– Да. Как-то нелепо получается.
– Нелепо и скучно. А скуки Паршавин боялся больше всего на свете.
– Но как получилось, что он позвонил мне?
– Снова ты твердишь только про одну себя! Позвонил! Тебе! И что? Ну, позвонил! Ну, покричал! И что дальше? Много тебе вреда за десятки тысяч километров, в своей Америке, было от его звонка? Что тебе стоило промолчать обо мне? Сказала бы, что ничего не знаешь! Но нет! Ты всегда была прыщом на ровном месте! Вечно тебе нужно было вперед вылезти! Ты зачем-то дала ему мой адрес и телефон! Ну а когда Паршавин смекнул, что у него в домработницах родная сестра его давнего сообщника, в голове у него прояснилось.
– Но как он тебя не узнал с самого начала?
– И что?
– Но ведь ты же родная сестра Марика.
– Мы с братом совсем не похожи внешне. Тебе ли этого не знать!
– Но разве Марик не знакомил тебя со своими друзьями?
– Я в ту пору выступала с театром и много гастролировала. А насчет дружбы… У них эта дружба была основана на взаимном интересе к игре. Покер на троих. Я им была без надобности. Но ты меня перебила, а я рассказывала тебе про Паршавина… Так вот, он вызвал меня к себе… Орал! Говорил чудовищные слова! Угрожал мне расправой! Вопил, что никто не смеет играть у него за спиной.
– Бедная ты, бедная. Но прости меня. Я не виновата.
– Не знаю, как это получилось… – не слыша ее, продолжала говорить тетя Люся. – Наверное, я просто испугалась. Паршавин был знаком с такими людьми, которые могли закатать меня в асфальт, я бы и пикнуть не успела. Одним словом, он уже схватился за телефон, чтобы звонить своей охране, и тут я… Я ударила его!
– Что?
– Да. Ударила по голове.
– Чем?
– Книгой. Там их было полно. Паршавин был в бешенстве. Он рвал и метал. Кидал в меня книгами, статуэтками… Он бы убил меня, Соня!
– И что же произошло на самом деле?
– Я должна была спасти себя! И я ударила его! Он упал! Это было ужасно! Но ты знаешь, я в этот момент ощутила нечто вроде триумфа.
– Ты убила его? – тихо спросила Соня. – Да? Поэтому следователь хочет поговорить с тобой?
– Ах, они ничего и никогда про меня не узнают! У них есть два подозреваемых – мальчишка, которого Паршавин всем представлял своим племянником, и та баба, которую я шантажировала от имени Паршавина. Кто-то из них сядет за решетку. Я у следователя главный свидетель. На кого захочу, на того и укажу. Меня никто не посмеет заподозрить. Верней… Не посмел бы до твоего приезда сюда, Соня. Зачем ты приехала?
– Хотела тебя увидеть. Проверить, все ли у тебя в порядке!
– И как? Проверила?
– Ну… Люся, я думаю, что тебе нужно пойти в милицию и все чистосердечно рассказать там.
– Что? – взвизгнула тетя Люся. – Что ты такое мелешь, идиотка блаженная?
– Люся, я знаю ваши российские законы. Они очень гуманные. Это не Америка. Тебе много не дадут. Это было убийство в целях самообороны. Ты же сама сказала, что тот человек хотел тебя убить!
– Да ты хоть соображаешь, что говоришь? Ты точно идиотка! Точно такая же, как и та дура!
– Какая?
– Явилась, понимаешь ли ко мне, принялась стыдить. Сказала, что все знает.
– Что знает?
– Что Паршавин не дядя Никите. И что я тоже это знаю, потому что она следила и за Никитой, и за мной, и за Паршавиным и все поняла.
– Что поняла?
– Знаешь, я не стала ее расспрашивать. С меня хватило и того, что эта правильная дура хотела от меня раскаяния. Она угрожала мне разоблачением. Тоже требовала, чтобы я пошла в милицию и призналась в шантаже. Дескать, это будет хорошо и правильно. Мне пришлось заставить ее замолчать.
– Заставить? Ты ей заплатила?
– Нет. Такие идиотки денег за молчание не берут. Она, видите ли, действовала из чистой любви к правде. Дескать, все должны поступать правильно и по совести.
– А кто она такая?
– Никто. Первая жена этого мальчишки – Никиты. Какая-то Надежда. Он растрепал ей, что у него теперь полно денег. И ее это, видать, зацепило. Она решила, что деньги эти нечистые. И решила выяснить, откуда они у Никиты берутся.
– И выяснила?
– Выяснила про меня и про Лебедеву. Пришла, угрожала. Требовала, чтобы я остановилась. Мне пришлось заткнуть ей рот!
– Снова заткнуть! Но как?
– Очень просто. Отправила ее следом за Паршавиным.
– То есть, – пробормотала Соня, – ты ее убила?
– Да! У меня не было другого выхода!
– Люся, мне становится страшно. А кого еще ты убила?
– Никого! – быстро ответила тетя Люся. – А что ты там говорила про одиночество и желание помириться со мной? Ты ведь для этого приехала?
– Да. Перед отъездом я даже написала завещание в твою пользу. Ты же знаешь, у нас с мужем не было детей. А наш единственный племянник оказался наркоманом. Я не могу оставить деньги наркоману. У меня был небольшой выбор. Либо благотворительные общества, либо ты, Люся. Сначала я выбрала тебя, но боюсь, что теперь вынуждена изменить свое мнение. Я не могу оставить деньги убийце!
– Но сейчас твое завещание написано в мою пользу? – задумчиво поинтересовалась тетя Люся.
– Пока что да. Но, едва вернувшись в Штаты, я изменю его! Прав был Марик, когда велел мне не общаться с тобой. И почему я только его не послушалась! Ты – чудовище, Люся! И мой муж прекрасно знал тебе цену!
Тетя Люся ничего не произнесла в ответ на это оскорбление. Она лишь еще раз уточнила:
– Значит, на сегодняшний день я твоя единственная наследница?
После этого на некоторое время внизу наступила тишина. А затем голос Сони растерянно произнес:
– Люся, Люся, что ты делаешь? Люся, откуда у тебя этот молоток? Люся, остановись! Что у тебя с глазами? Люся, мне страшно!
Соня закричала, а потом раздались какие-то чавкающие звуки, и ее крик затих. После этого в комнате внизу наступило такое напряженное молчание, что у всех четырех сыщиков мороз пошел по коже.
Глава 18
Рассохин сориентировался первым. Он вскочил на ноги и опрометью понесся к дверям, а потом вниз. Ему повезло, можно сказать, просто невероятно повезло. Как раз в этот момент в коммунальную квартиру, где жила тетя Люся, заходил один из ее соседей. Отпихнув тучного господина в сторону, следователь первым ворвался в коммуналку, где явно происходило что-то ужасное.
Дверь в комнату тети Люси хотя и была закрыта на замок, но она не стала для Андрея серьезным препятствием. Он выбил ее со второго удара. Вбежав в комнату, он застал там такую картину. В угол за столом забилась маленькая фигурка, над которой стояла тетя Люся с окровавленным молотком и методично наносила удары. Большинство из них приходились по столу, но иные попадали в цель.
Следователь успел буквально в последний момент. Теряющая сознание окровавленная Соня уже не могла оказывать своей родственнице сопротивления. Рот у нее был полон крови и выбитых зубов. Говорить женщина не могла, она лишь стонала. Соня упала к ногам следователя.
Чтобы справиться с разбушевавшейся тетей Люсей, следователю понадобилась помощь Смайла. Вдвоем крупные и физически развитые мужчины с трудом справились с тощенькой тетей Люсей. Ее не испугал даже пистолет в руках следователя и два предупредительных выстрела, которые он сделал из него.
Затихла она только после того, как следователь изловчился и стукнул ее рукояткой пистолета в висок. Тогда тетя Люся наконец обмякла и перестала сопротивляться. А следователь смог застегнуть на ее руках наручники и вздохнуть с облегчением.
– Ну и дела! – вытирая пот со лба, пробормотал сражающийся рядом с ним бок о бок Смайл. – Ну и тетка! А я еще сомневался, что такая скелетина способна была справиться с Паршавиным.
– А теперь веришь?
– Теперь верю!
Следователь в ответ только злобно хмыкнул. Тетя Люся в пылу сражения умудрилась тяпнуть его за руку, и из раны теперь обильно текла кровь.
– Она сумасшедшая! Чокнутая! Больная! Когда мне в руку вцепилась, я думала, кость перегрызет! И вообще, как она собиралась вынести труп из квартиры?
– И соседей не побоялась.
– Где врачи? – злился Андрей. – Почему же не едут? У нас тут американская гражданка вот-вот богу душу отдаст, а они там в пробках стоят!
К счастью, врачи появились до того, как осуществился мрачный прогноз следователя. Соню с множественными ранениями мягких тканей немедленно госпитализировали. Впрочем, врачи не слишком опасались за ее жизнь.
– Ранения, судя по всему, поверхностные. Чем орудовала преступница? Молотком? Тогда вашей американке еще сильно повезло! Одним ударом ее можно было отправить в могилу. А она до сих пор живехонька!
Но пока что врачи нашли у Сони переломы нескольких ребер, множественные удары и ушибы мягких тканей. Во рту у нее было несколько выбитых зубов и сломалась искусственная челюсть. К этому еще присоединялся шок от того, что ее только что пытались убить.
– Ничего. Полежит у нас несколько дней, все заживет. А зубы… Зубы в ее возрасте – это уж вовсе ерунда. Поедет обратно к себе в Америку и вставит там себе новые, лучше прежних! Медицина на месте не стоит. Вставят такие, что орехи будет ими грызть!
Одним словом, врачи были настроены оптимистически. Они хотели и тетю Люсю забрать с собой, но следователь не дал.
– Это такая особа, что пусть останется лучше тут. Голова у нее цела, дырок в ней нет, а от небольшого сотрясения мозга вреда ей точно не будет.
– Все равно, она ранена. Ей нужно в больницу.
– Больница ей светит разве что тюремная.
У следователя страшно болела укушенная рука. Тетя Люся основательно изжевала ее своими зубами. И наложенная повязка уже вся пропиталась кровью. Поэтому следователь не был расположен к тете Люсе и совершенно не собирался идти у нее на поводу.
– Вам предъявлено обвинение в двойном убийстве, шантаже и мошенничестве! – сурово произнес он. – Вы имеете право на адвоката, но, честно вам скажу, вряд ли он вам поможет.
Тетя Люся в ответ лишь смерила следователя злобным взглядом. И щелкнула зубами. Рассохин вздрогнул и на всякий случай отодвинулся подальше от ненормальной.