Идея стадий, сформулированных Кюблер-Росс, важна тем, что на ее основе появились другие теории. Некоторые из них говорили о фазах вместо последовательных стадий и фокусировались больше не на том, какое состояние превалирует, а на том, что происходит с человеком и почему. Выделялась, например, фаза оцепенения, которая позволяет не сразу окунуться в невыносимую боль потери, или фаза дезорганизации, в которой человеку сложно функционировать в обществе. Постепенно укреплялась идея, что нет линейности: фазы могут меняться местами, или повторяться вновь – все индивидуально.
Отталкиваясь от этих работ, в конце 80-х годов другой американский психолог, Вильям Ворден, предположил, что корректнее будет говорить не о стадиях или фазах, а о задачах горя. Благодаря этому взгляду мы замечаем, что горевание требует не только времени (которое точно необходимо), но и активного участия человека. То, что иногда называют работой горя[2], – это тяжелый эмоциональный труд каждого встретившегося с утратой.
На примере горя в связи со смертью близкого человека Ворден выделил следующие задачи:
1. Принять реальность утраты.
2. Переработать боль, причиняемую горем.
3. Приспособиться к миру без умершего.
4. Сохранить связь с умершим, приступая к построению новой жизни.
Задачи не имеют какой-либо последовательности, порой они решаются параллельно. И невозможно полностью решить ту или другую из них: это, скорее, процесс, который выводит на авансцену то одно, то другое переживание, и по мере движения вперед интенсивность эмоций меняется.
При этом в своей книге «Консультирование и терапия горя»[3] Ворден не раз повторяет: как бы мы ни пытались вывести некую формулу горевания, очень важно помнить, что оно каждый раз разное. Мне очень близок его взгляд. Все теории, как мне кажется, создаются лишь для опоры: чтобы не потеряться в мощном переживании и иметь хоть какие-то ориентиры. Это касается и того, кто переживает, и тех, кто рядом (в том числе помогающих специалистов). Но самое главное – не упустить за теорией реальность горя и его уникальность.
Глава 3. Что будет, если не прожить горе?
Действительно, а так ли важно все это? Может быть, проще научиться говорить себе: «Соберись, тряпка!» – и идти дальше, не обращая внимания на все эти мелочи (и не только) вокруг? Объяснить смерть законами жизни и утверждать, что из-за этого глупо расстраиваться? Пригрозить ребенку, что он больше никогда в жизни не получит банана, если не перестанет плакать?..
Давайте вернемся к разговору про адаптацию. Что является результатом этого процесса? Возможность легко ориентироваться в новых обстоятельствах. Когда мы снова понимаем, как устроен наш мир, мы многое думаем и делаем на автомате, не тратя на это силы.
Если адаптация не пройдена, человек рискует постоянно переживать боль – ведь его представление об окружающем мире и то, как в нем все устроено, будет отличаться от реального, а значит, не получится адекватно и эффективно выстраивать свои цели, действия и отношения. Как здесь не вспомнить Высоцкого с его пронзительным:
Почему все не так? Вроде все как всегда,
То же небо – опять голубое,
Тот же лес, тот же воздух и та же вода…
Только он не вернулся из боя[4].
Это «все как всегда» естественно в самом начале: мы неизбежно будем натыкаться на него первое время и колоться о прошлое, вспоминая, что в настоящем все уже по-другому. Но если мы не будем давать себе возможности отгоревать до конца, процесс может затянуться.
Если мы не горюем, то утрата может начать руководить нами. В чем это проявляется?
Во-первых, это лишает нас свободы выбора, проявления себя и веры в то, что мы справимся с неожиданными изменениями в мире. Не отдавая себе отчета, я вынуждена избегать ситуаций, в которых могу столкнуться с потерей: не решаюсь на отношения (ведь они грозят расставанием); не начинаю важных дел (чтобы не встретиться с возможными ошибками); никогда не заканчиваю то, что начала (чтобы не столкнуться с завершением какого-либо этапа и чувствами по этому поводу).
Во-вторых, каждая новая утрата, большая или маленькая, в той или иной степени возрождает наши предыдущие встречи с потерями и болью. И если какая-то история хранится «скелетом в шкафу», то мы рискуем столкнуться с ней в любой момент. Спусковыми крючками могут стать фильмы, книги или истории других людей, которые окажутся созвучны с нашими спрятанными чувствами.
Это редко происходит осознанно, но если у нашего мозга есть задача избегать встречи с любыми такими ассоциациями, то он тратит невероятное количество психической энергии на то, чтобы контролировать каждый наш шаг. Мы можем ощущать это как постоянное перенапряжение, усталость, апатию, тоску и т. д. Если же плотину чувств все же внезапно прорвет, мы рискуем оказаться в полной растерянности, не понимая, что случилось: откуда такой наплыв эмоций? А чем меньше мы понимаем себя и логику своих реакций, тем больше пугаемся; может даже показаться, что мы сходим с ума.
Согласитесь, уже из этих двух пунктов следует невозможность двигаться дальше, развиваться в своей жизни: слишком много энергии тратится на избегание и слишком рискованны какие-либо шаги вперед. Но и это еще не все.
В-третьих, если организм не может проходить через горевание естественным путем, то он старается «находить» другие способы. Иногда это становится причиной фобий, депрессии, повышенной тревоги и физических заболеваний.
А в-четвертых, в отсутствие механизмов адаптации наши ожидания от мира не будут совпадать с реальностью, а значит, мы будем сталкиваться с разочарованием и постоянно совершать болезненные ошибки. Звонить бывшему партнеру в надежде, что он поддержит, как делал это до разрыва; просыпаться по будильнику на несуществующую работу на пенсии; покупать детскую одежду малышу, который не родился; рассчитывать на наличие вещей, которые были утеряны.
Одним из первых мощных инсайтов в моей личной терапии стало осознание, что все отношения, которые я выбираю, изначально обречены на провал. Снаружи неудачи каждый раз выглядели по-разному, поэтому сразу это было неочевидно, и лишь отражение психолога помогло увидеть общий сценарий. Но почему так? Ведь на словах (да и не только) я искренне хотела близости и долгосрочных отношений.
Дело было в том, что еще в детстве я прервала отношения с отцом и вместе с ними утратила чувство безопасности. Мой мозг обобщил эту ситуацию и превратил ее в универсальное решение: любые отношения закончатся болью и внезапным расставанием. Как этого избежать? Да по умолчанию выбирать то, что прервется в самом начале и не успеет стать настолько важным, чтобы причинить боль. Так влияло закапсулированное внутри горе: в 10 лет я не смогла его охватить и переработать целиком, а внешней поддержки почти не было, поэтому оно осталось сидеть во мне, как чертик в табакерке. Для того чтобы решиться на длительные отношения, пришлось взглянуть в ту боль, оплакать ту утрату и откорректировать вывод: отношения – это риск и может быть очень больно, но бывает и по-другому.
Думаю, теперь вы поняли: не отгоревать – значит застрять в прошлом, которое уже неактуально, и из-за этого терять время и возможности.
1. Горевание – это универсальный механизм адаптации к самым разным потерям в жизни.
2. Причиной горевания может быть не только тяжелое жизненное потрясение. С потерями мы встречаемся каждый день и через это постоянно тренируем навык горевания (или не тренируем – если избегаем столкновения со своими эмоциями).
3. При этом горевать можно совершенно по-разному, нет никакого «правильного» способа или общего, единого для всех пути.
4. Теории горя помогают нам находить опоры, но задача этой книги (надо сказать, весьма непростая) – не только объяснить, что же такое столкновение с утратой в целом, но и отстоять право на уникальность каждого конкретного человека и случая.
5. Кризис 2–3 лет – яркий пример горя, звучащего вслух и очень искренне. Смотря на таких малышей, мы можем много узнать о своем собственном отношении к потерям.
Раздел IIКак мы горюем?
Этот раздел вновь будет теоретическим. Мы с вами поговорили про горе в целом, определились с тем, что горевание – это процесс, который сопровождает нас в течение всей жизни и может быть связан с событиями самого разного характера. В дальнейшем обязательно обсудим и конкретные примеры: возможно, в каких-то из них вы узнаете себя, в каких-то – своих близких или знакомых, и, надеюсь, благодаря этому теория станет для вас менее абстрактной.
Теперь же поговорим о том, как случается горе, чего можно ожидать от себя и других в процессе горевания.
И для этого важно вернуться к вопросу об адаптации и ее работе. Как мы уже говорили, прежде чем организм начнет адаптироваться, ему нужно время на осознание того, что произошло. Мне кажется, что столкновение с горем можно сравнить с ощущением, когда врезаешься в стеклянную дверь, будучи уверенным, что раньше на этом месте был свободный проход. Что называется «со всей дури» – и звездочки над головой крутятся, как в мультике про Тома и Джерри. Ничего непонятно, больно и неизвестно, как теперь пройти дальше.
Психологи называют такой период «острое горе». С его обсуждения мы и начнем этот раздел. Сначала выясним, что это такое, а после поговорим о том, какие психологические «предохранители» не дают нам разрушиться от такого столкновения.
Обсудим и важный вопрос, уже мельком упоминавшийся выше: правда ли, что горевать можно по-разному? Горюем ли мы, если не видим привычных нам переживаний? В этом нам поможет концепция стилей горевания.