Оглядываю себя. ЮнМи, снова одета в короткое платье, небесно–голубого цвета. На её ногах – босоножки.
Поднимаюсь на холм, и мне открывается великолепный вид на расстилающуюся долину, и раскинувшуюся влево и вправо, насколько хватает глаз, реку.
Возле дерева, на траве, подтянув колени к груди, и обхватив их руками, сидит девушка в белом платье – Маша. Подхожу к ней, сажусь рядом.
- Риша, привет!
- Серёжа, привет! Давно меня этим именем не называли.
- Ты сказала, что не против. А мне оно понравилось. Впервые слышу такую производную от Марии. Красиво звучит!
- Спасибо! Только, это от Рии. Мария – Маша, Рия – Риша.
- Угу. Всё равно, красивое. А на ЮнМи, здесь, всегда будет это платье?
- Ты хочешь другое?
- Ну, не обязательно всё время в платье ходить. Штаны и футболка тоже подойдут.
- Хорошо, будут тебе штаны. – с улыбкой произносит Маша. – А ты зачем на кухню прокладки отправил?
- Пошутил.
- Там не оценили. Попросили, в следующий раз, вместо прокладок, позабытые чашки присылать.
- Ладно, будут им чашки. Риша, я здесь из-за своего кошмара?
- Да, Серёж. Надеюсь, он не повторится.
- Надеешься?
- У тебя травма от пережитого. Не физическая. Скажем так, - эмоциональная. Обычно, такие вещи со временем тускнеют, растворяются в прошлом.
- Время лечит.
- Ну да. Только, твоя усугубляется чувством вины. Ты ведь считаешь, что это из-за тебя погиб человек, так?
- Так.
- Вот. Ты пытаешься отрицать очевидное – отсутствие, в тот момент, какой-либо возможности выбора у себя. Или, ты думаешь, что мог как-то повлиять на ситуацию? Например, попросить не спасать себя первым? Постарайся честно ответить себе на этот вопрос.
Ответил? Скажу прямо – это тяжело осознать правду. Горькую, неприятную правду. Тем более, по отношению к самому себе. Но, для таких моментов у нас есть подсознание. Оно гораздо проницательнее сознания.
Твоё подсознание видит ошибку в суждении и ищет варианты убрать груз с души, для возвращения в комфортную среду. Его не обманешь. Так или иначе, оно заставит прислушаться к своему зову. Оно даёт о себе знать во сне, снова и снова прогоняя по кругу кошмар, намекая на истинного виновника. И тебе следует принять это.
- Если ты намекаешь на мою трусость…
- Ты не трус, Серёж. Борьба за свою жизнь всегда имеет право быть. Кому-то повезло, кому-то нет. Судьба. И она распорядилась так, чтобы я сделала свой выбор, не в пользу водителя.
- Ты не виновата.
- В действительности, виновата только я. В том, как расставляю свои приоритеты. Я могу развесить в воздухе много умных слов, из теории принятия решений. Например, про «ожидаемую ценность», и «функцию потери». Возможно, это будет правильно, и не так бессердечно, по отношению к погибшему. Но я скажу здесь и сейчас – если, в будущем, мне снова придётся принимать решение, аналогичное подобному, мой выбор будет очевиден. В пользу наиболее близкого мне человека. Я не перестаю сожалеть о случившемся, но давно научилась не принимать близко к сердцу смерть тех, кого мне не удалось спасти. Это просто остаётся со мной. Надёжно спрятанным. Если ещё проще – муки выбора, в тот момент, меня не терзали.
- Это очень цинично звучит, из уст молодой девушки.
- Это плохо?
- Это странно.
- Последние года три я живу относительно спокойно. Но думаю, если ты узнаешь мою историю, поймёшь, почему я, в своём возрасте, стала циничной.
- Ты мне расскажешь свою историю?
- Как-нибудь, в другой раз, хорошо?
- Хорошо. Если, мой сон повторится, что тогда? Ты повезёшь меня к психологу или своими силами справишься?
- Первое. Я не умею лечить душевные травмы.
- А как это вообще, у тебя происходит. Процесс лечения. Ты используешь какие-то ритуалы, или, может, своей жизнью делишься?
- Откуда ты это взял, про мою жизнь?
- Не знаю. Может - придумал, может – прочитал где-то. Красиво звучит.
- Красиво. Но, глупо. Если, с каждым делиться жизнью, особенно, пропорционально болячкам, помрёшь, не успев самостоятельно отхилиться. Всё, намного проще. Помнишь, двери?
- Да, желание.
- Верно, принцип такой же. Правда, при этом, я должна видеть, или, хотя бы знать, на что я воздействую. Что хочу починить.
- Как же ты меня починила, если не знала всех повреждений? И как ты сама спаслась тогда?
- У тебя, я латала то, что видела. А для саморегенерации мне достаточно войти в Эфир. Это занимает какое-то время, поэтому я так задержалась.
Остальные повреждения мне показали в больнице, предварительно, прогнав твоё тело через диагностические аппараты. К счастью, там оставались мелочи.
- Так вот откуда на мне больничная одежда оказалась?
- Да. Приехали несколько машин скорой помощи из моей больницы в Глен Коув. Всех пострадавших, включая тебя, отвезли в неё. А уже оттуда, я вызвала свой вертолёт, чтобы отвезти нас домой.
- Почему мы сразу по воздуху до больницы не добрались, из дома, или через «дверь»?
- В Глен Коув всего одна вертолётная площадка, и я не стану её занимать без надобности, ожидающей машиной. А что касается дверей – нужно обязательно знать куда идти. Знать тому, кого я собираюсь провести. Ты обладаешь такой информацией?
- Нет. Но, ты могла бы мне рассказать.
- Одного описания недостаточно. Потому что, неверное представление может привести в совершенно другое место. Да и наше внезапное появление в больнице вызовет ненужный ажиотаж. Поверь, способность мгновенно проходить сквозь пространство – не то, чем я бы хотела афишировать.
- Понятно. Риша, а мои волосы и брови – они ведь обгореть должны были. Ты их тоже восстановила?
- Да, тут всё просто, как и с кожным покровом. Не ходить же ЮнМи лысой и безбровой.
- Время ты тоже по желанию останавливаешь?
- Время?
- Ну да, тогда, в больнице…
- Я не останавливаю время, Серёж. Это эффект от мгновенного перемещения в пространстве.
- Но, это случилось до момента перехода, и ещё в тюрьме.
- А откуда ты считаешь начало и конец перехода? Серёжа, всё это не делается по щелчку пальцев, хоть я и приводила обратный пример. В конкретном случае, это был один, большой переход, в несколько промежуточных.
- Как всё сложно.
- Ты сам спросил.
Сеул. Дом семьи Ким. Утро вторника.
В небольшой комнате присутствуют госпожа МуРан и её сын – господин ДонВук. МуРан только что закончила чтение текста, из тонкой папки, которую, накануне ей принёс начальник службы безопасности - СанУ.
- Как прошёл разговор с полицейскими? – спрашивает МуРан у сына. – Они не станут вламываться в наш дом, в поисках беглянки? Это было бы крайне бестактно, с их стороны.
- Я заверил их в полной непричастности нашей семьи к произошедшему. – отвечает ей ДонВук. – Впрочем, визит вежливости, на котором я настаивал в полицейском участке, может и состоится. Потому что, мой сын, наболтал там достаточно, чтобы его сочли пособником. Он полностью поддерживает Агдан!
МуРан вскидывает брови вверх, разыгрывая удивление.
- ДжуВону, разве не было достаточно того урока, который ему преподала ЮнМи, когда, своим отказом, обесценила весь труд по сбору подписей за своё помилование? Разве, это не должно было стать веским основанием для того, чтобы, десять раз подумать, прежде чем продолжать цепляться за неё?
- Мама, мне кажется, мой сын попал под влияние этой девчонки. – ДонВук пристально смотрит на мать, затем, продолжает. – Тебе следует поговорить с ДжуВоном.
- С чего, вдруг?
- Меня, к сожалению, он больше не слушает. После того, как я лишил его наследства, потерял последние рычаги влияния на него. У тебя же, ДжуВон в любимчиках, и вы прекрасно ладите. Он всегда прислушивался к твоим словам.
- А ты!? О чём думал ты, - с нотками превосходства в голосе, спрашивает у сына МуРан, - когда лишал его наследства? О собственной гордости? Почему, в этом доме, одна лишь хальмони должна за всех думать?
- Мама! Не преуменьшай мою значимость в воспитании сына. Это ты его избаловала, а теперь я пожинаю плоды.
- Как ты разговариваешь с матерью! – восклицает МуРан. – Немедленно извинись!
- Прости, мама. Ты ведь знаешь, для меня семья всегда на первом месте. Какой же я отец, если не могу направить собственного сына на правильный путь? – ДонВук выдыхает, а затем, продолжает. – Запретить ДжуВону, пользоваться деньгами семьи, было правильным решением, продиктованным обстоятельствами. Сейчас, обстоятельства изменились, и нужно искать новые пути решения проблемы. Ты, как никто, должна это понимать. В конце концов, на кону наша репутация, которая итак пострадала.
- Не только, репутация. – кладя руку на лежащую у себя на коленях папку, произносит МуРан. – Ты в курсе, с кем связалась ЮнМи?
ДонВук, при этих словах морщится.
- Я, уже не знаю, чего в следующий раз ожидать от этой девчонки. Сначала - мой сын, затем – владелица нашего крупнейшего заказчика… Накой, ей сдалась Агдан?
- У ЮнМи есть товар, который она может предложить госпоже Лёр.
- Творчество. – понимающе кивает ДонВук. – Талантливая девочка. Только, как это может быть связано с нашим бизнесом?
- А то, ты не догадываешься? – добавляя в голос скепсиса, отвечает МуРан сыну. - Само творчество – никак, но госпожа Лёр известна своими принципами.
- Мама, если ты под «принципами» подразумеваешь обычную месть, спешу тебя разочаровать. Бизнес, в особенности настолько крупный, всегда ставится выше любых принципов. И довольствоваться местью, когда на кону стоят сотни миллионов долларов – путь к разорению. Кому, как не тебе, не понимать таких, элементарных вещей?
- Сынок, ты ещё не понял? – МуРан, на этот раз, игнорируя не слишком вежливый выпад сына в свою сторону, постукивает костяшкой указательного пальца правой руки по папке. - ЮнМи нет необходимости настраивать кого-то против нас. Скорее всего, она и не думает об этом. Но, мудан не ошиблась, предупреждая о том, что нужно держаться подальше от этой девочки.