поспешил закрыть дверцу.
Сара поразилась тому, как все выглядело по эту сторону стойки. Посетители превратились в безликую массу, накатывающую волнами. Но между ней и людской массой была преграда в виде стойки, и Сара могла различать выражения лиц ближайших к ней посетителей, подслушивать их разговоры (сейчас они обсуждали Карла и ее саму; они явно считали, что Саре не место рядом с ним), угадывать их мысли. Том с растерянным видом вжался в угол.
— Что мне делать? — спросила Сара, оглядывая царящий на стойке хаос. Доска с нарезанным лимоном, пустые стаканы в раковине, бутылки, бокалы, холодильник. Давай, Сара, велела она себе, соберись!
— Открой пиво и налей виски, — скомандовал Энди, показывая на бутылки. — Остальное не трогай. Они все равно пьют только пиво и виски. Если закажут что-то другое, пошли их к нам.
— И не жадничай с виски, — добавил Карл. — А то они снесут этот бар ко всем чертям.
Сара засмеялась.
— Эй ты, дамочка! — сказала одна из женщин. — Два пива, два виски. И побыстрее. У меня в горле пересохло.
Сара наливала напитки в три раза медленнее Энди и Карла. C деньгами было полегче, потому что это она уже умела. Сара быстро отсчитала сдачу и вручила женщине. Та не оставила чаевых. В отличие от клиентки, которую обслуживал Карл. Ее присутствие явно негативно скажется на прибыли, подумала Сара. Спустя три часа она валилась с ног от усталости. Вся одежда промокла от пота. Она была так занята, что даже не заметила, как Том ушел.
— Слава богу, это закончилось, — прошептал Карл.
Он зажег свет и с облегчением смотрел, как посетители расходятся, оставляя после себя море пустых бутылок, разбитые стаканы, смятые салфетки и миски с орехами. Карл налил им всем виски. Сара рухнула на один из барных стульев и закинула ноги на другой, давая им отдохнуть.
— Спасибо за помощь, — сказал Карл. Этой благодарности Сара не заслужила.
— Прости меня, — сказала она.
— Думаете, они вернутся? — спросил Энди.
— Судя по всему, — ответил Карл, собирая стаканы и салфетки.
— Особенно если вы станцуете тот танец, который они просили, — добавила Сара. Ей хотелось помочь ему с уборкой, но не было сил шевелиться. Она сделала глоток виски. Ноги были словно налиты свинцом.
— Я не танцую, — ответил Карл.
— Зато я танцую, — сказал Энди.
Откуда в нем столько энергии?
— Устроим танцы? — спросил он с энтузиазмом.
— У нас недостаточно персонала, — урезонил его Карл.
— Сара нам поможет.
— У нас нет денег платить.
— Как насчет Джоша? Он наверняка согласится помочь.
— Танцы? — переспросила Каролина.
— Танцы, — повторила Джен.
Они снова собрались в книжном, но, поскольку пришла Каролина, Грейс не показывалась. Сара сидела за прилавком. Каролина стояла перед ней, не давая Саре сосредоточиться, а Джен устроилась в одном из кресел.
— Это только приведет к пьянству и непотребству, — заявила Каролина.
— Я могу написать об этом в газете, — проигнорировала ее Джен.
Каролина уставилась на нее.
— О танцах, конечно, — поспешила добавить Джен.
— Это непристойно, — произнесла Каролина, но без обычной твердости. В глазах у нее появился испуг. Сара делала вид, что ничего не замечает.
— Может быть, — невинно предложила Сара, — совместим танец с ярмаркой? В пользу церкви. На весь день. Для всей семьи. И закончим приличными танцами в «Площади» вечером.
Сара не сомневалась, что Энди думал совсем о других танцах, но Каролине лучше этого не знать.
— Церкви деньги не помешают, — согласилась Каролина.
Двумя днями позже в книжный заглянул Джош. По дороге он встретил Каролину. Она была в темных очках и красивом шарфе. Джош окинул ее восхищенным взглядом. У нее есть вкус, подумал он.
— Мне позвонили из «Площади», — сообщил он. — И предложили поработать на них. Сказали, что заплатят телом.
Сара поперхнулась кофе.
— Шучу. Я бы предпочел натурой, но они обещали только чаевые. К сожалению, бар посещают в основном женщины. Но они очень щедрые, — взмахнул руками Джош. — Я умею очаровывать женщин. И не только.
— Не сомневаюсь! — улыбнулась Сара.
Он оглянулся.
— А кто эта женщина, которая только что вышла из магазина?
Сара опустила глаза.
— А это… Я не раскрываю имена моих клиентов.
Сара, ты должна научиться лучше врать, сказала она себе мысленно. Перед дверью Джош остановился и обернулся:
— Спасибо, Сара.
После признания Каролины в том, что церкви нужны деньги, в городе началась бурная деятельность. Все загорелись идеей танцев. Никто даже не задумался, почему Каролина так быстро согласилась. Никто не заметил, что вид у нее усталый. Никто не понял, что в ее жизни произошло большое потрясение. И что все началось с гомоэротики.
Каролина против книг — 0:3
На часах было половина одиннадцатого, но Каролина не спала. Не могла заснуть. Она смотрела на книгу, а книга смотрела на нее. «Возьми меня, — умоляла книга. — Коснись меня. Открой меня. Почитай меня».
Как же Каролина ее ненавидела.
Каролина прознала про новый дом греха в их маленьком городе. Именно поэтому сейчас она сидела у себя в гостиной и смотрела на книгу. Естественно, Каролина была возмущена. Немыслимо, чтобы в Броукенвиле продавали гомосексуальную порнографию. Даже сами эти слова вызывали у нее отвращение. Может, в Броукенвиле и остались одна церковь и один никудышный священник, но пока она, Каролина, жива, она не позволит здесь твориться таким непристойностям. Или во всяком случае сделает все, чтобы остановить это распутство. Каролина была готова к новой битве. Давно уже она не сталкивалась со столь сильным противником. Каролина чувствовала, что стареет. Силы были уже не те. Ей нужен был новый вызов, чтобы вернуть душевные силы. Она и не ожидала, что такая жалкая женщина, как Сара, осмелится бросить ей вызов. Она же даже глаз не могла на нее поднять. Эти европейцы понятия не имеют об истинном христианстве. Откуда им знать, как много значит религия для жителей Айовы. Но даже атеизм не мог быть оправданием наличия порнографии в ее книжном магазине. Их приличный маленький город — не место для разврата.
Каролина ворвалась в книжный. Сара еще ниже опустила голову за прилавком.
— Сара, — угрожающе произнесла Каролина, — ты продаешь порнографию.
Каролина всегда выражала свои мысли прямо. Сара выпрямилась. Каролина даже почувствовала уважение. Немногие отваживались выпрямить спину под грозным взглядом Каролины. Смеяться за ее спиной они могли, но не открыто смотреть ей в глаза. Да и смеяться люди начинали, только если знали, что никто не передаст Каролине. Пятнадцать лет она работала учительницей в Броукенвиле. Не было в городе жителя, которому она хоть раз не прочла бы нотацию.
— Это не так, — сказала в свою защиту Сара.
— Не так? — возмутилась Каролина. — Я вижу полку отсюда. Ты даже особо ее выделила. И осмеливаешься утверждать, что это не так. Я и не подозревала, что ты способна на столь наглую ложь. Конечно, у тебя много недостатков (Каролина выделила голосом «много»), но так врать — это уже слишком.
— Это эротика, не порнография.
— Сути это не меняет, — отрезала Каролина, буравя Сару глазами.
Сара смело встретила ее взгляд, но выдержала только несколько секунд.
— Это эротическая литература. Истории любви и дружбы. В некоторых, конечно, есть секс, но в отличие от порнографии (она выделила голосом «порнографии», подсознательно провоцируя Каролину), секс здесь только дополняет историю, а не является ее главным элементом. Даже гетеросексуальные книги содержат постельные сцены.
— Ты осмеливаешься утверждать, что между ними нет никакой разницы?
— Осмеливаюсь. В отличие от тебя, я их прочитала.
— Прочитала?
— Разумеется, — сказала Сара. — Я всегда считала, что это аморально — осуждать людей или книги, не зная их или не читая.
— Аморально?
Каролина почувствовала, как лицо ее наливается кровью. Разговор получался совсем не таким, как она ожидала. У нее появилось неприятное чувство, которое она не могла выразить словами. Но оно рвалось наружу.
— Да. Это не по-американски. И не по-христиански.
— Не по-христиански?
Неприятное чувство нарастало. Каролина поняла, что ее так сильно беспокоит. В чем-то Сара была права. Но она бросала ей вызов. А Каролина не боялась вызовов.
— Мне надо подумать! — выпалила Каролина и в ярости выбежала из магазина.
Священник работал в саду, когда на него упала тень Каролины.
— Уильям Кристофер! — процедила она. Священник вздрогнул. Раньше она была его учительницей.
— Разве единственному священнику в Броукенвиле больше нечем заняться, как выдергивать сорняки? Где твое достоинство?
Уильям беззвучно вздохнул и оторвался от грядки.
— Ты права, — согласился он.
Каролина кивнула.
— Что я могу для тебя сделать? — спросил он, прекрасно зная, что это скорее Каролина хочет помочь ему делать его работу, невзирая на его мнение на этот счет. Но ее вопрос его удивил.
— Я много думала. — Каролина замолчала, словно ждала, что он закончит за нее фразу. Уильям тоже ждал. Каролина начала искать слова. С минуту она молчала, а потом нервно продолжила: — Допустим, кто-то слышал, что что-то неправильно, но сам никогда этого не делал, но слышал из надежных источников, и все свидетельствует о том, что это неправильно; можно ли осуждать людей, которые этим занимаются, если сам человек никогда этого не пробовал?
Уильям ничего не понял из этой тирады, но признался, что, по его мнению, и это, естественно, только его мнение, надо проявлять осторожность в вопросах осуждения вещей, о которых понятия не имеешь. Каролину его ответ явно не обрадовал. Но это был ответ, и она понимала, что отчасти священник прав. Нельзя осуждать всех и вся, не имея серьезных на то оснований. Но все равно это было неприятно.
— Спасибо, — ответила Каролина.
Уильям снова вздрогнул.