Только не нужно хвататься за все подряд. Даже вопрос «Чем тебе помочь?» может остаться без ответа: мы в обычное-то время не привыкли никого ни о чем просить. Поэтому лучше предложить конкретные варианты: «Знаешь, я хочу тебе помочь. Могу сделать то-то и то-то. Что из этого тебе сейчас нужно?»
Второе правило, которое мы частенько забываем: о горе можно и нужно говорить. Не надо бояться, что разговор коснется темы произошедшего, и старательно уводить человека от нее. Не опасайтесь «разбередить рану» – в конце концов, сейчас это реальность человека. Но и просто так заводить «исцеляющие разговоры» тоже не стоит. Идите вслед за человеком и ситуацией: если разговор подходит к теме случившейся утраты, поговорите с ним об этом.
Если вы не знаете, что сказать, так и скажите: «Я не знаю, что сказать. Но я готов слушать тебя». При этом важно соизмерить, действительно ли вы к этому готовы. Если нет – не надо терзать себя: «Извини, мне сложно сейчас об этом говорить. Давай я помогу тебе чем-нибудь другим?»
Вместо рекомендаций и советов лучше задавать вопросы. Утверждение «Не забудь поесть!» читается как стандартная реакция, снимающая важность с главного переживания, а вот в вопросе «Ты ел сегодня?» слышится забота.
Будьте рядом с человеком. «Ему не до меня сейчас!» – плохая стратегия: скорее всего, это просто ваше предположение, ничем не подкрепленное. «Не хочу мешать горю…» – тоже. Вы уверены, что в одиночестве ему будет легче? Если нет, тогда лучше спросить прямо: «Ты хочешь остаться один или лучше побыть с тобой?»
Но спросить, к сожалению, будет недостаточно. После того как вы задали вопрос или сделали свое предложение, придется сконцентрироваться и услышать, что вам ответили. На самом деле, это не так просто, как может показаться, потому что наши идеи и ожидания способны «резко ухудшать слух».
Например, если я уверена, что человек в любом состоянии должен хотя бы немного есть и голодать вредно, то могу «не услышать» его ответ. А человек при этом может говорить совершенно определенно: в этой сфере забота ему не нужна, он знает, что в стрессе не испытывает голода, и давить сейчас – только делать хуже. Если я буду держаться здесь за свои убеждения и упорно подсовывать ему то бутерброд, то кашу с фруктами, такая забота точно не пойдет на пользу. И вряд ли ее можно будет отнести к поддержке в горевании.
Поэтому еще пара советов. После того как задали вопрос, сделайте глубокий вдох и выдох, прежде чем настаивать на том, что кажется вам правильным; а затем попробуйте своими словами пересказать то, что услышали, чтобы убедиться, правильно ли все поняли. Если сложно сразу остановиться, старайтесь остаться на уровне вопросов, а не утверждений или наставлений.
– Приготовить тебе обед?
– Нет, в таком состоянии кусок в горло не лезет…
– Совсем нет аппетита?
– Да, ничего не хочется.
– Даже любимого супа? Может быть, просто бульон сварить, хоть какая-то еда?
– Нет, спасибо.
– Хорошо, скажи, если захочется!
Порой для того, чтобы не продолжать разговор, понадобится усилие воли. Тревога часто не дает нам остановиться. Но помимо того, что вы проявите уважение к границам близкого, таким образом вы создадите доверительное пространство между вами. Это, в свою очередь, увеличит шанс того, что, когда поддержка понадобится, он решит к вам обратиться. Ведь у него уже будет опыт вашей заботы и отсутствия давления.
Никто из нас не телепат и не знает, как другой ощущает себя внутри, а если есть доверие, то мы можем быть уверены: к нам придут и попросят сами. И не нужно ничего угадывать.
Кстати, порой именно мысль, что вы («как нормальный человек») должны знать, что сказать или сделать, становится ловушкой. Даже будучи специалистом по помощи другим людям, я иногда теряюсь – и уж точно не знаю за других, как им лучше. Позвольте себе не знать и не скрывать этого. Может быть, тогда и горюющему будет проще признаться, что он растерян и не понимает, что делать дальше.
Согласитесь ли вы, что в нашей культуре не принято открыто обращаться за эмоциональной помощью? Я, как психолог, в этом уверена. Дойти до специалиста для многих – сложная задача, но даже это оказывается легче, чем поделиться своими переживаниями с близкими. Порой после первой встречи клиент говорит: «Меня никто никогда так не слушал, как вы! Да я никому и не рассказывал такого». Это, конечно, очень грустно, но для данной книги важно другое: стоит учитывать этот аспект, когда мы размышляем о помощи человеку, переживающему утрату.
Нужно помнить: с большой вероятностью он не начнет сам делиться своими горькими эмоциями – ведь это «стыдно», «да ничего особенного», «я сам справлюсь» и «зачем тебя нагружать этим». Это можно понять: действительно, не хочется ставить других в неловкую ситуацию и «заставлять» их испытывать сложные чувства, сопереживая нам. Однако, дойдя до этого раздела, мы с вами уже видим: такие рассуждения – тупиковые не только для горюющего, но и для его близких, которые зачастую всем сердцем хотят помочь, но не знают как.
Поэтому задача поддерживать связь в этот период ложится на тех, кто менее задет горем или просто готов быть опорой в данный момент, а значит, вам нужно взять на себя инициативу и показать, что с вашей стороны запрета на разговор нет.
Что может быть такими сигналами:
● вопрос про самочувствие («Как ты?»);
● вопросы про базовые потребности («Ты давно ел?», «Как у тебя сейчас со сном?»);
● прямые вопросы про горе («Как твое состояние?», «Когда похороны?», «О чем думаешь сейчас?», «Как все случилось?»);
● предложение разговора («Хочешь, поговорим о твоей маме?», «Если можешь и хочешь, расскажи обо всем»);
● небольшой рассказ о своем опыте («Помню, как сложно было ждать в морге, чтобы получить документы…», «В первые недели после расставания я еле вставала с постели…»);
● валидация состояния человека («Конечно, тебе сложно сейчас!..», «Неудивительно, что так много слез!..», «Еще же совсем мало времени прошло…»).
Конечно, есть шанс, что именно этому человеку комфортнее переживать горе внутри, самому. Но таким образом вы даете ему выбор. И снимаете с него груз переживания о том, справитесь ли вы с таким разговором. Если человек готов говорить и начинает делиться, важно не оставлять его с тишиной в конце рассказа. Старайтесь отозваться, задать дополнительный вопрос (который покажет, что вам интересно продолжение разговора). В данном случае живой отклик «Даже не знаю, что сказать» лучше, чем тишина.
Одним-единственным разговором потребность в поддержке точно не исчерпывается. Важно создавать ощущение устойчивой связи, а не просто мигания маяка вдали – для этого необходимо не только посылать периодические весточки, показывающие, что вы все еще рядом, но и получать обратную связь от человека. Не стоит ожидать регулярных и быстрых ответов, но если чувствуете, что пауза затягивается, – не стесняйтесь возобновить контакт со своей стороны.
Прямой вопрос «Почему ты не отвечаешь?» в данном случае, к сожалению, может вызывать чувство вины. Поэтому, чтобы звучать мягче, можно:
● поделиться чем-то о себе («Пока немного моих новостей…»);
● описать свои чувства («Боюсь тебя дергать, но волнуюсь слегка и, вообще, часто думаю о тебе»);
● рассказать о своих теплых воспоминаниях или мыслях, когда утратой является потеря близкого и вы были знакомы с умершим («Для меня твоя мама была примером стойкости»);
● предложить конкретное совместное занятие или помощь («Могу завтра заехать, привезти тебе еды, может быть, сходим вместе пройдемся немного?»).
Возможно, человек откажется от разговора или предложения провести время вместе: постарайтесь помнить, что его позиция связана не лично с вами, а с его состоянием. И, если будут силы, позже можно еще раз предложить свою поддержку.
Кроме того, ответом на ваш вопрос могут стать слезы. Не пугайтесь – это не значит, что вы сделали что-то не так. Оставайтесь рядом, дайте человеку время пролить слезы и выдохнуть. Можно организовать какой-то тихий уголок, предложить платочки и принести воды или чая (себе тоже налейте, это поможет немного заземлиться: выдерживать чужие слезы не так просто, зато они, скорее всего, принесут хотя бы временное облегчение).
Мне важно отдельно поговорить про переживание потери у детей. Потому как, с одной стороны, они очень часто оказываются отделены от взрослых в горевании, а с другой – разговор о детском горе касается каждого из нас, ведь мы неизбежно горевали в детстве. И, к сожалению, скорее всего, не получали тогда достаточно поддержки. Возможно, читая эту подглаву, вам придется погрустить об этом дефиците и одиночестве прошедших лет. Пожалуйста, не торопите себя и старайтесь позаботиться.
То, как дети горюют, во многом связано с их возрастом: чем старше они, тем горевание более глубокое и протяжное. Малыши до пяти лет чаще всего при встрече с утратой становятся грустными, притихшими, но эти эмоции очень быстро сменяются на радость и активность, а затем обратно. Дети постарше могут связывать свои переживания с произошедшим, называть то, что с ними происходит. Однако и им свойственно резкое переключение – порой складывается впечатление, что они как будто забывают о произошедшем. Поэтому будьте внимательны и к телесным проявлениям детского горевания: нарушению сна, изменению аппетита, повышенной чувствительности и возбудимости или, наоборот, вялости, хаотичным болевым ощущениям. Дети еще старше, подростки, уже освоившие абстрактное мышление и лучше представляющие себе ход времени, скорее всего, будут переживать горе ярче, так как им понятнее, что значит «никогда», «навсегда» и т. д., да и переживают они не только за себя, но и за близких.
Наша культура пытается обезопасить детей от горя, пытаясь укрыть их от боли. Происходит это не только на уровне больших трагедий, но и в обыденной жизни. Помните разговор про сломанный банан? Чаще взрослым проще отвлечь малыша от его расстройства, чем найти силы остаться на уровне эмоций. Не бойтесь называть чувства детей. Исследования показывают, что, когда мы вербализуем свои эмоции, они становятся менее болезненными. Порой когда мы пытаемся не замечать реакцию ребенка или отвлечь его, то «проскочившая» эмоция, которую мозг и тело «зарегистрировали», а сознание не смогло назвать, может застревать и напоминать о себе напряжением.