Даже когда мы только слышим рассказы об этом или сталкиваемся с подобными случаями в литературе и кинофильмах (особенно документальных или с припиской: «Основано на реальных событиях»), нас охватывает ужас от невозможности происходящего. Похожим образом заставляет цепенеть и мысль о смерти тех, кто только начал жить, – детей. Поэтому, когда это вдруг происходит в нашей реальности, мир почти буквальным образом переворачивается. «Как это могло случиться? Ведь ему еще жить да жить!..»
Отдельная часть проживания этого состояния – мысли о несправедливости, желание найти виновного или погружение в собственное чувство вины. Вероятно, это попытка психики отыскать в случившемся понятную логику, причину и следствие: это произошло из-за вот этого и, конечно, было предсказуемо, а не непонятно как. Наше сознание восстанавливает хоть какую-то предсказуемость мира, который рухнул вместе с внезапной потерей.
Про внезапность важно добавить, что и смерть по естественным причинам часто становится чем-то неожиданным. Яркий пример – это внезапная остановка сердца. Но даже если сторонним взглядом исход ситуации кажется логичным (как, например, при затяжной болезни), то для горюющего такая смерть может восприниматься как гром среди ясного неба.
Например, у моей мамы была онкология, прогноз на излечение был хороший (и предыдущие два рецидива выходили в ремиссию), но из-за больших сложностей с питанием организму не хватило сил пройти химиотерапию. Тот день, когда должны были сделать вспомогательную операцию, пошел совсем не по плану и закончился падением показателей крови и смертью. Со стороны могло показаться, что в этом была логика: она же болела раком, все понятно. Но на деле в тот момент сломалось все, что мы выстраивали как сложное будущее, в котором предполагалось еще много борьбы с болью, – но и жизнь тоже.
1. Смерть – всегда утрата. На нее у каждого может быть своя реакция: от самых незаметных проявлений до глубоких переживаний. И это нормально.
2. Очень важно не оставлять человека одного с его гореванием, но при этом не пытаться навязывать ему свои представления о смерти и скорости проживания горя.
3. Само по себе время не лечит, но важно дать себе возможность горевать сколько понадобится. Даже если вам кажется, что это очень долго.
4. Насторожиться стоит в случае, если человек, переживший утрату близкого, полностью теряет связь с жизнью: забывает о своем питании и здоровье, теряет сон, никак не включается в не связанные с потерей дела в настоящем и совсем не строит будущего даже через недели и месяцы после утраты. Отдельного внимания заслуживают мысли о собственной смерти и суициде, ощущение невозможности справиться с жизнью.
Глава 2. Болезнь
Болезни, конечно, бывают разными, как и отношение к ним. Некоторые люди с температурой 38 ходят на работу и не видят в этом ничего из ряда вон выходящего. Но, к сожалению, иногда в нашей жизни появляются недуги, которые – в первую очередь для нас самих! – выбиваются из понятия «ничего страшного». Поэтому в этой главе мы не будем фиксироваться на конкретных диагнозах или понятиях «тяжелая болезнь», «серьезная травма» и т. д.
Состояния, о которых я намерена говорить, объединяет один-единственный признак: они существенно меняют (или могут изменить) качество жизни заболевшего. Мы многое теряем вместе с утратой здоровья, иногда временно, иногда навсегда. Избежать такой встречи в течение жизни, увы, практически невозможно: рано или поздно мы сталкиваемся с чем-то, что отнимает наши привычные силы, даже если это простая человеческая старость.
В этой главе поговорим о том, каково это – болеть самому. Про встречу с нездоровьем другого человека речь пойдет в следующей главе.
Давайте посмотрим на болезнь с точки зрения социума. Описание будет обобщенным, в нюансы углубляться не станем: наша задача – для начала понять, как воспринимается факт заболевания не самим человеком, а обществом, в котором он живет.
Государство (как один из представителей общественного мнения) столкновение со многими болезнями рассматривает всерьез – как минимум с точки зрения трудоспособности. Признание важности происходящего отражается в предоставлении больничного (а тут и материальная поддержка от общества, и время на восстановление), назначении медико-санитарной экспертизы для определения инвалидности (опять же – социальная и материальная поддержка), некоторых гарантиях медицинского характера (бесплатное лечение, операции, реабилитация и т. д.).
К сожалению, ни о какой системной психологической поддержке в случае с нарушениями здоровья речи пока не идет. Увы, даже людям с ментальными расстройствами не полагаются консультации психолога (конечно, если не принимать во внимание случаи помещения в клинику неврозов). Более того, подобные заболевания не всегда признаются значимыми: до сих пор от некоторых врачей можно услышать, что депрессия – это блажь и «нужно просто взять себя в руки».
Во многом отражением того, как государство относится к вопросам нарушения здоровья, становится и то, насколько окружающая среда приспособлена к потребностям людей, столкнувшихся с болезнями. Да, это про низкопольные автобусы, в которые легко можно попасть на инвалидной коляске; про бесплатные пластические операции после мастэктомии[19], проводящиеся в ряде случаев; про создание сообществ, в которых люди могут поддерживать друг друга, делиться опытом адаптации к той или иной болезни и информировать окружающий мир о своих потребностях.
Развитие среды и общества в эту сторону происходит как со стороны государства, так и со стороны негосударственных фондов и других организаций. Это все постепенно меняет окружающее пространство и отношение к ситуации. Однако привлекать внимание к проблемам болеющих людей приходится усиленно – а значит, пока что степень важности все же остается под вопросом.
При этом на уровне эмоциональной поддержки сейчас основной посыл нашего общества к болеющему – жалость, которая может перерастать в сожаление не столько о самом здоровье, сколько об утраченных человеком возможностях или даже о навсегда исчезнувшем счастье. Последнее зачастую измеряется через общественные стереотипы о создании отношений («Да кто ж ее теперь замуж-то возьмет, калеку?»), рождении детей («Чтобы рожать, нужно здоровье!»), карьерном и материальном успехе («Какая уж теперь работа, раз такое случилось…»).
В целом можно сказать, что заболевания, влияющие на качество жизни, в глазах общества делают человека «не таким». К этому добавляется суеверное желание не соприкасаться с жизненными невзгодами, чтобы, не дай бог, не притянуть их к себе – а значит, следует отдаление окружающих от того, кто болеет. Вишенкой на торте становится подозрение (или прямое обвинение), что человек сам виноват в своей болезни: от «не занимался здоровьем», «пил/курил/работал как проклятый» до мистического «это все от накопленных обид!». С этим явлением мы уже сталкивались ранее: человеку, оценивающему положение другого, важно выстроить логику произошедшего и доказать себе, что ему самому ничего не угрожает. Однако больному от этого не легче.
А что же с правом на горе? Похоже, что, как и в горевании по смерти, сочувствие и деятельная поддержка обычно сопровождают человека только в острый период: когда нужно искать решения, действовать, активно справляться. В тот момент, когда человек выздоравливает или становится понятно, что заболевание хроническое, но не угрожает жизни, – никакого права на горевание не остается. Ведь «самое тяжелое позади, а значит, нужно радоваться и жить дальше!»
При этом особенность болезней в том, что они отнимают много сил и требуют порой всего нашего внимания, а значит, работа горя может происходить не сразу, быть отложенной – когда появится время, ситуация станет не такой острой и не нужно будет так быстро принимать решения. То есть порой именно в момент, когда первоочередные вопросы закрыты, нам нужна пауза, чтобы осознать, что же произошло и как оно на нас повлияло физически и морально.
Как и во многих других ситуациях горя, общество, к сожалению, не дает нам ответов на вопросы: «Как помочь? Что нужно делать?» Чаще всего в качестве поддержки служит то самое подбадривание, предложение видеть во всем, что происходит, положительные стороны и не «застревать» в негативных чувствах. Но, когда твой мир рушится, пользоваться такими советами сложно.
Поэтому даже та поддержка, которую мог бы получить человек в болезни, не всегда достигает цели. Нехватка традиций, негибкость медицинской системы, неумение окружающих найти нужные слова часто оставляют болеющего в узком кругу самых-самых близких, а то и вовсе наедине с собой и своим нездоровьем.
Мы не будем говорить отдельно о старости как времени множественных утрат, в которые точно входит изменение состояния здоровья. Однако вы сами можете заметить, как много похожего между пожилыми людьми и болеющими любого возраста.
Несмотря на такой взгляд общества, столкновение с потерей здоровья, конечно, яркий и понятный пример горя. Кроме того, болезнь, которая значима для самого болеющего, – это утрата здоровья, которая тянет за собой и другие лишения.
Давайте рассмотрим подробнее, что может быть потеряно или серьезно искажено.
• Доверие своему телу: в болезни часто рождается ощущение предательства со стороны организма («Как же так? Ведь у меня ничего не болело!»), но даже если эмоции не так сильны, время на адаптацию точно понадобится. Нужно привыкнуть к новым ощущениям. Неопределенность (редко мы сразу знаем о перспективах заболевания), возможность ухудшения или рецидива порой всерьез усиливают тревожность.
• Возможности: большинство болезней сужает наши возможности как минимум на какое-то время. Чем серьезнее изменения, тем больше времени нужно на перестраивание своих представлений и нахождение новых путей для реализации себя и своих желаний. Отдельно важно сказать про хроническую боль, которая не только может забирать на себя все силы (российская медицина в основе своей, к сожалению, все еще не считает устранение бол