Одиночество
Утрата – это в том числе и разъединение с тем, что было для нас важно, поэтому нам по умолчанию становится более одиноко в такие моменты. Кроме того, горе нередко отделяет нас от окружающих. Частично дело в том, что у нас нет традиций помощи в горевании, но не только. Большие потери часто попадают в самое наше нутро: кажется невозможным объяснить окружающим, что именно мы переживаем и как это больно. И при этом очень сложно понять, как в окружающем мире все может оставаться по-прежнему, если произошло такое. А еще порой стыдно передавать боль дальше. Но помните: одиночество исцеляется контактом и близостью, а не увеличением дистанции с другими. Поэтому очень важно искать поддержку.
Апатия (подавленность, оцепенение)
Это переживание симптоматически похоже на состояние шока, но отличается тем, что мы четко осознаем случившееся. Психика как бы «приглушает звук», таким образом пытаясь снизить интенсивность реакции. Мы говорим: «Я ничего не чувствую, ничего не хочу». Как и в случае с печалью, физиологически это переживание отражается в замедленности, пассивности, меньшей включенности в жизнь.
Дальше мне хочется выделить те эмоции, которые в социуме редко связываются с проживанием утраты, а для горюющего они порой и вовсе нелегальны.
Злость
То, что в теории Кюблер-Росс, которую мы обсуждали в первом разделе, присутствует стадия злости, позволяет этому чувству быть хоть немного социально легализованным. Многие слышали, что злиться в горевании – нормально. Но все же окружающим (да и самому человеку) обычно сложно со злостью. Особенно когда проявления этого чувства яркие и интенсивные – ближе к гневу и ярости. В горевании люди часто злятся на себя, на тех, кто влиял на случившееся, и даже на умерших. Это абсолютно нормально. Так выражается боль брошенности, потерянности, потери. Наш мозг ищет логику и реагирует на невыносимость происходящего.
Одна из базовых функций злости – сигнал о том, что нарушены наши физические или психологические границы и их надо защитить и восстановить. Утрата меняет «ландшафт» нашего внутреннего мира: даже если мы сами хотели каких-то изменений, обычно они тянут за собой и те, к которым нам надо нехотя привыкать. А так как адаптация требует времени, то комфортными новые границы станут еще нескоро. От этого горюющие часто раздражительны, они постоянно «царапаются» о реальность и потому часто возмущаются, что все не так, как удобно и правильно для них.
Обида
Если злость – это прямая, открытая реакция на несправедливость, то обида часто идет с определением «затаенная» и действительно больше направлена внутрь, чем вовне. Иногда ее даже ставят ближе к аутоагрессии (злости, направленной на самого себя). Мы можем обижаться на судьбу, на несправедливость жизни, на окружающих за недостаточную заботу, на тех, кто нас ранил.
В контексте горя я вижу еще одну функцию обиды: она помогает не так близко соприкасаться с реальностью утраты и острой болью. Психика сопротивляется и как бы говорит: «Нет, я не согласна, чтобы было вот так», почти по-детски топая ногой. Это переживание заслоняет собой другие, отражающие, что все уже «так», несмотря на наше нежелание это замечать. Порой такая отсрочка очень нужна нашему организму.
Стыд
В русском языке стыд и вина редко различаются (если мы не говорим о профессиональном психологическом сообществе). Но я предлагаю вам помнить, что вина – это про совершенную ошибку, про то, что человек сделал что-то не так; а стыд – про то, что он, сам человек, плохой. Скорее всего, когда вы дочитаете эту главу до конца, вы заметите, что стыд сопровождает многие другие эмоции. Мы чувствуем что-то, что общество по тем или иным причинам не поддерживает, и поэтому кажемся себе ненормальными. Нам стыдно. Надеюсь, эта книга поможет вам уменьшить это ощущение.
Тревога (страх)
Резкие изменения и неопределенность легко рождают тревогу. Это состояние, в котором кажется, будто не на что опереться, и ожидания становятся более мрачными, чем обычно. Потеря чего-то важного ведет к ощущению нестабильности и опасности: а вдруг утратится и другое? Мы переживаем и тревожимся о том, что же будет дальше.
Смерть других людей напоминает нам о конечности нашей жизни, поэтому обостряется страх собственной смерти. Смешиваясь с тревогой, он может рождать параноидальные и ипохондрические мысли.
Звучит удивительно, но тот, кто горюет, может испытывать эмоции, которые обычно относят к позитивным – то есть к тем, которые приятно ощущать. Так как горевание обычно описывается в мрачных образах, то такие переживания могут вызывать особенно сильный стыд и смущение у горюющего (и тут получается эдакая мета-эмоция: я чувствую что-то, потому что я чувствую что-то другое).
Облегчение
Самый простой пример – радость, что человек больше не мучается от тяжелой болезни или острой боли. Но и любое другое разрешение сложной или неопределенной ситуации может вызывать схожие ощущения. Порой это вызывает стыд: в культуре достижений завершение чего-либо (например, отношений или карьеры) часто ассоциируется с недостаточным упорством («Эх, не справился! Приложил недостаточно усилий!»). Но облегчение – это нормальная реакция на снижение напряжения в той или иной сфере жизни, даже если изменения, которые при этом происходят, для вас нежеланны.
Надежда
Пословица «Все, что ни делается, – к лучшему» неплохо иллюстрирует это ощущение. Конечно, это неприменимо к смерти. Да и вообще, я бы предлагала использовать эту фразу только по отношению к самому себе, если она вам подходит в данный момент. Но большие изменения и правда открывают новые возможности. Теряя что-то, мы часто надеемся обрести лучшее. Так, при эмиграции или переезде мы надеемся найти более комфортное место для жизни, и это помогает нам справиться с болью расставания.
Благодарность (любовь) к тому, кого уже нет с нами
По моему опыту, это чувство в острой стадии горевания может быть слишком близко к тоске. Мгновенно с ним приходит такая боль, что погружаться в нее надолго невозможно. Но постепенно боль становится тише, и можно чаще обращаться к тому, насколько много дала нам потеря. Так создаются новые связи, которые позволяют ощутить: потеряно не все. Так, схожесть детей с партнером сразу после расставания кажется мучительной. Но по прошествии времени эти же черты могут напоминать о былой влюбленности и теплых словах, сказанных друг другу когда-то. Правда, для этого сначала горе разлуки должно отболеть и стать «историей».
А теперь давайте подробнее поговорим о том, какие телесные реакции может вызывать горе. На самом деле их намного больше, чем я обозначила ниже, и разграничить, где влияние стресса от утраты, а где – нет, почти нереально. Но мне важно показать вам, что тело реагирует. Горе, правда, очень телесно.
Мне порой кажется, что мое тело каждой клеткой работает над той или иной утратой. В самый острый момент горевания у меня было ощущение, что тело не может вместить столько боли и сейчас разрушится, – и это было очень-очень физическое ощущение. К счастью, рядом был муж, чьи объятия смогли утешить меня.
Ощущения на грани с эмоциями
Эмоции тоже имеют физиологическую основу и тесно связаны с физическими ощущениями, поэтому бывает сложно отделить одно от другого. Давайте сделаем так: я приведу пару примеров – а вы наверняка вспомните свои и благодаря этому поймете, о чем идет речь.
Первый пример – мой личный: на сильных эмоциях меня иногда начинает тошнить. И я не всегда могу сказать: это реальная реакция моего желудочно-кишечного тракта или перебор эмоций.
Второй, к сожалению, становится знаком все большему количеству людей. Это панические атаки – реакция сильной тревоги, которая в одних случаях проявляется сначала эмоцией, а затем физиологической реакцией: учащением пульса, повышением потоотделения, головокружением, ощущением, что не хватает воздуха, хотя на самом деле дыхание слишком глубокое; в других происходит то же самое, но в обратном порядке. Некоторые психологические школы связывают появление панических атак с жизненными изменениями, которые психике не удается усвоить. Так что горе – это как раз зона риска.
Боль
Болезненные ощущения можно было бы тоже привести как пример сложного разделения эмоции и телесности. Порой люди описывают эмоции как «боль в грудной клетке» или «душа ноет». Но мне важно сказать про физическую боль, которая порой еще и блуждает по телу, не имея постоянного источника. Такая реакция на сильный стресс и утрату встречается – не думайте, что вам кажется. Как и с другими физиологическими реакциями, мешающими комфортной жизни, важно обратиться к врачу, не забыв упомянуть про произошедшие события и утраты.
Усталость
В остром горе мне кажется, что мое тело стало весить в несколько раз больше, мне тяжело его носить. То ли придавливает усталостью, то ли просто нет сил. Мышцы как будто ослабли, тело потеряло гибкость.
Мы не можем увидеть, сколько энергии уходит на горевание, поэтому порой теряемся, что же происходит. Но и это нормальная реакция скорби.
Снижение иммунитета
В горевании люди могут чаще болеть или ощущать тело как будто стоящим на грани заболевания. Это объясняется стрессовой реакцией. Кроме того, меняется физиологическая адаптация: снижается количество поглощаемого кислорода (люди в горе часто вздыхают из-за этого), искажается температурная адаптация (может казаться холоднее или, наоборот, бросать в жар). В дополнение к этому мы можем не получать достаточно полезных веществ из пищи, так как горевание часто нарушает аппетит или делает нас неспособными заботиться о нормальном питании.
Нарушения сна
Во сне наш мозг перерабатывает происходящее, в том числе встречаясь с тем, от чего отгораживается в бодрствующем состоянии. Но иногда сон, наоборот, единственная возможность уйти из плохо переносимой реальности, что называется, «заспать» ее. Поэтому при встрече с утратой нарушение сна может происходить в обе стороны: мы можем постоянно находиться в сонном состоянии, как будто и вовсе не просыпаясь, а можем мучиться бессонницей, не имея возможности снизить телесное возбуждение и уснуть.