Он прижал девичью ладонь к своей груди. Но Элиот и без того слышала, как колотится его сердце. Или, и правда, от испуга, или от вожделения, которые вызывала близость виолки.
Элиот сама чувствовала некое возбуждение. То ли от волнения, пережитого во время схватки, то ли ей передалось вожделение Алхантера. А может, сказалось длительное воздержание. Бессмертное тело требовало периодического сброса излишков нереализованной энергии, особенно в утреннее время. И сексуальной в том числе. А Элиот постоянно подавляла её. И тут она прорвалась в самое, казалось, неподходящее время.
Словно кто-то толкнул девушку в спину. Она обхватила мужчину за шею и впилась в губы агрессивным поцелуем. Алхантер растерялся, но только на миг. Пользуясь моментом, тут же увлёк её в шалаш. Едва проснувшегося Стаса шокировала бесстыдная картина лихорадочно срывавшей с себя одежду парочки, и он опрометью выскочил наружу. Но там его ожидало не менее шокирующее зрелище мёртвой змеи. Скрывшись на носу, он опустился на бухту верёвки, и, насупившись, ждал, пока затихнут разносившиеся над утренней рекой страстные вскрики и стоны.
Туссан ещё больше разлился, принимая в себя притоки с левого берега. Вода стала прозрачней и поменяла цвет, очистилась от мути и водяных растений. Русло углубилось, течение стало сильнее. Плот продвигался уже со скоростью бегущего человека.
Дни проходили скучно и однотипно: ловля рыбы, бесцельное валяние под солнышком, созерцание поднадоевших пейзажей. Разнообразие вносили только занятия любовью. В Элиот проснулась ненасытная хищница. Оседлав Алхантера, она отдавалась страсти утром, в полдень и вечером. Бедному Стасу пришлось перебраться на нос, поставив себе отдельный шалаш, чтобы не мешать голубкам предаваться безудержной похоти.
Вначале мужчина с удовольствием отдавался желаниям пассии. Но потом ненасытность виолки начала его утомлять. К тому же, раздражала ведущая роль женщины. Всё же Алхантер был алмостец. А в Алмосте женщины считались людьми второго сорта, как на Оллине мужчины. В данном случае столкнулись две противоположные культуры. Постепенно любовь превратилась в борьбу. Каждый хотел главенствовать, никто не желал подчиняться. Начали возникать разногласия, мелкие ссоры, и, как следствие, всё закончилось скандалом. Быстро вспыхнувшая любовь так же быстро и угасла. Вчерашние страстные любовники держались отчуждённо и общались через Стаса. На плоту появился третий шалаш.
Как-то вечером, когда пришла пора искать место для ночлега, Стас заметил небольшой островок по курсу. Он был голым и пустынным, лишь с вертикально торчащим бревном посредине, словно столб от указателя.
Приблизившись, путешественники заметили, что столб причудливо раскрашен чёрной и красной красками.
Повернув рулевое весло, Алхантер направил плот к островку. Когда переднее бревно ткнулось в узкий песчаный пляж, Стас перепрыгнул на сушу и поднялся повыше, чтобы вбить кол, к которому на ночь привязывали судно. Элиот последовала за слугой, держа наготове лук. Вдруг на островке устроил логово какой-нибудь хищник вроде роаза или водяного волка – зубастого зверька величиной со среднюю собаку, большого любителя рыбы, птицы и других речных обитателей.
Островок был небольшим: несколько десятков шагов в длину и ширину. Песок, галька и кустики чахлой травы. Посредине возвышение со столбом. Движимая любопытством, Элиот направилась к нему в первую очередь. И здесь её ждала неожиданность. У подножия столба, привязанная за руки к железному кольцу, сидела обнажённая юная красотка. Густые тёмные волосы покрывали тело и разметались по земле. Большие карие глаза с ужасом уставились на виолку.
Элиот опустила лук и достала айосец. Один взмах и руки девушки освободились. Она тут же пала ниц и что-то запричитала на непонятном наречии. Элиот тронула её за плечо и жестом велела подняться. Та встала на дрожащих ногах.
– Идём, – сделала приглашающий жест виолка. Девочка непонимающе смотрела на неё. Элиот взяла её за руку и повела за собой.
При помощи жестов удалось узнать имя спасённой – Ильга. Больше ничего выяснить не удалось. Кто она, откуда, что делала на острове? Ильга не понимала ни одного цивилизованного языка и говорила только на своём варварском наречии.
Из запасной рубашки Алхантера ей соорудили одежду, Стас поделился штанами. Алмостец сразу заинтересовался юной варваркой. Положил на неё глаз и Стас. Между мужчинами началось негласное соревнование. Ильга, почти ровесница Стаса, видела в юноше только друга. А вот алмостец пришёлся ей по душе. Вскоре девица осталась в большом шалаше на ночь, а утром называла мужчину «хоспатин», смешно коверкая слово «господин». Что ж, красотка сама выбрала свою судьбу.
Вначале Элиот почувствовала, словно бы укол ревности, но потом только рассмеялась. Некого ревновать. Она не любила Алхантера. Она взяла то, что хотела, как поступают виолки. «Легко достался, легко потерялся». Такую вещь не жалко. Он – не её мужчина, как не был им лорд. Всего лишь веха на жизненном пути.
Река между тем менялась. Берега разбежались на такое расстояние, что, идя в фарватере, они едва различали их. Сильное течение несло плот со скоростью мчащейся галопом лошади. Теперь они не останавливались на ночь. Из-за глубины и ширины можно было не опасаться препятствия в виде упавшего дерева или подводного камня, а сильное течение не давало судну свернуть к берегу.
Дни уходили в прошлое, как утекали воды Туссана в море, как проплывали мимо далёкие берега. Изредка путешественники приставали то к правому, то к левому, чтобы поохотиться или набрать хвороста для очага. Туссан разлился так широко, что, приставая к одному берегу, они не видели другого. Элиот, выросшая на острове, никогда не видела настолько больших и полноводных рек. Она просто поражала её воображение. Что уж говорить о Стасе, для которого даже ручей был в диковинку. На Лаире, кроме колодцев, иных водных источников не было.
На двадцать второй день путешествия случилось несчастье: погиб Стас. Он сидел, по обыкновению, на краю плота, свесив ноги в воду, и ловил рыбу на удочку. Внезапно удилище сильно дёрнулось, и, разморенный солнышком, клевавший носом парнишка, свалился за борт. Он тут же вынырнул, но так смешно пучил глаза и отфыркивался, что Алхантер громко рассмеялся. Ильга поддержала господина тоненьким хихиканьем.
– Мама! – завопил парнишка, хватаясь за край плота. Мокрые брёвна покрывали скользкие водоросли, и ему никак не удавалось уцепиться. Алхантер, вместо того, чтобы помочь, только хохотал, отпуская глупые шутки. Ему и в голову не пришло, что мальчишка, выросший на суше, попросту не умеет плавать. Когда до алмостца дошло, что парень по-настоящему тонет, а не притворяется, было уже поздно. Стас, хрипло булькнув последний раз, камнем пошёл на дно.
– Элиот, эй, Элиот! – заорал мужчина.
Но девушка уже проснулась от немого зова о помощи. Выбравшись из шалаша, в котором пережидала полуденную жару, недоумённо огляделась, не понимая, что случилось.
– Твой парнишка утонул! – крикнул Алхантер, указывая на место, где скрылась голова Стаса.
Элиот, не раздумывая, прыгнула.
Несмотря на относительную прозрачность воды, тела Стаса она не увидела. Элиот крутилась и ныряла всё глубже и глубже, но тёмная речная пучина поглотила мальчишку навеки. Когда Элиот вынырнула на поверхность, плот уплыл на приличное расстояние. Стоило большого труда догнать его. Когда она приблизилась, встревоженный Алхантер бросил ей верёвку и подтянул к судну.
Он не стал задавать глупых вопросов типа «Ну что?», «Нашла?», а лишь сочувственно похлопал по плечу.
Элиот не плакала со времён далёкого детства. Но тут слёзы сами полились из глаз. Она винила себя в смерти паренька. Если бы она не поддалась зову сердца, если бы не позвала с собой… Ей просто было страшно одной ступать в неизведанный мир. Хотелось чувствовать рядом плечо товарища, хотелось поговорить с кем-то знакомым. И вот его нет. А мог бы жить, долго и счастливо, подстригая дворцовые кусты и вынося сор…
В один из дней путешественники встретили первых людей за время долгого водного путешествия. Небольшая рыбачья лодка под парусом медленно двигалась навстречу. Алхантер, приковыляв на нос, замахал руками, подзывая рыбаков. Те приблизились, с интересом рассматривая чудаков на плоту.
– Далеко ли до Вилгрина?
– На вашем «фрегате» день-два, – блеснул улыбкой на загорелом лице пожилой рыболов. – Держитесь левого берега и не пройдёте мимо.
– А есть ли в порту каботажные суда?
– Когда мы уходили, стоял один барк. Не знаю, куда идёт, врать не буду… А вы сами-то откуда?
– От Истоков идём.
Мужчина присвистнул.
– И как вас туда занесло?
– Длинная история… Часто ли в Вилгрин заходят проходящие суда?
– Частенько. А вам куда надо?
– Да хоть бы в Алданию. А ещё лучше, сразу в Алмост, – буркнул Алхантер.
Элиот молчала. Она сама не знала, куда хочет, и хочет ли куда-то вообще. Может, лучше, вернуться на Лаир? Будет и дальше натаскивать воинов лорда, жить в башне и наслаждаться покоем… Но, вспомнив Стаса, тут же отмела эту мысль. Как она посмотрит в глаза его матери? Что скажет отцу? Они обязательно придут и спросят: «Где наш сын?». Нет, путь на Лаир ей закрыт. Во всяком случае, ближайшие полсотни лет.
Конец второй части
Часть третья: «Пиратка»
Глава первая
В обеденный зал ввалилась шумная ватага матросов. Расфуфыренные, словно портовые шлюхи, уже хмельные и развязные. Рассевшись за самым большим столом, начали требовательно орать, вызывая прислугу. На их зов явился сам хозяин таверны. Судя по широкой улыбке и подобострастным ужимкам, компания была ему хорошо знакома. Тут же прибежали прислужницы и заставили стол всевозможными яствами, винными бутылями и пивными жбанами. Компания развеселилась ещё больше. Хохот, непристойные песни, звон кружек и визг лапаемых прислужниц заполнили тесное помещение.