руки, взмахивая ими, словно дирижер, отчего его поведение стало отдавать фальшью. Я подавил желание скривиться и сделал еще более заинтересованный вид: шагал ближе к нему и кивал на все его реплики.
– Фауст отдал весь свой будущий род мне во служение, – торжественно и мрачно проскрежетал Фер Люций.
За его ответом чувствовалось, что Повелитель не выдал полную правду о моей крови, и я жалел, что не взял дневник предка с собой. Мы завернули в очередной узкий коридор. Я бы не отличил его от предыдущего, если бы не раздался хруст. У Фера Люция из ниоткуда в руках появилась трость, которая первая и коснулась их.
Кости. Они устилали дорогу ковром. Легкие до отказа заполнил тошнотворный трупный смрад. Уже настолько сильный, он висел в воздухе невидимой жидкостью. Казалось, вонь можно было пить. Фер Люций спокойно ступал по костям. Его не заботили ни запах, ни то, что я начал кашлять, задыхаясь.
– Я оказался отрезан от душ, которые давали силу. Это почти сокрушило меня. В отчаянии, как истинный гений я придумал решение сией досадной проблемы. Соль, из которой и выдолблены шахты, удерживает в себе все сюда попавшее. Она издавна считается базовой материей и обладает свойством консерванта. В нашем мире, Дэниэль, соль становится или защитой, или клеткой, из которой не выбраться тебе подобным.
Я внимательно слушал, тщательно повторяя каждое слово про себя, чтобы запомнить и обдумать позже. Фер Люций продолжал хвалиться:
– Враги хотели лишить меня дома. Перехитрив их, я создал прихожую Ада. Здесь я питаюсь постояльцами, чтобы поддерживать свой статус силы. Ты откроешь врата, и я верну себе царство, чтобы и дальше искать червоточины в людском мире. За полвека соляные шахты Зальцкаммергута остались единственным выходом зла, который отрезали от дверей моего мира.
Я провел рукой по волосам и потянулся, чтобы почесать кожу за ухом, но, спохватившись, быстро одернул себя. Устремив глаза в пол, уже не так уверенно продолжил спрашивать.
– Значит, отель больше не будет нужен? Зачем червоточины, если вы и так получаете души людей, попадающих в Ад?
– Соль вот в чем, юный Фауст. Во-первых, я и мои поданные имеем возможность выходить в мир людей только через подобные врата или если смертный призовет демона по всем правилам, что случается раз в столетие. Во-вторых, душа человека, которую искусили раньше предначертанного срока, в тысячу раз вкуснее и сытнее. Она еще сладко-невинная, лишь немного тронутая пороком, а оттого дающая мне куда больше силы.
Мы ступили в широкую пещеру. На влажных стенах блестел соляной налет и висели средневековые орудия пыток. Вдоль стен стояли дыбы, мебель, похожая на разделочные столы. Посредине высились несколько каменных алтарей. Пол, как и коридор шахты, оказался усеян человеческими костями. Смрад гниющих трупов никуда не делся, словно усилившись. Я ощущал его вкус у себя во рту. На одной из дыб висел мертвец. Я понял, что он мертв, по мутным, словно затянутым туманом, глазам и застывшему, перекошенному от ужаса рту. Зачарованный видом прихожей, я остановился.
– Как вы заберете души постояльцев из третьего номера? Их ведь мы убили, а не вы.
– О, эта субстанция не уходит сразу, лишь на третьи сутки оставляя тело. Я получу свое, не волнуйся.
– Я и не думал. Просто любопытно.
– Иди вперед, – Фер Люций ткнул в меня тростью. Она была бы не примечательной, но одна деталь меняла внешний вид. Набалдашник представлял собой голову змеи с разинутой пастью и торчащими оттуда острыми клыками. Гад выглядел живым.
Я повиновался. Кости под ботинками мелодично хрустели, словно рассказывали о своей жизни до того, как пали здесь, постепенно превращаясь в пыль.
Выступив из пещеры в короткий полукруглый тоннель, я уткнулся в массивные каменные двери. Они являли собой произведение искусства. На обеих створках выступало несколько десятков лиц, и я сразу вспомнил тела под обоями. Сходство определенно имело место. Едва ли в них можно было разглядеть что-то человеческое. Эти гримасы ярости, ужаса, похоти принадлежали уже не людям. Каменные врата темнели, словно постоянно подвергались высоким температурам, хотя в гроте чувствовался мороз. По периметру дверей вились символы и знаки, похожие на те, что я видел в дневниках предка. Пол возле них скрывался за чернильной дымкой, которая ползла, словно живая, к моим ботинкам. Коснулась их и поднялась к щиколоткам. Я почувствовал легкое онемение, будто отсидел обе ноги.
Ручка на дверях, выполненная из нескольких ребер, переплетенных и согнутых, больше всего напоминала детский лук. Я не представлял, чья извращенная фантазия способна придумать такое. Фер Люций подошел к вратам, любовно провел рукой по застывшим лицам, прислонился лбом к камню, а затем поцеловал. Я вдруг почувствовал себя лишним, словно присутствовал при действе, которое не предназначалось для посторонних глаз. Повелитель отошел от дверей и взмахнул тростью. Меня повалило на пол и протащило через грот прямо к блестящим сапогам разноглазого хозяина Ада.
Приподняв голову, я узрел глумливую улыбку, перешедшую в лающий смех. Он не сводил с меня глаз и упивался собственной властью.
Я встал, злясь от такого обращения, но испытывая что-то сродни даже не страху, а инстинкту выживания, опасаясь перечить ему в открытую. Фер Люций схватил меня за кисть и подтащил к вратам. Ладонь обожгла боль. Мужчина распорол мне плоть одним из клыков змеи на основании трости. Кровь залила пальцы, но упасть на пол ей не дали. Фер Люций приложил мою руку точно на место соединения двух створок, прямо возле костяной ручки. Я затаил дыхание, как и хозяин Ада.
Ничего не произошло.
Врата не распахнулись. Тогда мужчина сильнее придавил мою руку к каменным дверям, елозя и измазывая кровью обе створки и стык между ними. На его впалых щеках ходили желваки, он нетерпеливо постукивал тростью по полу. Мы снова застыли.
Ничего.
– Ты не полностью демон! – изо рта Фера Люция вылетела пена, словно он разъярился за одну сотую секунды.